Суннатулла Анарбаев - Серебряный блеск Лысой горы

• Название: Серебряный блеск Лысой горы
• Автор: Суннатулла Анарбаев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1963

Роман «Серебряный блеск Лысой горы» — первое крупное произведение узбекского писателя Суннатуллы Анарбаева.

С глубоким проникновением в жизнь, с любовью описывает автор своих героев — жителей горного кишлака Аксай, правдиво отображает изменения, происшедшие после XX съезда партии в сознании людей, в хозяйстве колхоза.

Романтика, присущая писательской палитре С. Анарбаева, помогает ему найти теплые и убедительные краски.

Действие романа происходит на протяжении многих лет, начиная от периода создания колхоза в Аксае до наших дней.

---

Глава пятая

Нигора, вернувшись с гор, с головой ушла в работу. Только поэтому мысли об отце и о поведении Ходжабекова не слишком мучили ее. Но иногда все же ею овладевало недоумение: почему не показывается Шербек, не повлияли ли на него толки об отце?

Может быть, это только кажется, что и отношение Акрама стало холодно-официальным. Раньше он был очень предупредителен и ласков, охотно объяснял, если она чего-нибудь не знала. Ведь у него столько лет практики за плечами. Теперь он редко заговаривает с ней. А может быть, это совсем не из-за отца, а у него какое-нибудь горе, неприятность? А что, если спросить у него? Ведь они коллеги по работе и должны друг другу оказывать поддержку. Просто стыдно, что она до сих пор не подумала об этом! И однажды вечером, дождавшись, когда Акрам остался один, Нигора зашла к нему в кабинет. Акрам перелистывал «Огонек», внимательно рассматривая цветные фотографии. Когда на пороге появилась Нигора, Акрам отложил журнал в сторону и придал своему лицу подчеркнуто деловое выражение.

— Чем могу служить? — холодно спросил он.

Нигора растерялась и даже забыла, зачем, собственно, пришла.

— Так просто... зашла, — сказала она, виновато улыбаясь.

Нигоре показалось, что глаза Акрама потеплели.

— Акрам Юнусович, у вас в последнее время грустное лицо. Что-нибудь случилось?..

— Доктор Нигора Назаровна, — сказал Акрам, нервно постукивая пальцами по столу, — прошу вас не вмешиваться в мои личные дела. Я не ребенок, в ласке не нуждаюсь, а в женскую дружбу не верю...

— Извините, если помешала, — прошептала она и, опустив голову, вышла из кабинета.

«Ну зачем пошла набиваться со своим сочувствием?» — упрекала себя Нигора. Лицо ее пылало от обиды, от досады на самое себя, она не помнила, как дошла до дому.

Вот, наконец, она в своей комнате. Дешевенькая железная кровать, стол со стопками книг, ученическая стеклянная чернильница и керосиновая лампа. Это единственные ее друзья. Нигора, не раздеваясь, опустилась на стул у окна, прикрыла горящие щеки ладонями. «И Шербек, наверное, такой же, как Акрам! Иначе нашел бы время встретиться. Ходжабеков, конечно, уже успел наговорить ему про отца, и теперь он боится дружить со мной». Нигора достала из стопки книг тетрадь, нашла чистую страничку. «Мамочка, — писала она, — как вы себя чувствуете? Здоров ли дедушка? В прошлый раз вы писали, что дедушка вышел на пенсию и очень скучает обо мне. Скажите дедушке, что ваша Нигора не такая бледная и тихая, какой была в институте. Она поправилась. Так и скажите...» Слезинка упала на последнюю строчку, и буквы расплылись. Дальше Нигора писала, что друзей у нее много, скучать некогда, что живет она у старичков, которые приняли ее, как родную. И работой она довольна. «И все-таки я очень соскучилась о вас и о дедушке... — Нигора всхлипнула. — Я знаю, что вам тяжело, но вы храбрая, выносливая». Как еще можно похвалить ее? «Моя богатырка мамочка! В этот раз я вам послала двести пятьдесят рублей. Это, конечно, мало, но скоро пришлю еще. Мама, я знаю, что вы по вечерам шьете, что глаза ваши устремлены на иголку, а сердце со мной. Обо мне не беспокойтесь. Я ведь говорю, что у меня все хорошо. Если что-нибудь нужно, напишите. Ведь вы сами называли меня своей единственной опорой. Когда же мне заботиться о вас, если не сейчас. Пришел ли ответ на наш запрос об отце? Мама, поцелуйте моего седобородого дедушку. До свидания. Будьте здоровы, мамочка».

Нигора положила ручку и встала. Ей вдруг показалось, что в комнате как-то неестественно тихо. Она распахнула окно. В тот же миг в комнату ворвался бодрый шум Аксая. Нигора закрыла глаза и мысленно перенеслась в горы, где она недавно была. Над Кашка-тавом облако, позолоченное по краям, голубой рассвет, росистая трава в долине. Где-то кричит куропатка...

До сих пор она не верила в однообразие сельской жизни. Ей никогда не бывало скучно в кишлаке. Правда, близких подруг у нее не было, а из тех парней, что заглядывались на нее, ни к кому не лежала душа. Но зато была работа, книги, поездки в горы, где ее волновало и радовало все: простые и мужественные люди, вечно бегущий Аксай, цветы и птицы. Сейчас впервые она почувствовала себя одинокой. Даже эта комната, которую она старалась сделать уютной, казалась сейчас чужой и холодной. Разве здесь она дома? Нет, ее дом в городе. Ей вдруг представилось, что вернулся отец, все родственники собрались вокруг стола, нет только ее, Нигоры.

За окном опустились сумерки. Скоро надо было идти в больницу на дежурство.

Заработал дизель колхозной электростанции, В окнах домов вспыхнул неяркий свет.

В это время Шербек свернул в чайхану на берегу реки и увидел Туламата, как всегда окруженного слушателями. Усач рассказывал о своей недавней поездке в город.

— Есть там, братцы, гостиница. Перешагнешь ее порог — усталость как рукой снимет. А все из-за хозяйки... Или как там, заведующей. Ну и баба, скажу я вам! Ноги крепкие, грудь высокая, лебяжья шея — одним словом, цветок. Однажды в коридоре мы столкнулись с ней лицом к лицу. Чтобы дать ей дорогу, я прислонился к стенке и при этом задел плечом что-то твердое. Раздался грохот. Но я не обратил внимания — не мог оторвать глаз от хозяйки. Потом очнулся — смотрю, на полу лежит ящик от пожарного крана с разбитым стеклом. От стыда я чуть не умер. А хозяйка посмотрела на меня и улыбнулась: «Вот это мужчина! Сколько силы у вас в плечах...» Пусть бог простит меня, что на старости лет говорю о таких вещах, но уж больно она хороша была!

Все вокруг хохотали, и только два богобоязненных старика, сидевшие поодаль, сурово посмотрели на Туламата.

— Голову сломал — все думаю: как бы ей понравиться? Пошел в парикмахерскую, там меня постригли, усы чем-то намазали, побрызгали одеколоном. Надел набекрень тюбетейку и вернулся в гостиницу, а ее нет. Оглядел себя в большом трюмо, обрадовался: ну чем я хуже городского? Фигура что надо, а под тенью усов могут отдыхать сразу две девушки. «Вот теперь хозяйка наверняка полюбит тебя!» — сказал я вслух. Вдруг позади раздался хохот. От неожиданности я повернулся, да так, что зацепил ногой тумбочку под зеркалом. Зеркало полетело и разбилось вдребезги. От испуга у меня волосы встали дыбом: оказывается, за моей спиной стояла хозяйка. Она подошла ко мне и сказала: «Ничего, ничего, оплатите стоимость зеркала, и все будет в порядке». Отдал я ей все деньги, что были в кармане, и был доволен, что не забрали в милицию. Дал себе клятву больше не показываться на глаза хозяйке. Три дня и три ночи шагал пешком до своего кишлака. Вот так-то, ребята. Дорого обошлась мне любовь к хозяйке. До сих пор зло берет. Вот так-то, братцы, любовь делает меня неуклюжим...

— Бедный Туламат, ни за что пострадал, хоть бы один поцелуй был! — посочувствовал кто-то.

— Ах вы, шалуны, — покачал головой Туламат. — Если я не уйду, вы, пожалуй, и меня научите бесстыдству...

Он поднялся и вместе с Шербеком вышел из чайханы. А Шербек шел и думал: «Меня тоже любовь делает неуклюжим. Что это я все стесняюсь зайти к Нигоре?» Решившись, он направился в цветник возле больницы.

Два часа просидел он на скамейке в цветнике в надежде, что Нигора выйдет. Но она не показывалась. Сомнение охватило его: «Может быть, ее здесь нет?» Он уже готов был встать и уйти, как вдруг на цветы упал луч света. Кто-то в белом промелькнул у стены.

— Нигора! — тихо окликнул Шербек.

Белый халат заколебался.

— Нигора! — на этот раз голос Шербека звучал увереннее.

Белый халат отделился от стены. Прорезав темноту, он приблизился к кустам.

— Шербек?! Что вы здесь делаете так поздно?

Шербек растерялся. Все приготовленные слова куда-то улетучились.

— Голова... — он показал на висок, как будто Нигора могла что-нибудь увидеть в темноте. — Пришел за пирамидоном. Не найдется ли у вас?

— Я сейчас...

— Нигора! — поспешно позвал Шербек.

Нигора вернулась.

— Что?

— Здравствуйте.

— Здравствуйте.

В темноте их руки встретились.

— Садитесь, пожалуйста.

Шербек поймал себя на том, что продолжает держать в своей руке маленькую, мягкую, слегка влажную от волнения руку Нигоры, и покраснел.

— С тех пор как мы вернулись с гор, прошло немало дней, — сказал Шербек, нарушив тишину.

— Да, с тех пор мы не виделись.

— Живем в одном кишлаке, а не видим друг друга по целым неделям...

— У вас, кажется, много работы. Вам некогда…

Шербек почувствовал укор в ее голосе.

— Да, верно, работы было много. В Кайнаре косили траву. А сейчас ремонтируем зимние стоянки для овец. Но я ни на минуту не забывал вас. Даже приходил к вам домой. Два-три раза приходил сюда. И все никак не могу поймать вас...

— Нигора! Нигора! — послышалось из окна больницы.