Санта Монтефиоре - Найти тебя

• Название: Найти тебя
• Автор: Санта Монтефиоре
• Издательство: Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга»; ООО «Книжный клуб “Клуб семейного досуга”»
• Жанр: Любовные романы
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9910-0778-8

Селестрия Монтегю молода, красива, богата, вращается в высшем свете Лондона, покоряя мужские сердца. Но ее мир рушится в одночасье, когда отец девушки кончает жизнь самоубийством якобы из-за того, что растратил все состояние. Девушка подозревает, что в смерти отца есть какая-то тайна…

---

— Мы нашли трех дохлых крыс! — похвастался матери Уилфрид.

— Замечательно! — порадовалась за него Джулия. — Мальчики, я бы хотела, чтобы вы поздоровались с отцом Далглиешем. — Трое парней замолчали при виде белого римского воротничка отца Далглиеша. Они с готовностью протянули свои руки.

— А что вы сделали с крысами? — поинтересовался отец Далглиеш, стараясь придать их беседе более непринужденный характер.

— Мы подвесили их за хвост на двери! — восторженно ответил Сэм, сморщив свой веснушчатый нос. — Они огромные, размером с Пучи! — добавил он.

— А вот с собакой этого проделывать не надо, — засмеялся Дэвид.

— Тогда вместе с собакой придется подвесить и тетушку Памелу, — прибавил, ухмыльнувшись, Арчи. — Она никогда не выпускает его из виду.

— О, какой же ты злюка, дорогой! — воскликнула Джулия, покосившись на Гарри. Отпускать шутки в адрес Памелы в присутствии ее детей было более чем бестактно.

— А где мама? — поинтересовался Гарри.

— Она в постели, у нее приступ мигрени, — ответила Джулия.

— О нет, только не это!

— Боюсь, она очень страдает от диких головных болей.

— Но только не тогда, когда возвращается папа, — невинно произнес Гарри. И с этим нельзя было не согласиться. Когда Монти был дома, от мигрени Памелы не оставалось и следа.

Монти каждый день уезжал, чтобы снова возвратиться на островок идиллии, каким был Пендрифт. Он прибывал на лондонском поезде в 19.30, чтобы как раз успеть выпить рюмочку виски, покурить и сыграть партию в теннис с Арчи, Мильтоном и Дэвидом. Обычно он выходил из вагона, хитро улыбаясь из-под полей своей панамы, и его льняной костюм пастельного цвета был изрядно помят в дороге. С газетой, зажатой под мышкой, и портфелем в руках он, казалось, излучал всю жизнерадостность мира. Хандра Памелы бесследно исчезала так же, как испарялся сырой туман, висевший над Пендрифтом, когда солнечные лучи наконец пронзали его насквозь. Однако она все равно вела себя безобразно, без конца отдавая приказания и под любым предлогом привлекая к себе внимание. Она была избалованной и эгоистичной особой, единственной дочерью богатого американского бизнесмена Ричарда У Бэнкрофта II.

Мальчишки отправились на пляж поиграть в крикет, прихватив с собой лабрадора по кличке Пурди, и по дороге встретили Нэнни, которая поднималась по тропинке с Баунси и Селестрией. Рот отца Далглиеша приоткрылся в изумлении, когда он увидел божественную фигуру молодой девушки, направляющейся к нему. К своему стыду, он заметил, что его сердце часто-часто забилось, а щеки покрылись густым румянцем. Ему так хотелось верить, что это его внезапное смятение вызвано полуденной жарой… На Селестрии была короткая красно-белая юбка в горошек и купальник на бретелях, который подчеркивал ее изящную талию. Светлые волосы были распущены, ниспадая волнами на ровные загорелые плечи, и походка ее была такой, будто все тревоги в мире обходят ее стороной. Он не мог видеть ее глаз, спрятанных за большими солнечными очками в белой оправе.

— А, Селестрия, иди же сюда и познакомься с отцом Далглиешем, — позвала ее Джулия, когда та подошла поближе. Баунси, услышав голос своей матери, вырвался из рук Нэнни и побежал вверх по тропинке, визжа от радости.

— Мамочка! — радостно воскликнул он.

— Привет, милый! — нежно произнесла Джулия.

Когда малыш сообразил, что он сейчас находится в центре внимания, то немедленно положил руки на талию и начал смешно прохаживаться, виляя бедрами и весело поглядывая из-под густых ресниц. Все захлопали в ладоши и разразились смехом. Баунси был ребенком, который объединял их всех. От Джулии он унаследовал озорную улыбку, которая могла бы растопить и океан льда. У него были густые рыжеватые волосы и ласковые карие глаза, по цвету напоминающие шоколадную конфету. Он любил порисоваться под всеобщее восхищение; однако Нэнни всегда коробило, что при каждом удобном случае он раздевался и нагишом бегал где ни попадя. А еще он говорил заикаясь, что казалось всем очень милым. У Джулии и Памелы практически ничего не было общего за исключением, пожалуй, того факта, что их мужья являлись родными братьями. Единственной ниточкой, которая их связывала, был малыш Баунси.

— Милый, я тебя обожаю! — восторженно произнесла Джулия, притянув его к коленям и нежно уткнувшись носом в его шейку.

Селестрия последовала за ним, продолжая смеяться и хлопать в ладоши. Отец Далглиеш смотрел на нее не отрываясь, как зачарованный.

— А это моя племянница Селестрия. Старшая сестра Гарри, — представила ее Джулия, продолжая с упоением смотреть на сына. Селестрия сняла очки и повесила их на вырез купальника, затем протянула руку священнику.

— Вы намного моложе, чем я представляла себе. Отец Хэнкок был такого же возраста, как Нэнни! — произнесла она.

— Неужели, Селестрия?! — неодобрительно воскликнула Пенелопа. — Нэнни в прекрасной форме.

Щеки священника покрылись еще большим румянцем, а озорное лицо Селестрии расплылось в нежной улыбке.

— Похоже, вам не помешает охладиться, святой отец. Море сегодня утром было великолепным, холодным, но освежающим.

— Снимите же свой пиджак, отец Далглиеш, — настойчиво произнесла Джулия, наконец заметив, насколько бедняга смущен.

— Да я в порядке, — ответил он. — Я привык к жаре, живя в Италии.

— Ничто нельзя сравнить с летом в Англии, — сказал Арчи. — Как раз тогда, когда ты думаешь, что будет холодно и сыро, выглядывает солнце и поджаривает тебя. Непредсказуемость — вот как это называется.

— Я пойду наверх проведать маму и снять купальник, — сказала Селестрия, ловко проскользнув между стульями. Отец Далглиеш долго смотрел ей вслед и, когда она исчезла из виду, вздохнул наконец полной грудью.

Красота Селестрии была поистине поразительной. И дело было не в ее густых светлых волосах, которые блестели подобно нивам, окружавшим Пендрифт, и не в ее ясных серых глазах, которые, казалось, никогда не омрачались даже тенью забот, и не в роскошных губах и изящном телосложении, которые сразу же выдавали ее благородное происхождение, но прежде всего в ее манере держать себя. Она казалась невозмутимой, самоуверенной, гордой, но не высокомерной, хорошо осознающей свое место в этом мире и абсолютно уверенной, что окружающие высоко оценивают ее по достоинству.

Ей был двадцать один год, и, как считала ее мать, она находилась в той поре, когда девушку уже никак не назовешь маленькой девочкой, но в то же время ей еще очень далеко до взрослой женщины. Однако Селестрия была совершенно иного мнения на этот счет. О, если бы только Памеле стало известно хотя бы немногое из того, что потихоньку вытворяла ее дочь! Например, как она позволяла Эйдану Куни засунуть руку ей в трусики или как она по-настоящему возбуждалась, прижимаясь к нему и чувствуя, как натягивается ткань его брюк… Знай Памела все это, она бы уже не смогла видеть свою дочь в столь розовом свете.

За ней прочно закрепилась репутация известной лондонской красавицы, с тех пор как она с восемнадцати лет стала посещать различные вечеринки, и очень многие питали надежду жениться на ней. Большинство молодых людей напряженно наблюдали за красоткой и относились к ней как к фарфору, но она находила их глупыми, кроме, пожалуй, Эйдана Куни, в чьих глазах светилось нечто более глубокое, чем просто обожание.

И все же Селестрия была не просто английской красавицей, в ней было нечто экзотическое, что непреодолимо влекло мужчин. Как только разразилась война, мать отвезла дочь в Нью-Йорк ради ее безопасности. Там они проживали у родителей Памелы в пентхаусе, расположенном в Парк-авеню. Потолки в доме были такими высокими, что Селестрия едва могла окинуть их взглядом, а из окна открывался великолепный вид на Центральный парк. В течение шести лет она была предметом восхищения своего дедушки. С тех пор как он выдал свою дочь за Монти и отправил ее в Англию, прошло много времени, поэтому ему стало так дорого общество маленькой девчушки, бегающей по дому. Он уделял ей много внимания, осыпал подарками, которые доставлялись ящиками. Они были завернуты в тонкую оберточную бумагу и пахли так, как обычно пахнут абсолютно новые вещи. В воображении девочки дедушка стал как бы отцом — героем войны, которого она могла обнять и гордиться им, в то время как ее настоящий отец жил где-то за океаном, и если от него время от времени и приходили письма в тоненьких конвертиках, то они ассоциировались лишь со слезами ее матери.

Селестрия научилась пользоваться своим обаянием и околдовывать им людей, находящихся поблизости. Так опытный рыбак разбрасывает свои сети, подтаскивая их обратно помалу, пока туда не попадет все, что только можно. Она научилась очаровывать и покорять, поняв очень рано, чего именно ждет от нее дедушка. Его похвалы вошли в привычку, она упивалась его любовью и росла очень избалованной. В возрасте семи лет ее впервые представили гостям. Волосы девочки были уложены прекрасными локонами, мастерски завитыми ее горничной, платье было отутюжено, а туфли начищены, и гордость ее деда была сладкой, как леденец. Она очень хорошо пела и всегда заливалась румянцем смущения, когда все начинали ей восторженно аплодировать. Манипулировать людьми оказалось очень легко. Никто не подозревал, что в таком раннем возрасте девочка уже очень хорошо осознавала свою харизму, прекрасно зная, насколько она красива, и ей понадобилось немного времени, чтобы понять, что, кривляясь и кокетничая с гостями, она может взамен получить их восхищение.