Герберт Уэллс - Современная утопия

• Название: Современная утопия
• Автор: Герберт Уэллс
• Жанр: Научная Фантастика

---

Для того, чтобы человек мог нравственно совершенствоваться, ему, разумеется, нужна известная свобода. Но так как люди под свободой нередко понимают то, что социологи называют анархией, то будет далеко не лишним посвятить вопросу о свободе отдельную главу.

О личной свободе

Если я могу перемещаться по всему земному шару, то я свободен. Если я могу высказывать мои мысли, никого не оскорбляя и никому не принося вреда, то я свободен. Если я могу избрать себе профессию по своим способностям, своему вкусу, то я свободен. Если я могу молиться моему Богу, то я свободен.

Так писал философ Гэринг в 1876 году[1].

Быть может, многим такое ограничительное понятие о свободе покажется убогим, но в действительности здесь собрано все, что необходимо для свободы человека. Дальше идет разнузданность, кажущаяся свобода, основанная на эксплуатации других людей, а еще дальше — анархия, полный произвол.

В тесном смысле, личная свобода возможна лишь при условии самой широкой терпимости к другим людям. Если я не буду терпимо относиться к людям, то я непременно должен ограничить их свободу. Нетерпимость неизбежно влечет за собою угнетение.

Все это азбучные истины.

И современная утопия, основываясь на этих истинах, мечтает для будущего о самой широкой терпимости, о всеобщем мире, о торжестве законности и порядка.

Законность и порядок, включенные в программу современных социальных утопий, уже не раз вызывали возражения и протесты масс. В законности и порядке массы склонны видеть способы порабощения. Этот взгляд неправилен, хотя отчасти нельзя не признать его вполне естественным продуктом всего нашего прошлого и, пожалуй, даже настоящего.

Законность и порядок…

В настоящее время, когда утопии только создаются, но не осуществляются, слова «законность и порядок» часто действительно приобретают оттенок, который по существу им совершенно чужд. Когда законность на каждом крошечном клочке земного шара понимается особо, когда не существует законов, общих для всего человечества, законы, конечно, приноравливаются к личным вкусам и интересам тех, кто их создает. И получается чрезвычайно любопытная картина: то, что вполне законно в Лондоне, карается смертной казнью в Калькутте (свободная критика действий правительства, например). Какой-нибудь Шульц, который в Берлине ударил Миллера, отделывается кратким арестом, а туземец Центральной Африки, такой же человек, как Шульц, за оскорбление того же Миллера вешается на ближайшем дереве, и притом с соблюдением всех законных формальностей. Видя такое разнообразное толкование законности в наше время, массы склонны смешивать закон с беззаконием, так же как свобода иногда смешивается с анархией.

Положительно то же самое можно сказать и относительно порядка. Если в Англии несколько тысяч или даже десятков тысяч граждан соберутся на митинг для обсуждения какого-нибудь вопроса (в лондонском Гайд-парке митинги в десятки тысяч считаются обыденным явлением) и если при этом не нарушаются общие уголовные законы, порядок считается ненарушенным, и полиция не принимает никаких репрессивных мер. Но если несколько сот индусов, таких же подданных Великобритании, как и жители Лондона, осмелятся собраться для обсуждения своих жизненных вопросов, та же английская полиция видит в этом «грубое нарушение порядка» и не задумываясь прибегает к вооруженной силе, «чтобы восстановить порядок».

Вполне понятно, что, когда утопия мечтает в светлом будущем о торжестве законности и порядка, эти мечты часто не находят себе отклика среди масс.

Поэтому, как это ни странно, приходится защищать от нападок законность и порядок, по крайней мере, в том виде, в каком о них мечтает современная утопия.

В дальнейшем мы постараемся возможно полнее набросать картину того будущего, о котором говорит современная утопия. Теперь же, относительно законности и порядка, нам предстоит решить несравненно менее сложную задачу. Мы привели ряд примеров, которые, вероятно, убедили читателей в том, что причина отрицательного отношения современных людей к законности и порядку кроется в разнообразности понимания этих слов. Теперь представим себе иное положение вещей, не похожее на современное, представим себе именно то положение, о котором мечтает утопия.

На земле живут разумные существа, люди, равные друг другу, обладающие одинаковыми правами. Это не та казарменная, серая одинаковость, которая является почему-то идеалом некоторых социологов. Нет! Современная утопия, созданная людьми самых разнообразных политических направлений, не только признает личность, индивидуальность человека, но и отводит ей выдающуюся роль в «царстве будущего». Талант, гений должны пользоваться особым вниманием, особо тщательным уходом, как все выдающееся, все особенно полезное. Но и законность должна быть одинакова для всех — от идиота до гения, от чернорабочего до министра.

Читатели, усвоившие себе социальные учения, с удивлением спросят:

— Разве утопия, рисующая светлые картины будущего, может признавать чернорабочих и министров? Не значит ли это признавать нормальным положение, при котором люди делятся на классы, на касты?

Нет, утопия не знает ни классов, ни каст, но она, рисуя жизнь, не может отказаться от одного из основных принципов жизни — от принципа разделения труда.

Не могут все люди в мире заведовать электрическими станциями. Так же мало все люди в мире могут писать газетные статьи или делать стулья. В то же время человек, при современном развитии науки, добровольно не захочет стать и Робинзоном Крузо, который на необитаемом острове сам удовлетворял все свои жизненные потребности.

Словом, разделение труда безусловно необходимо как в настоящем, так и в будущем.

Раз необходимо разделение труда, то люди должны взять на себя именно ту работу, которая им более всего подходит. Во всякой даже небольшой общине должны быть люди, следящие за соблюдением общинных правил, направляющие деятельность других членов общины. Такие люди, разумеется, должны быть и будут в мировой общине, которая будет состоять из многих сот миллионов членов. Эти руководители, быть может, будут называться министрами. Возможно, что они будут носить иной титул, но сущность дела от этого не изменится.

Будут существовать и чернорабочие. Нас несколько коробит это слово, потому что мы, при нашем социальном строе, привыкли считать положение чернорабочего чуть ли не оскорбительным. А между тем «черная» работа для всякого общежития не менее необходима, чем работа распорядителя или «министра». Пусть, согласно «техническим» утопиям, техника в будущем достигнет такой высокой степени развития, что физический труд станет для человека почти ненужным. Все-таки останется уход за силовыми и рабочими машинами, потребуется добывание топлива, смазочных материалов, наконец, нужно будет добывать и обрабатывать сырую руду, нужно будет собирать и удалять отбросы и т. д. Словом, «черная» работа останется.

Останется и работа на земле, хотя бы и при помощи самых усовершенствованных машин.

Но это не важно. Важно то, что и министр, и «чернорабочий», и купец, и земледелец, — все, во всякой точке земного шара, будут подчинены одной законности, созданной ими же, будут знать один порядок, одинаково обязательный для всех. И все будут охотно подчиняться этой законности и этому порядку именно потому, что они едины для всех, на всем земном шаре.

И именно подчинением создается та свобода, о которой многие напрасно мечтают теперь. Странно звучат слова: подчинением создается свобода — а между тем это неоспоримая истина.

Свобода отдельного человека неразрывно связана с другими людьми. О совершенной свободе, когда всеми поступками руководит одно только «я», может говорить (или мечтать) только тот, кто в одиночестве живет на заброшенном острове. Все другие люди не могут быть свободными, ибо в своих поступках должны сообразоваться с интересами других людей.

Дело закона — установить условия, при которых отдельные личности будут возможно менее чувствовать стеснения от совместной жизни с другими людьми, т. е. свобода может быть создана и поддержана только законами, обязательными для всех, свобода мыслима только при законности и порядке.

От законов будущего, вообще, человечество может ждать многого.

Гэринг свое перечисление свобод недаром начинает словами: «Если я могу перемещаться по всему земному шару, я свободен».

Действительно, нет свободы выше свободы передвижения. В настоящее время каждый из нас как будто обладает этой свободой, но в действительности лишь редкие счастливцы могут по своему желанию перемещаться. Теперь путешествие сопряжено с огромными затратами, которые под силу разве лишь очень богатым людям. Подавляющее большинство людей лишено свободы передвижения или, в крайнем случае, может пользоваться этой свободой лишь в очень скромных размерах. Между тем ничто так не развивает человека, как путешествие. Видеть земной шар со всех сторон, наблюдать природу во всех широтах, от полюсов до экватора — лучше этой школы трудно что-либо придумать.