Мария Верниковская - Ненаписанные страницы

• Название: Ненаписанные страницы
• Автор: Мария Верниковская
• Издательство: Южно-Уральское книжное издательство
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1966

Мария Викентьевна Верниковская — член Союза советских журналистов. Большую жизненную школу она прошла в Магнитогорске, среди доменщиков металлургического комбината. Рабочие люди, инженеры стали главными героями ее первой книги «Ненаписанные страницы».

М. Верниковская достоверно рассказывает о труде металлургов, убедительно передает атмосферу романтики рабочих будней, постоянно подчеркивает коллективное начало в смелых действиях главного героя книги Бартенева, наглядно показывает его истинную партийность. Она находит яркие, свежие детали в изображении человеческих переживаний, пейзажа, заводской обстановки.

Повесть привлечет читателя своей лиричностью и задушевностью.

---

— Не волнуйтесь. И в ссорах нужна умеренность.

На лице Барковского застыло выражение барственной снисходительности, которое всегда отталкивающе действовало на Кострову. Собственно, она заходила сюда только из-за Верховцева. Между ними уже давно установились добрые товарищеские отношения людей, хорошо понимающих друг друга. Это не мешало им спорить и иногда не соглашаться друг с другом. Но цинизм Барковского и Дроботова удерживал ее от частых посещений «хранилища идей».

— Забиячливые вы. Это от избытка здоровья, — примирительно заметил мастер Гуленко, тяжело поднимаясь со стула.

Жизнь в цехе продолжала идти по старым заведенным порядкам. Мастера ругались с диспетчерами из-за ковшей, печи «холодали», начальники смен до хрипоты кричали на оперативках.

Только в середине второй недели Бартенев поздно вечером зашел в контору. Здесь уже никого не было, и тишина опустевших комнат вздрагивала от проникавшего с улицы шума печей. Пожилая уборщица тетя Катя, открыв Бартеневу кабинет, задержалась у порога, ожидая, что он ей что-то скажет, но, так и не дождавшись, вышла.

Неизвестно, как тете Кате удалось разглядеть, но на другой день она уверяла Феню Алексеевну, что новый начальник, не раздеваясь, сел за стол и уставился глазами на умывальник в углу кабинета.

Умывальник с зеркалом был поставлен по требованию Лешева, всегда тщательно следившего за собой. С боку на железной полочке лежала забытая щеточка, которой бывший начальник цеха несколько раз в день мыл руки. Теперь из крана сочилась вода, и капли звонко падали в старое, заржавелое ведро.

С хмурым лицом Бартенев встал, подошел к умывальнику, плотно завернул кран, разделся и снова сел к столу. Перед ним аккуратной стопкой лежали бумаги — суточные графики, месячные отчеты и тускло блестел массивный чернильный прибор.

Тетя Катя рассказывала, как Бартенев не глядя собрал в кучу со стола все старые бумаги и засунул их в нижний ящик стола. Потом плеснул из стакана воды в чернильницу, с минуту подумал и начал что-то писать, не останавливаясь.

Было далеко за полночь, когда тетя Катя неслышно подошла к двери и заглянула в замочную скважину. В кабинете горел свет, но она не сразу увидела Бартенева. Он спал на диване, неловко согнув в коленях ноги. На полу стояли ботинки и лежал какой-то журнал.

Тетя Катя решилась зайти, сняла с вешалки пальто и накрыла им Бартенева. Подняв с полу журнал, она попыталась по слогам прочесть название, но не смогла: буквы были ей не знакомы. Она положила его на стол рядом с густо исписанными листами.

Рассказ тети Кати о ночном появлении Бартенева в конторе встревожил Феню Алексеевну. Неужели вот так всегда будет обходиться без ее помощи, совета? Чего доброго, выпишет из Лубянска свою секретаршу. Она хорошо знает эту моду, приезжает новый начальник и везет с собой со старого места шофера, секретаря, снабженца. И Лешев обещал ее вызвать, да что-то молчит…

Невеселые мысли Фени Алексеевны неожиданно прервал резкий стук дверью. Она едва сумела принять соответствующую позу: снять телефонную трубку и сделать вид, что с кем-то официально разговаривает.

— Здравствуйте. Скучаете по работе? — возле нее стоял Бартенев.

Феня Алексеевна молча опустила голову, чувствуя, как у нее учащенно забилось сердце.

— Размножьте мне это, — не замечая ее смущения, просто сказал Бартенев и протянул ей исписанные листы.

Подчиняясь его голосу, его тону, она привычно спросила:

— Сколько экземпляров?

— На первый раз двадцать и, если можно, к четырем часам. — Он твердо прошел в кабинет, как будто давно привык к нему.

«Приказы», — подумала Феня Алексеевна, но тотчас же убедилась, что не угадала. Она с любопытством вчитывалась в бартеневские записи:

«От чего зависит газопроницаемость столба сырых материалов и как ее улучшить?», «Какую систему загрузки вы предлагаете для своей печи?»

И хоть бы что-нибудь ей было понятно! Феня Алексеевна насчитала около тридцати вопросов и, глубоко вздохнув, быстро застучала по клавишам машинки.

Через два часа она положила перед Бартеневым готовую работу. Но он даже внимания не обратил, что она выполнила ее на полтора часа раньше. Лешев непременно оценил бы ее оперативность, а этот только и сказал:

— Хорошо. Теперь пригласите директора цеховой столовой.

Феня Алексеевна не решилась вступить с Бартеневым в разговор и, подавив новый вздох, вышла. Нет, ей не нравился новый начальник, она постарается непременно уехать к Лешеву.

Директор столовой Шорин не заставил себя ждать. Всю войну проработавший в этой должности, он знал единственный подход к людям, с него и начал:

— Очень сожалею, — осторожно опустив на стул свое рыхлое тело, проговорил он, — что в первый день, как приходили к нам, не познакомился. Не признал, что вы и есть начальник цеха.

Бартенев, поставив локти на стол и подперев руками голову, изучающе смотрел на Шорина.

— Теперь признали? Тогда прошу каждое утро, когда поступает рапорт о ночной смене, присылать сюда меню.

— Понимаю. У нас обедать будете, пока нет семейства? Так мы вам наособицу будем готовить. В любой час приходите.

— За зеленую портьеру? — спросил Бартенев, не меняя позы.

— Не понимаю, что вы имеете в виду, — добродушно усмехнулся Шорин. — Будете в моем кабинете обедать. У меня и прежний начальник обедал.

— В кабинете? — Бартенев долго и серьезно смотрел на Шорина. — Вопросов к вам больше нет, можете идти, — резко проговорил он, убирая со стола руки.

Шорин поперхнулся, как будто сразу проглотил все, что хотел сказать, и неуверенно пошел к двери. Бартенев взял телефонный справочник, полистал страницы и набрал номер телефона.

— Это начальник доменного цеха, — услышала за дверью Феня Алексеевна, — звоню по поручению коллектива: нужен директор столовой.

Феня Алексеевна поняла — звонил в отдел рабочего снабжения завода. Она слышала весь разговор Бартенева с Шориным и сейчас замерла в ожидании. Верно, Бартеневу объяснили, что в цеховой столовой есть директор и другого не требуется.

— Нет директора, — упрямо повторил Бартенев, — нужен директор столовой для доменщиков. Хуже будет, если они сами придут к вам и потребуют.

Щелкнула телефонная трубка о рычаг, и за дверью все стихло. Как волчок по кругу, закружились мысли Фени Алексеевны. Значит, и она теперь тоже со всеми вместе за длинные деревянные столы? Быстро достав из ящика стола письмо, написанное Лешеву еще две недели назад (все не решалась его отправить), Феня Алексеевна вложила конверт в валик машинки и, тихо ударяя по клавишам, написала адрес…

Дверь в кабинет Бартенева была открыта. Каждый, входя, здоровался с начальником и старался сесть подальше от стола. Среди присутствующих были мастера — сумрачный Кравцов, грузный, плечистый Гуленко с пышными рыжими усами, мастер пятой печи Буревой, от волнения то и дело вытиравший платком бритую голову, надменный, с застывшей на губах иронической улыбкой инженер Барковский, начальник смены Дроботов, глаза которого сейчас особенно горели каким-то нездоровым азартом. Ближе других к столу оказался Верховцев, которого почему-то забыли пригласить, но он пришел, и это смущало его, от чего он еще больше сутулился. Подождав, когда народ усядется. Бартенев всех оглядел, провел ладонью поперек лба, как бы собираясь с мыслями, и неожиданно коротко сказал:

— Печи работают плохо.

— Хуже куда быть, — живо отозвался мастер Буревой.

Бартенев повернул к нему лицо, внимательно посмотрел на его бритую круглую голову и повторил:

— Да, печи работают плохо. Надо что-то делать.

— Правильно, надо, — опять поддержал его Буревой, — а то сидим у печи и греем плечи.

Бартенев на этот раз дольше задержался взглядом на мастере и тем же ровным тоном спросил:

— У вас есть предложения, как улучшить работу цеха?

Хотя вопрос относился ко всем сидящим в комнате, Павел Иванович Буревой подался вперед, собираясь заговорить, но почувствовал сильный толчок в бок и обернулся. На него косил левым глазом сидевший рядом Кравцов. В напряженной тишине непривычно звонко прозвучал голос Дроботова:

— Нас не предупреждали! Мы не думали над этим.

Бартенев приковал свой взгляд к инженеру. То был долгий, настороженный взгляд.

— Нам надо думать постоянно. Доменная печь требует не только много рук, но и много инженерных голов.

Он взял со стола отпечатанные Феней Алексеевной листки, смешал их, как колоду карт, и, держа на весу, сказал:

— Здесь несколько нерешенных задач. Условия их продиктованы практикой доменного производства. Сумеем их быстро решить, значит, заставим печи давать чугуна столько, сколько требует от нас страна.

Он рукой сделал жест, как бы снова приглашая всех высказаться, но сидевшие перед ним люди не проявляли желания откликнуться. Даже Буревой избегал теперь встретиться с ним взглядом. Кравцов сидел, широко расставив ноги, и хмуро смотрел в пол. Дроботов, наклонясь к Барковскому, что-то шептал на ухо. И только Верховцев смотрел на Бартенева блестящими от возбуждения глазами. Подвижные брови инженера на этот раз застыли в положении, выражавшем крайнее удивление. Он уже забыл, что пришел сюда никем неприглашенный, и с волнением слушал скупые слова нового начальника, довольно думая о нем: «Этот не скажет, что идеи приходят от головной боли. Этот сам заболеет идеей».