Дороти Сейерс - Срочно нужен гробовщик [Сборник]

• Название: Срочно нужен гробовщик [Сборник]
• Автор: Дороти Сейерс
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Классический детектив
• Год: 1992
• ISBN: 5-01-003316-Х

В сборник включены произведения английских писательниц, которые можно назвать классикой английского детектива. Герои произведений Д. Сейерс и М. Аллингем — английские аристократы, банкиры и ученые, проходимцы и чудаки — словно сошли со страниц старого, доброго английского романа. События, разворачивающиеся в лондонских предместьях и старинных особняках, необычны и захватывающи, а действующие лица — оригинальны и убедительны. Интересен объект и необычного детективного расследования в романе Дж. Тей — это легендарный Ричард III. Что происходит с героями этих романов, какие события вовлекают их в детективный сюжет — об этом читатели узнают, прочитав до конца новый сборник.

---

— Листики? — в тот же миг повторила мисс Джессика. — Тогда это наверняка не мой напиток. Я свои всегда процеживаю сквозь льняную тряпочку, разумеется чистую. — Она вопросительно посмотрела на Кампьена. — Вы помните, что сказано у Буна? «Остаток представляет собой ценный продукт растительного происхождения, которым хорошо разнообразить стол».

— О Господи! — вздохнул Кампьен. — Да, кажется, помню. Скажите, а у вас не остались там внизу… э-э… растительные остатки?

Ответа он не услышал — в эту минуту дверь распахнулась, и Кларри Грейс, красный и смущенный, появился на пороге с подносом в руках, на котором стояла закупоренная бутылка ирландского виски, сифон и полдюжины бокалов.

— Мисс Роупер прислала для подкрепления духа, — объявил он, точно обращаясь к зрительному залу. — Бутылка закупорена, никаких сюрпризов не будет.

Он поставил поднос на краешек той части стола, которая служила для письменных занятий, одарив всех яркой театральной улыбкой, и поспешно вышел, всем видом давая понять, что их секреты его ни капли не интересуют.

Полицейские, увлеченные разговором, никак не отреагировали на вторжение. А мисс Джессика опять обратилась к Кампьену.

— Глупая женщина, но такая добрая, — сказала она.

— Да, по-видимому, — рассеянно согласился он, метнув взгляд на портрет, висевший над камином.

И вдруг, к его изумлению — Кампьен успел забыть о ведовском даре мисс Джессики, — она повела себя так, точно прочла его мысли. Щеки ее окрасил легкий румянец, и она тихо сказала:

— Ах, так вы знаете? Замечательное сходство, верно? Ее мать, кажется, была танцовщицей.

Он взглянул на нее, и она стала поспешно рассказывать все тем же тихим голосом, явно получая удовольствие от производимого впечатления.

— Я думаю, что она к тому же была весьма практичной особой. Моя матушка, поэтесса, на которую я очень похожа, не знала ни о ней, ни, разумеется, о дочери. Мой отец был человек справедливый и позаботился об их безбедном будущем. Думаю, он знал, что Рене унаследовала от него практическую сметку, и распорядился таким образом, что этот дом, а он питал к нему сентиментальную привязанность, перешел к ней. Вот почему ее щедрость не оскорбительна.

Кампьен задумался было об услышанном, но мисс Джессика, придвинувшись к нему, прошептала несколько слов, которые не только усилили удивление, но и убедили в достоверности сказанного.

— Ради Бога, не выдавайте нас. Видите ли, она не знает, что мы знаем. Так гораздо легче.

В ее голосе слышалось милостивое благорасположение, эту черту она унаследовала, по всей вероятности, от матери-поэтессы, жившей в строгие пуританские времена королевы Виктории. Даже когда подошел Люк, глядевший на нее с укоризной, она не перестала излучать дружелюбие. Села, куда он велел, и отвечала на его прямые вопросы с полным самообладанием.

С самого начала этот допрос явился большим испытанием для Кампьена, чем для нее. Старая как мир ситуация, которая повергает в отчаяние всякого честного полицейского. Она усугублялась еще тем, что мисс Джессика, как скоро стало всем ясно, готовя свой чай, могла сделать какую угодно ошибку, и в то же время все, находившиеся в комнате, не сомневались — совершить преднамеренное убийство она не могла.

Кампьен был готов зажать уши, только бы не слышать этот кошмарный допрос, как вдруг голос мисс Джессики, точно бритвой, полоснул его смятенные мысли.

— А что, Лоренс пил вот из этой рюмки? Пожалуйста, осторожнее. Это одна из рюмок Эвадны, из которых пьют херес. У нее их осталось всего две. Это старинный бристоль [117].

Слова отделились от происходящего и повисли в воздухе — маленькие и отчетливые, точно напечатанные черным шрифтом поверх как бы перенесенной на полотно комнаты.

И сразу возникло два вопроса, требующих немедленного разрешения.

Люк, держащий при помощи сложенного вчетверо платка большую зеленого стекла рюмку, недоуменно взглянул на Кампьена, который нагнулся к мисс Джессике и спросил ее дрожащим, к собственному удивлению, голосом:

— Я видел в этих рюмках сухие цветы. Бессмертники. Ваша сестра употребляет их вместо ваз?

— Цветы? — В голосе мисс Джессики прозвучало негодование, граничащее с ужасом. — Никогда. Это две последние рюмки из гарнитура отца, из которого пили только херес. Эвадна никогда ни для чего другого их не использует. Мы очень дорожим ими. Я не могла и подумать, что сегодня вечером из них будут пить гости. Они обычно стоят у нее в комнате. Хереса больше нет… Вот и приходится изобретать что-то взамен.

Но Кампьен уже не слушал ее. Принеся извинения, он повернулся на каблуках, поспешно вышел из комнаты, устремился в гостиную, где лежал Лоренс, и задал ему один-единственный вопрос, который показался тому бессмысленным и не относящимся к делу.

— Да, но… — ответил Лоренс. — Да, действительно, это так. Да, всегда. Таков обычай, сохранившийся от более счастливых дней. Все. Да. Каждый раз. Боже мой! Уж не хотите ли вы сказать…

Кампьен чуть не бегом бросился из комнаты. Заглянул в столовую — он казался сейчас убеленной временем копией самого себя в юношеском возрасте.

— Идемте скорее, — коротко бросил он Люку. — Можем упустить «главную улику». Возьмем ее, и поставленная вами сеть сработает. Если, конечно, не поздно.

25. Прогулка по Эйпрон-стрит

Толпа перед «Портминстерской ложей» заметно уменьшилась, как севший от стирки фланелевый халат. Минут пять назад Дайс милостиво открыл парадную дверь и пригласил репортеров, как он выразился, «немного побеседовать с инспектором Боуденом; только что вожделенные двери захлопнулись за последним промокшим насквозь плащом, четверо мужчин, стараясь быть незамеченными, не торопясь разошлись в разные стороны и исчезли в темной пелене дождя.

Встретились они на той стороне улицы у арки, за которой начинался переулок Мьюз. Лагг и Чарли Люк двинулись дальше к отделению банка, а Йео с Кампьеном вошли под арку и поднялись по каменным ступеням к маленькой боковой двери, ведущей в похоронное бюро Джеса Пузо и его сына. Справа была Эйпрон-стрит, по которой неслись сейчас потоки воды, расцвеченные зыбкими отблесками, падающими из окон «Портминстерской ложи»; слева — конюшни, старинная кирпичная кладка которых и древний булыжник дворика напоминали в скупом вечернем свете потемневшую от времени гравюру.

Йео придвинулся к Кампьену и спросил недоуменно и не очень весело:

— Почему Люк называет его «губошлепом»?

— Надеюсь, это скоро объяснится. — Кампьен нагнул голову, вслушиваясь в тишину за дверью.

С фасада до них донеслось превосходно проводимое деревом дребезжание звонка — Лагг надавил на кнопку. Колокольчик звенел не переставая, как зарядивший с утра ливень.

Йео нервничал. С годами он стал тяжеловато дышать, и сейчас его шепот пробивался как порывы ветра сквозь монотонный шум дождя.

— Странно. Кто-то же должен быть внутри. Я не собираюсь вламываться в дом без постановления прокурора. Предупреждаю вас, Кампьен. Мы вам полностью доверяем, а сейчас еще и зависим от вас, но всему есть предел.

Колокольчик смолк. И тут же опять начался трезвон, настороживший Йео и его спутника. На этот раз сработало сигнальное устройство снаружи и в доме. Йео вполголоса чертыхнулся, и тут же со стороны улицы явилась независимо и бесшумно, как дворовая кошка, чья-то длинная тень.

Это был Люк. Вид у него был бесшабашный и даже веселый.

— Спокойно, — шепнул он. — Это Лагг. Он залез в дом через окно под аккомпанемент разбитого стекла. Он ведь, кажется, домушник? Откроет нам дверь, сам смоется, а мы войдем внутрь и будем охранять имущество. Прошу прощения, шеф, но в этот раз я действую в рамках закона.

Кампьен скорее вообразил, чем увидел лицо Йео, и рассмеялся бы, не опасайся он так сильно за исход операции. Мысленным взором он видел, как открывает угольный шкаф, а там — либо полно книг, либо он просто пуст.

Люк потянул его за рукав.

— Пора. Идем выполнять свой долг. Нас призывает сигнал тревоги. Только надо спешить, а то как бы первыми не явились сюда наши бравые подчиненные из дома напротив.

Он говорил улыбаясь, а в голосе звучали и мольба и надежда. Кампьен сочувственно поежился, а Люк продолжал:

— Идемте, сэр. Сотворите наконец обещанное вами чудо.

Все трое спустились по ступенькам, и Кампьен, выйдя из-под арки в дождь, перед тем как свернуть к парадной двери, обернулся и взглянул на конюшни. С его губ сорвалось легкое восклицание. Йео с Люком тоже поворотили головы, и их взорам представилось фантасмагорическое зрелище.

Из черных недр каретного сарая — по-видимому, его ворота давно стояли распахнутыми, в темноте не разглядишь, — выезжало старомодное чудище — большой черный, зловещего вида экипаж. В его упряжке была всего одна лошадь, на высоких козлах восседала крупная плоская фигура, закутанная до самых глаз. Покачиваясь и поблескивая в свете собственного старинного фонаря, похоронные дроги проворно свернули в сторону Барроу-роуд, выехали на улицу и в мгновение ока скрылись из виду.