Зинаида Чиркова - Граф Никита Панин

• Название: Граф Никита Панин
• Автор: Зинаида Чиркова
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-012010-9

О жизни одного из крупнейших российских государственных деятелей XVIII в. Никиты Ивановича Панина (1718–1783) рассказывает новый роман З. К. Чирковой.

---

Результат конференции не только обрадовал его, но и безмерно удивил — даже Григорий Орлов не поддержал Бестужева.

Старик слег — поражение было ему уже не по силам. Несколько дней он не появлялся при дворе, гордость его была сломлена, но он продолжал всячески хулить Никиту Ивановича. Панин об этом не знал и сам предложил Екатерине издать, наконец, манифест о полном прощении Бестужева. Надо было так составить этот манифест, чтобы не опорочить имя Елизаветы. А она назвала его клятвопреступником, изменником Отечества. Если бы это сделал Петр, тут и разговора не зашло, но порочить имя покойной императрицы было невозможно. Панин так составил манифест, что из него выходило: Бестужева оболгали люди при дворе, недостойные и ничтожные, им поверила покойная государыня. Манифест полностью обелял Бестужева.

А тот все продолжал плести козни, встречался с австрийским послом, наговаривал на Панина, а потом начал даже тайную переписку с австрийским посланником. Этого уже не потерпела Екатерина, и Бестужев был уволен в отставку… Все иностранные дела она поручила Панину.

«По теперешним не безтрудным обстоятельствам рассудили мы за благо на время отсутствия нашего канцлера препоручить вам исправление и производство всех по иностранной коллегии дел. Чего ради и повелеваем вам до возвращения канцлера присутствовать в одной коллегии старшим членом, поколику дозволяют вам другие ваши должности»…

Должностей у Панина действительно было множество. А поручения императрицы занимали все его время. И все-таки он составлял свою систему реформы государственной власти в России.

Граф Бестужев не успокоился. Теперь он решил добиться прежнего кредита вкупе с Орловыми. Тем хотелось упрочить свое положение, а полагаться они могли только на Григория — он был близок к императрице, но стань он императором — тогда все семейство Орловых может быть спокойно…

Алексей Петрович верно понял сложившееся положение. Он сам вызвался написать письмо и собрать подписи под ним виднейших сановников и родовитых вельмож — покорнейше просить императрицу выйти замуж за Григория Орлова…

Но и этот последний шаг некогда всесильного министра кончился полным провалом.

Бестужев заехал прежде всего к Алексею Разумовскому, по слухам, морганатическому мужу Елизаветы, чтобы тот скрепил своей подписью составленный им документ.

Алексей Григорьевич выслушал Бестужева, грустно улыбнулся в ответ, нашел шкатулку и вынул оттуда бесценный документ — свидетельство о церковном браке Алексея Разумовского и Елизаветы Романовой…

Он подержал его перед глазами, вчитываясь в пожелтевшие от времени строки, потом взглянул на Бестужева и сопровождавших его лиц, мгновенным движением руки бросил листок в камин. Бестужев завороженно следил за листком, взявшимся ярким пламенем.

Разумовский отрицательно покачал головой, едва Бестужев начал просить его подписать бумагу.

А Панин сказал фразу, которая потом много раз повторялась:

— Императрица может делать все, что хочет, но графиня Орлова императрицей быть не может…

Провал этой авантюры и вовсе доконал Бестужева. Он уже больше не вмешивался в дела, не являлся ко двору и тихо угасал, не вынеся унижения и отставки.

Провал авантюры Орловых заставил и их призадуматься о собственном положении. Постель императрицы пока что занята Орловым, но Григорий оказался неспособным политиком, не умным, а иной раз грубым, не смог удержать за собой дела политические, скучал и сбегал, едва только начинала Екатерина обсуждать с ним что-либо, не касавшееся псовой охоты. И Екатерина тоже поняла, что привлекать Григория к решению важнейших политических дел не стоит…

Во главе всей политики и ее двора теперь во весь рост встал Панин…

Но посреди всех этих придворных баталий явилась вдруг к нему Анна Строганова, урожденная Воронцова, двоюродная сестра фаворитки Дашковой. И со странной просьбой:

— Никита Иванович, сделайте одолжение, помогите мне получить развод…

Панин безмерно удивился. Он еще не осознал толком, что она говорит: так залюбовался высокой пышной короной золотистых волос, ясными голубыми глазами, маленьким пухлым ртом, точеным носиком, что сначала не понял, о чем идет речь… Она так походила на Елизавету статью, стройностью фигуры, так была величава и красива, что сердце его провалилось куда-то и пустота в груди напомнила о той, что всю жизнь он хранил верность…

Глава седьмая

Теперь Маша хлопотала целями днями. У нее и минуты свободной не оставалось. Приготовления к свадьбе почти закончились, но тут начались заботы попечительницы дома для слабоумных. Никита Иванович не забыл о своем предложении, и чуть только выдался удобный момент, предложил императрице в попечительницы юную баронессу. Екатерина узнала о безобразиях, что творятся во вновь организованном дольгаузе, а поскольку это было ее детище, то Панин без труда добился, чтобы бывшую фрейлину Марию Родионовну Вейдель поставили во главе этого богоугодного дела.

Обо всем заботилась Маша — кровати, одеяла, подушки, простыни, но самое главное — штат людей, которым бы дорого было их дело. Она наприглашала в нянечки и смотрительницы монахинь из соседнего монастыря и поняла, что сделала правильно, когда увидела, что чистота и порядок водворились в этом обшарпанном доме. Но ей хотелось, чтобы и само здание была другим, и она опять пришла к Никите Ивановичу с просьбой.

Общими усилиями дом такой был найден — целый дворец. Бывшие хозяева все или померли, или были сосланы в Сибирь с конфискацией в казну всех имуществ и недвижимости, и Маша замерла от счастья, когда вошла впервые в пустующий дворец.

Она намечала расположение комнат, общие залы, где можно прогуливаться пациентам, а тенистый парк позади дворца доставил ей немало прекрасных минут.

Бурная деятельность невесты не встречала особого одобрения в Петре Ивановиче, но Маша уверила его, что после свадьбы оставит все дела и займется домашним хозяйством. Поэтому с такой энергией готовила она и замену себе — помощниц.

Денег казна давала мало, и потому Маше пришлось идти по миру. Она просила у богатых людей все, что только можно: старую одежду, постельное белье, посуду, дешевые ткани для матрасов, словом, все, что нужно для огромного дома и его обитателей. Как ни странно, к Маше относились благожелательно, само имя императрицы было залогом того, что благотворительницы будут щедры. И менее чем в два месяца Маша оборудовала дом и наконец перевезла туда всех обитателей низенького приземистого строения — дольгауза.

Петр Иванович торопил со свадьбой, но Маше еще нужно было подготовить многое из того, в чем нуждалась старшая сестра и ее школа.

И опять ей приходилось ходить и просить. Она бывала в Академии наук, спрашивала пергаменты, чернила, книги. Особенно книги. Скоро в ее низенькой квартирке негде было повернуться от книг — сложенные на полу, в шкафах, на стульях самые разнокалиберные фолианты ждали Анну.

Она регулярно писала Анне, а та отвечала ей с той же регулярностью. Маша знала, что Аннушке удалось уже многое, и особенно восхищали ее те строки, где юная учительница рассказывала о своих учениках — прилежны, способны, учиться хотят все, теперь даже и девочки мечтают о школе. Она уже подготовила несколько ребят, способных, в случае надобности, заменить ее и горевала только, что не хватает учебников — их просто нет, читать, писать она учит, а что дальше, не знает. И просила приглядеть молодого человека, способного бросить столицу и поехать учительствовать в эту глушь, в Калужскую губернию. Отцы уезда поначалу относились к Анне сдержанно, но теперь даже и некоторые из мелких дворян, живущих поблизости, не стеснялись брать у нее уроки грамоты — все сплошь были неграмотными. И Анна с грустью думала, как мало образованных людей, как невежество делает людей темными, заставляет верить суевериям вместо настоящей, светлой веры.

Словом, у Маши не оставалось и минуты свободной. Но однажды Петр Иванович приехал и торжественно объявил, что венчаться они будут в Москве — туда едет весь двор, императрица коронуется, и Анне приехать будет проще — Калужская губерния недалеко от Москвы…

И Маша с радостью и страхом ждала этого дня — в Москве она еще не бывала и охотно увидела бы не только северную, но и бывшую столицу империи…

Петр Иванович, впрочем, тоже не оставался праздным. Он стал сенатором и вместе с другими вельможами усердно трудился. Но, к сожалению, его характер был прям и неуживчив, он высказывал свое мнение, не страшась обвинения и злословия, и Екатерина терпела его только за то, что герой войны пользовался в высших кругах большим уважением.

Екатерина вникала во все, даже в самые мелкие вопросы управления империей. И однажды прочитала в Сенате созданные ею правила торговли солью. Она хотела и дальше облагодетельствовать народ — сразу по восшествии на престол она снизила цену на соль (настолько вздули ее Шуваловы, владеющие монополией на торговлю солью, что народу приходилось трижды подумать, прежде чем купить фунт соли). И царица решила себя снова проявить благодетельницей.