Наталья Арбузова - Можете звать меня Татьяной

• Название: Можете звать меня Татьяной
• Автор: Наталья Арбузова
• Жанр: Современная проза

Я предпринимаю трудную попытку переписать свою жизнь в другом варианте, практически при тех же стартовых условиях, но как если бы я приняла какие-то некогда мною отвергнутые предложения. История не терпит сослагательного наклонения. А я в историю не войду (не влипну). Моя жизнь, моя вольная воля. Что хочу, то и перечеркну. Не стану грести себе больше счастья, больше удачи. Даже многим поступлюсь. Но, незаметно для читателя, самую большую беду руками разведу.

---

Весной на даче примерно как в раю. Таня неумело копает, зарабатывая волдыри на нервных руках несостоявшейся арфистки. Ничего лучше не придумала, как сесть погреться на выключенную электроплитку – старую, керамическую, с открытой спиралью. Керамика раскололась на кусочки. Старшие, включая Нюру, смотрят на Таню с нескрываемым презреньем. Блажная. А в глубинах Таниного зябкого существа уж зародилось новое существо. Тоже радуется тайным зреньем лиловым крокусам и желтым нарциссам.

У Тани хороший руководитель по аспирантуре. Дает ей читать умные книжки по философии. Иные вышли до революции, иные в двадцатых годах. Позже ничего не переводили и ничего разумного не издавали. Отстали на полвека от философской мысли Запада. Таня это чувствует и все более уклоняется в физику. Свекровь одобряет, мужу всё равно. Таня успевает написать фактически физ-мат диссертацию, а защищает ее как философскую уже родивши сына Андрея. Таню оставляют преподавать математику на физфаке. Физфак был шибко бериевский, и следы остались. Людям не дают опубликовать полученные результаты. Иногда дело кончается суицидом. Но Таня всего этого не замечает. Дома Нюра ворчит: на нее навязали Андрейку. А Таня – Таня влюбилась первый раз в жизни. Идет по Садовому кольцу, наступает на решетки, из которых растут живучие тополя. Поет довольно громко: «Мама, мама, это я дежурю, я дежурный по апрелю».

Рожденье сына сняло печать, коей Таню с юности запечатала жизнь. Безразличная к дерзкому мужу, она тянется мов тополя из чугунной решетки к другому человеку. У того есть имя – Евгений. Стоит ли он нонешних Таниных волнений, завтрашних жертв? не стоит. Числится на физфаке в лаборатории, еле держится. Вот-вот вылетит. Отца нет, мать работает дворником в Столовом переулке у Никитских ворот. Живет с сыном в коммуналке – у них одна небольшая комната. Терроризирует соседей «из бывших», пользуясь своим высоким дворницким положением. Хорош вариант для Тани-то.

В лаборатории пусто. Довольно неказистые демонстрационные приборы, находящиеся в ведении его, Евгения Любкина. Сидят вдвоем, некстати влюбленные друг в друга. По апрелю отдежурили, май на исходе. Отстоял светлый май, приглашая без устали плясать вкруг майского дерева. Неловкая Таня уж носит второго ребенка, с начала апреля носит. Хорошо, что от мужа – с этим обалдуем Евгением еще не спозналась. Дома ждет глазастый Андрейка. Тане нужды нет. Ей до лампочки, по барабану. Хоть кол на голове теши. Что творится на свете? ерунда какая-то, Байда, несуразица. Евгению уже под тридцать. Он старше Тани, но не умнее. «Пойдем, - говорит, - я докажу, что люблю тебя». Тащит Таню к бассейну с бездействующими фонтанчиками. Прыгает в мелкую воду – намочил только брюки по колено. Фартовые суконные клеши – служил четыре года во флоте, не поступивши с первого разу в университет. Ну и зачем, спрашивается, прыгал? бедная девчонка и так по уши. Идут, оставляя мокрый след на асфальте: с брюк течет. Пришли на Воробьевку, смотрят на Москву с птичьего полета. Тоже мне нашлись Герцен и Огарев. Целуются. Спускаются пониже, и тут на холодной траве Таня тоже доказывает, что любит Евгения – дворового пса от Никитских ворот. Бедой трясешь, Таня.

Родила второго сына, назвали Павлом. Вышла на работу чик-в-чик после декретного отпуска, усердная и миловидная. Проталины прибавили домработнице Нюре жалованья, та всё равно ворчала. Завкафедрой возмущался вслух: «Нет, вы только подумайте! тихо пришла, уже с ребенком. Думали – отстрелялась. А она опять родила и является как ни в чем не бывало». И весна опять за свое – сияет и сияет. Евгений из лаборатории уволился, но устроился на биофаке. Приходит с университетским пропуском, списал новое Танино расписанье. Ждет ее возле аудитории. Вот и она, тоненькая мать двоих сыновей Татьяна Ильинична Виноградова, ассистентка кафедры математической физики. И невысокий плечистый Евгений Любкин ей с ходу: «Пойдем на Воробьевку». – «Женя, я не могу. Распрощаемся, забудем». – «Ах, так? ну, я настучу твоему Вячеславу, что второй сын от меня». (Знает расписанье лекций Вячеслава, списал. Знает дом на Покровском бульваре, подъезд. Провожал однажды Таню, она ему и окна показала. Найдет, коли захочет. А он, собака, захочет.) «Женя, это будет неправда. Мы с тобой… ты со мной в конце мая, а сын с начала апреля». – «Вот и сейчас начало апреля. Идем». Идут. Солнце светит им в спину, с юго-запада. Тени их держатся за руки. Но чем-то Таня Евгению там на Воробьевке не потрафила. И он всё равно заявился к Вячеславу с обещанной ложью, да еще со вчерашней воробьевской новостью. Началась гроза. Гремело и сверкало, хлестало по стеклам. Гневался Тот, кто с корнем вырывает деревья. Таня сидела в соседней комнате с Павликом, засыпавшим у ней на руках, и дрожала мелкой дрожью – зуб на зуб не попадал. Между двумя грозовыми раскатами слышала обрывки разговора. Вячеслава не так просто было взять на пушку. «Ну и чего, собственно, вы хотите? забрать одного ребенка? или обоих? с матерью или без?» - «Я ничего не хочу. Хочу, чтоб вы знали правду». Ба-бах! Ударило совсем рядом. Не называй правдой смесь правды с ложью. «Ну, тогда мы закончим беседу, с вашего позволенья». И выпроводил. И ничего не сказал жене Тане. Родителей Вячеслава в момент страшных разоблачений дома не случилось. Поехали отпереть и просушить дачу. Похоже, Вячеслав им так ничего и не сказал. Таня ждала – тряслась три дня. На четвертый муж объявил ей: они вступают в кооператив.

Квартира была трехкомнатная, в уже готовом доме на проспекте Вернадского. Пока под окнами пусто, но березки-рябинки уж посажены. Ждите-пождите: вырастут, станут стучать ветками в окна. Деньги дали старшие Проталины, уставшие от внуков. Вячеслав нанял приходящую няньку на те дни, когда у Тани занятия. Сам стал частенько пропадать из дому. Впрочем, это бывало и раньше. Но тогда он стеснялся властных родителей, теперь почувствовал себя свободней. О визите Евгения Любкина вроде как забыли. И вдруг в первые дни декабря разразилась гроза. Настоящая. Темным ранним вечером сверкнуло и отъехало к горизонту с глухим ворчаньем. Раздался звонок в дверь. Таня укладывала детей, открыл Вячеслав. На пороге стоял Евгений. Твердо решил не дать «ей» спокойно жить, как живут порядочные люди. Почему – бог ведает. Такой характер унаследовал от неизвестного отца. Вячеслав пригласил его войти, усадил и спросил: «Что нужно?» - «Повидать сына». – «Павлик спит». Тут Павлик как на грех заплакал, испугавшись второго удара грома, поближе. Евгений Любкин двинулся в детскую. Вячеслав сгреб визитера в охапку и без особого труда выставил на лестницу. Послышались долгие наглые звонки. Соседи выглядывали на площадку. Скандал. Вячеслав терпел полчаса, потом вышел и «начистил морду».

На следующий день Евгений встретил Таню у дверей аудитории перед занятием. Сказал, что придет к ней завтра днем. Все расписания занятий Вячеслава и Тани – вот, пожалуйста, у него. Если Таня Евгений не примет, он начнет звонить. Пусть выглядывают изо всех дверей молодые кооперативные матери. Таня Евгения приняла, и не единожды. И чем нахальнее становился Евгений Любкин, тем необъяснимо крепче жалась к нему несчастная девочка. Ну, так что же впереди? В третий раз разразилась гроза. Разъяренное небо раскалывалось пополам. Таня шестым чувством уловила угрозу. Муж, поменявшись часами с другим лектором, отпирал дверь. Спокойно подождал, отвернувшись, пока оденутся. Заговорил тихо, чтоб не разбудить спящих среди дня сыновей. Приговор был мягким. Он оставляет квартиру Тане с Евгением. Первичный, основной взнос сделан. Остальное, рассрочку, пусть они тянут сами. Алименты Вячеслав будет платить на обоих сыновей, но видеть их пока не хочет. Подразумевалось: до тех пор, как случайно слюбившиеся разойдутся. С тем собрался и ушел.

И стала Таня прибегать на занятия с расцарапанным в кровь лицом. Чтоб мужик царапался – это надо поискать. Няньке платить стало нечем. Мальчиков отдали в ясли. У Тани начались бюллетени. Бегала по урокам, когда только могла. Евгений посидел с детьми разок и отвез их, кашляющих, к своей матери. Та уж пошла на пенсию. Потом Таня возила – на троллейбусе. На такси не наскребалось. Андрейка спрашивал: «Почему троллейбус такой глинный?» В его голове перемешалось: «Неглинная улица… недлинная улица». Троллейбус и вправду был длинный – с поворотной площадкой. А мать Евгения Любкина оказалась женщиной крупной и сердитой, как сторожихи скверов из Таниного детства.

Евгений обнародовал свой план. Будем жениться, ты меня пропишешь. Только сперва роди мне ребенка. «Но ты же… ты же говорил, что Павлик твой…» - «Я не уверен». (А коли не уверен, зачем мужа с женой разлучал, Ванька-ключник, злой разлучник? Жили б они на Вернадского, детей растили. Стерпится-слюбится. Кой черт тебя за язык тянул, скажи на милость?) Таня и родила б ему. То-то увязла бы в бедах. Но, по счастью, не получалось. Евгений стал пропадать из дому, как раньше Вячеслав. В один прекрасный день объявил, что подруга его беременна. Какая подруга? – Марина. А ты думала, ты одна на свете? И весенний первый гром скатился с ясного неба. Это уж как повелось, так и ведется.