Людмила Зарецкая - Вакансия третьего мужа

• Название: Вакансия третьего мужа
• Автор: Людмила Зарецкая
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-699-84565-1

Журналистка Анастасия Романова никогда не была замужем. Все ее романы с блеском проходили конфетно-букетный период, но увядали в самом начале «бытовых» отношений… Вот и с известным политиком Егором Фоминым ее, увы, теперь связывала всего лишь дружба. А ведь когда-то между ними горела настоящая страсть! Сейчас же он видел в ней только боевого соратника в предвыборной борьбе за пост мэра города. Ни секунды не колеблясь, Настя вступает вместе с Егором в непростую игру, в которой на кон поставлена не только политическая карьера и бизнес, но и жизнь и здоровье. Недвусмысленные предупреждения остановиться следуют одно за другим. Но ни Егор, ни Настя, ни олигарх Игорь Стрелецкий, финансирующий избирательную кампанию Фомина, не собираются отказываться от намеченных планов даже после убийства, произошедшего практически на их глазах…

---

Из «Курьера» Табачник быстро ушел на вольные хлеба, зарабатывал на жизнь экономическими обзорами, рекламными статьями и пиар-кампаниями, но с Настасьей иногда встречался. Они пили водку на ее кухне, и под стопарик он жаловался на жизнь, жену, любовниц, обстоятельства и прочая-прочая-прочая. Настя терпела, потому что он был друг, а друзьям нужно помогать. Хотя бы тем, что внимательно их выслушиваешь.

Примерно с год назад во время очередной такой дружеской посиделки не очень трезвый Табачник неожиданно встал на колени и, хватая Настю за руки, заявил, что все эти годы любил только ее. В данное обстоятельство Настя не поверила, но все-таки поддалась соблазну. Во-первых, из-за того, что в тот момент была одна, а во‑вторых, потому, что стоящего на коленях Табачника ей стало жалко.

Сейчас, год спустя, она прекрасно отдавала себе отчет, что этот роман с самого начала был ошибкой. Табачник оказался еще более жутким занудой, чем она помнила по совместной работе. Бешено ревновал, но при этом не скрывал, что у него есть и другие любовницы. Постоянно жаловался на жену, но категорически не собирался с ней разводиться и, что самое страшное, по любому, самому мелкому поводу устраивал скандал со слезами, швырянием предметов, поджиманием губ и долгим, болезненным, нудным и утомительным выяснением отношений.

Настя от него ужасно уставала.

Вчера он остался у нее ночевать, и утром ее разбудил звонок его телефона. Отскочив к окну, Борис начал что-то горячо объяснять жене. Его вранье было таким неуклюжим и жалким, что Насте стало противно.

– Ты можешь, когда приходишь ко мне, отключать телефон? – попросила она, когда Табачник вернулся к ее постели.

– Зачем?

– Мне неприятно слышать твои разговоры с женой. Меня тошнит от твоего вранья. И мне не нравится, что меня разбудили, хотя я до звонка будильника могла спать еще минут сорок, – честно призналась она. Это и стало поводом для очередного скандала.

Брызгая слюной, Табачник орал, как он устал от ее постоянных претензий, как ему больно, что она никогда его не понимала, и как она, Настя, невыносима.

Щурясь от утреннего света, проникающего через щелку в шторах, Настя слушала его вопли и думала о том, почему ей не везет с мужиками.

Прооравшийся Борис натянул-таки штаны и рубашку, похлопал себя по карманам, проверяя наличие телефона и ключей от машины, и, кипя от возмущения, отбыл из ее квартиры, напоследок шарахнув дверью.

По-бабьи вздохнув, Анастасия Романова откинула одеяло и пошлепала в ванную. Она была очень хороша собой: большая грудь, пышные бедра, а между ними тонкая талия. Ее рубенсовская красота пользовалась неизменным успехом у мужиков, 80 процентов которых, как известно, предпочитают полных женщин.

Настя же свой 52-й размер считала проклятием, вечно была собой недовольна и целыми днями сидела на диетах, чтобы вечером в отчаянном приступе голода найти в морозилке одинокую пачку заиндевевших пельменей и съесть ее, вылавливая пельмени прямо из кастрюли, причмокивая от нетерпения, радуясь, что так вкусно, и ужасаясь собственному несовершенству.

Еще у нее была длинная, толщиной с руку, коса, которую она с завидным упрямством отказывалась отрезать. Носила она только джинсы и разнообразные туники, прикрывающие ее большой размер. Лучшая подруга, тоже журналистка «Курьера» Инна Полянская, регулярно сетовала на то, что джинсы и балахоны Насти не вяжутся с ее длинной косой, да и вообще с настоящей русской красотой.

– Ты что, не видишь, что из образа вываливаешься! – кипятилась она.

– Какого образа? – вяло отмахивалась Настя.

– Такого. Если ты носишь эту дурацкую косу, то ходи в длинных юбках, которые носили кустодиевские красавицы. А если таскаешься в джинсах, отрежь свою косу, XXI век на дворе. И сними ты эти дурацкие балахоны, яви миру свою роскошную фигуру!

– Инка, отстань, мне в юбках неудобно. И это у тебя роскошная фигура с твоим 42-й размером, а я стесняюсь в обтягивающем ходить.

– Ну и дура! – убежденно восклицала субтильная Инна. – На твои формы у всех мужиков слюнки текут, а ты их прячешь под тряпками!

Настины формы, блестящие волосы, которые, когда она распускала косу, ниагарским водопадом спускались до самой попы, пухлые, четко очерченные губы и большие голубые глаза действительно пользовались неизменным успехом у мужчин. Отвечая в редакции «Курьера» за «паркет», то есть официальные мероприятия властей, Анастасия Романова постоянно вращалась в кругу чиновников высокого ранга, депутатов всех уровней, политиков, как начинающих, так и со стажем. Она пользовалась благосклонностью губернатора, была на короткой ноге с мэром, называла на «ты» нескольких обитателей областного политического олимпа. У нее не было недостатка в любовниках, а список потенциальных претендентов на место в ее постели состоял из весьма влиятельных и уважаемых персон.

Тридцатипятилетняя Настя никогда не была замужем. Все ее любовные романы с честью проходили через конфетно-букетный период, на пике достигали накала страстей и неукротимо умирали в самом начале перехода на «бытовые» отношения. Настя была максималисткой, упорно делила мир на черное и белое и не признавала полутонов. Ее характеристики были такими точными, четкими и обидными, а требования, предъявляемые к мужчинам, столь непомерными, что ни один из них не оказывался готов соответствовать представлениям Анастасии Романовой о жизни.

– Господи, – хваталась за голову подруга Инна, – ты что, не понимаешь?! Женщина должна молчать и слушать. Молчать и слушать. И при этом глаза должны быть в пол. Ты опускаешь глаза в пол, Романова?

– Что за бред ты несешь?

– Это азы, блин! Если ты хочешь выйти замуж, то должна приручать мужика, как дикого зверя. Приманивать, прикармливать, выслушивать. Ты должна стать комфортной и незаменимой, как уютные домашние тапочки. Всегда быть в хорошем настроении, потому что дома у него сидит недовольная грымза. С блеском поддерживать разговор, давать советы, но очень незаметно и интеллигентно, чтобы он был уверен, что сам до этого додумался. Проявляй свой бешеный темперамент в постели, а в остальное время будь ласковой, послушной и терпимой. Ты должна быть женщиной-праздником. Ни в коем случае не напрягать, не принуждать, не нарушать комфорта. С тобой должно быть хорошо, понимаешь? Так хорошо, чтобы он понял, что ему с тобой гораздо лучше, чем с женой.

Но Настя с таким подходом не соглашалась. Ей казалось унизительным загонять кого-то в семейное стойло, используя подобные ухищрения. Она ждала и верила, что найдется человек, готовый принять ее такой, какая она есть, со всеми ее недостатками, прямолинейностью и тяжелым характером. Но он все не находился.

– С тобой, Романова, жить – это все равно что служить в армии под руководством строгого сержанта, – как-то во время редакционной пьянки сказал ей главный редактор «Курьера» Юрий Гончаров. – Упал-отжался, а если что не так, то сразу на «губу».

Настя тогда обиделась, но не задумалась. Хотя, по мнению подруги Инны, сравнение было точным и требующим срочного пересмотра жизненной позиции. Несмотря на тяжелый характер, подруги Настю любили. Она была верной и преданной, в любой момент подставляла плечо, давала дельные советы, не нарушала табу в отношении подружкиных мужчин и была в принципе не способна на предательство. За своих, к коим она, помимо подруг, относила еще и весь коллектив «Курьера», Настя могла «пасть порвать».

«Напиться сегодня, что ли? – мрачно думала она, лениво водя щеткой по зубам и разглядывая себя в зеркало. – Если с утра день не задался, то так наперекосяк и пойдет. Борька будет весь день звонить и трагически молчать в трубку. Потом начнутся сообщения с сентенциями о том, как я не права и как он страдает из-за моего плохого поведения. Я не стану отвечать, и он перейдет на тему своего возможного самоубийства. Чтобы я испугалась и прочувствовала всю глубину его страдания. Было в моем детстве такое кино… «В моей смерти прошу винить Клаву К.». Сюжет не помню совсем. Только название. Вот и Табачник начнет в своей смерти винить Настю Р. Фу… Как в дешевом романе. Такие, как Борька, никогда с собой не кончают. Мерзавец самовлюбленный. Все они – самовлюбленные мерзавцы!»

Выйдя из ванной, Настя налила себе кофе и закурила первую утреннюю сигарету. Настроение у нее было плохое, но никакие дурные предчувствия не терзали ее душу. Ничто не подсказывало, что маховик убийства уже запущен. И ждать его осталось совсем недолго.

– Ты невыносим…

Серега Родионов с отвращением смотрел на свою мятую с утреннего похмелья физиономию. Как ни крути, а позволили они себе вчера с мужиками, крепко позволили. Вот сегодня с утра и башка трещит, и жена привычную шарманку завела.