Владимир Архипенко - Ищите связь...

• Название: Ищите связь...
• Автор: Владимир Архипенко
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1977

Повесть «Ищите связь» раскрывает одну из страниц революционной деятельности балтийских моряков, предшествовавшую вооруженному восстанию Балтийского флота в октябре 1917 года. В образах главного героя повести матроса Сергея Краухова, большевиков-подпольщиков автор показывает рост революционного сознания моряков, подъем нового революционного движения в России в 1912 году. События, описываемые в повести, происходили в действительности. Автор сохраняет подлинные исторические имена, наряду с ними перед читателями проходят обобщенные образы. Повесть пронизана революционной романтикой, она рисует мужественных, стойких борцов за свободу, за революцию, за счастье поколений.

---

Когда Сергей заступал на пост, еще не все офицеры разошлись по каютам. В течение часа несколько человек, возвращавшихся к себе, проходили близко от него, и в эти моменты он застывал как изваяние. Но когда удалялись, позволял себе расслабиться, вытереть платком пот с лица.

Стоять на посту в этом месте, где спертый воздух словно давил на грудь, туманил сознание и клонил в тяжелую дрему, всегда было для матросов сущей мукой. Назначение сюда расценивалось почти как наказание. Но на этот раз Сергей, услышав, что его направляют на пост № 3, был обрадован донельзя — теперь уж, хочешь не хочешь, он окажется в самой гуще событий, и пусть его товарищи будут в полной уверенности — он не подведет!

Рассказав Ярускину о предстоящем дежурстве, Сергей предложил включить вместо себя в боевую пятерку недавно прибывшего на корабль матроса Дыбенко. Парень заслуживает доверия, наверняка будет драться не щадя себя. Ярускин сказал, что подумает, и на этом они расстались.

Теперь Сергею оставалось только ждать назначенного срока. Все остальное от него уже не зависело. Пожалуй, еще ни разу в жизни время не тянулось для него так мучительно медленно. Получасовой промежуток между боем очередных склянок, звон которых глухо доносился сюда с верхней палубы, казался вечностью. Они должны пробить еще пять раз — и заполыхает на корабле огонь…

Миштовт сидел в своей каюте, просматривая список нижних чинов корабля. Сверяясь время от времени с листочком бумаги, лежащим сбоку, он аккуратно, без нажима ставил карандашом едва заметные кресты возле некоторых фамилий. Всего на листке были зафиксированы 23 нижних чина, за которыми с завтрашнего дня нужно установить наблюдение. Потом старший офицер стал подсчитывать, сколько из этих двадцати трех приходится на каждую роту. Интересно будет впоследствии обнародовать в кают-компании, кто именно из ротных командиров имел у себя под началом больше всего смутьянов. Можно себе представить, какая физиономия будет у этого «призера»… а «призером», похоже, быть Затурскому!

Он едва заметно усмехнулся, бросил карандаш на стол, потянулся за портсигаром. А все же прав был хлыщеватый ротмистр Шабельский, когда говорил, что хорошего агента никто заменить не может. Оказался же Ганькин подлинной находкой, сумел влезть в полное доверие к заговорщикам. Так и не заподозрили матросы его ни в чем. И вот теперь все нити в руках. Одно только вызывает беспокойство — неясен срок, установленный для выступления. Правда, теперь, когда главные зачинщики будут взяты под наблюдение, им не удастся использовать элемент внезапности. Все офицеры корабля предупреждены. Никаких крайностей уже не должно быть.

И все-таки надо было бы знать сроки. Очень надо! Если допустить дело хотя бы до выстрелов на корабле, то не миновать ответа. А впрочем… Всему офицерскому корпусу России известно, как реагировал государь император на сообщение о том, что служащие тюрьмы застрелили во время стихийного выступления многих заключенных. Он собственноручно начертал на докладе:

«Молодцы конвойные!»

Так что, если даже не углядишь начала бунта, это еще не беда. Главное — задушить его решительной рукой. Тогда и высокое начальство гневаться не будет, совсем напротив.

«А что, если, — размышлял Миштовт, — внезапность даст мятежникам такое преимущество, что все наши превентивные меры окажутся бесполезными? Тогда повторение «Потемкина»?.. Ну, уж не дай бог такого!..»

…Однажды Миштовт, стоя у борта на полном ходу корабля и глядя вниз с пятисаженной высоты на обтекающую в сумасшедшей скорости пенистую и словно свитую в тугой жгут струю, вдруг представил себе, как он падает вниз и порыв ветра срывает с его губ и уносит вдаль последний крик. Ему стало страшно тогда. Все внутри запротестовало, ужаснулось от одной мысли о подобной возможности. А «Потемкин»?.. Не дай боже, чтобы тебя скрутили грубые безжалостные руки и швырнули вниз с борта в воду… А если мятежникам удастся напасть внезапно, может быть и такое. Вот почему незнание срока, оговоренного матросами, так волновало и тревожило его.

В полночь в дверь каюты старшего офицера послышался осторожный, едва слышный стук. Недоумевая, кто бы это мог быть в такой неурочный час, Миштовт отпер дверь и с изумлением увидел перед собой Ганькина, босого, одетого лишь в брюки и нательную полосатую рубаху. Старший офицер пропустил его в каюту, снова повернул ключ и, давясь от гнева, сказал:

— Да ты с ума сошел, скотина! Я тебе строго-настрого приказывал не появляться у меня в каюте! Ты почему здесь?

— Виноват, вашскородие! Истинный крест, виноват… Но только никак нельзя было не прийти. Я пытался было все сообщить через их благородие мичмана Тирбаха, да только мне несподручно на верхней палубе было. И матросы, подошедши, помешали. А теперь я вроде бы как по нужде койку оставил, а сам к вам…

— Так что такое случилось? — начиная тревожиться, спросил Миштовт. — Что за пожар у тебя?

— Право слово, пожар, справедливо говорите! Сегодня ночью у них срок условлен. В два тридцать восстание зачнется!..

— Что-о?!

Миштовту показалось, что он закричал, но на деле лишь просипел свистящим шепотом. Вот оно когда подошло! И он чуть было не проворонил того главного, от чего в первую очередь зависела его собственная карьера… Да что там карьера! — сама жизнь…

Огромным усилием воли подавляя в себе стремление выскочить из каюты и бежать, бежать, поднимать тревогу, будить командира, всех офицеров, Миштовт отвернулся от Ганькина, до крови прикусил губу. Только почувствовав солоноватый вкус, он заставил себя сосредоточиться, и первая его мысль была: до назначенного срока еще больше двух часов. Время есть.

Старший офицер шагнул к понуро ожидавшему агенту.

— Рассказывай, что знаешь, да только покороче!

— Дело, вашскородие, значит, такое. У них сегодня на последнем совещании чуть было не отложили сроки. Комендор Королев говорил, что господа офицеры пронюхали обо всем. Так он и сказал про господ офицеров: «пронюхали». Потому, мол, и нельзя выступать. И еще, говорит, с оружием у них слабовато. Но потом Комолов всех повернул, а его и Ярускин поддержал. Свой человек у них на пост у денежного ящика попал — Краухов Сергей. Он говорил, что в случае сопротивления господ офицеров по меньшей мере трех человек уложит. И особливо… значит, в первую очередь, это…

Ганькин начал запинаться, переступал с ноги на ногу, боялся продолжать. Глядя на него, Миштовт криво усмехнулся.

— Чего остановился? Меня, что ли, первого?

— Так точно, вас!

— Ясно… В основном все?

— Все, вашскородие!

— Ну, иди. Только подожди, я в коридор выгляну, нет ли кого-нибудь поблизости. И чтобы затаился с этой минуты. Понял?

— Так точно, понял!

— И имей в виду. Зачинщиков мы успеем схватить еще до двух ночи. Но вместе со всеми будешь арестован и ты.

— Да за что же, вашскородие?..

— Так надо! Простой вещи не сообразишь, дубина. Искать будут матросики на корабле, кто их предал. А уж если найдут… Безопаснее тебе в тюрьме будет. Но смотри, и там язык не распускай.

Начальника морских сил Балтийского моря вице-адмирала Эссена вахтенный офицер крейсера «Рюрик» поднял с постели в ноль часов семнадцать минут. Выслушав непривычно торопливый и сбивчивый рапорт, адмирал прежде всего распорядился передать Небольсину приказ: немедленно поднять и вооружить винтовками комендантский взвод, а также гардемаринов, проходящих летнюю практику на «Павле I». Аресты выявленных зачинщиков начать незамедлительно. Эссен распорядился также разбудить командиров всех кораблей стоящей на ревельском рейде эскадры.

Особое приказание прибывший на катере мичман передал командиру эскадренного миноносца «Всадник». Прочитав его, капитан второго ранга оторопело уставился в бумажку, словно не веря своим глазам, потом пожал плечами и велел вестовому поднять старшего офицера. Тот появился через семь минут — редкий пример расторопности для человека, которого внезапно разбудили. В его внешности никаких следов торопливости вовсе не было заметно. Ровный, по ниточке, пробор, как всегда, четкой линией разделял приглаженные темные волосы.

— Звали, Евгений Валентинович? — спросил он с непринужденностью человека, которому несколько лет совместного плавания давали право обходить официальную субординацию в обращении к командиру.

— Звал, Сергей Юрьевич. И по делу весьма безотлагательному. Прошу присесть.

Сам капитан второго ранга продолжал стоять. Он помолчал немного, как бы собираясь с мыслями, медленно вытащил из кармана кителя плоский черепаховый портсигар. По тому, как он с нарочитой медлительностью разминал папиросу и неторопливо прикуривал, старший офицер понял, что командир волнуется, хотя и старается скрыть это.