Зинаида Чиркова - Граф Никита Панин

• Название: Граф Никита Панин
• Автор: Зинаида Чиркова
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-012010-9

О жизни одного из крупнейших российских государственных деятелей XVIII в. Никиты Ивановича Панина (1718–1783) рассказывает новый роман З. К. Чирковой.

---

Он не выдержал, пошел после представления на сцену. Ему хотелось просто увидеть ее, просто еще раз насладиться зрелищем прекрасным и удивительным. Никита Иванович просто не мог усидеть в зале, не мог не пойти к ней…

Но пробиться сквозь восторженную толпу поклонников таланта Анны он не смог. Ее окружали, за счастье почитали склониться перед прекрасной женщиной в глубоком поклоне, поцеловать кончик платья, а уж если она дарила взглядом и давала руку для поцелуя, счастливец забывал обо всем. Строганова царила в своем мирке, она была больше, чем царица, она завораживала красотой, молодостью, изяществом и искусством…

Никита Иванович вернулся в покои Павла, мечтая о прекрасных глазах, о золотистых волосах. Как тогда, в молодости, когда он мечтал о руке Елизаветы, к которой можно только прикоснуться и уже почувствовать трепет в сердце…

Его ждали заботы и тревоги, хлопоты и дела, и Никита Иванович запретил себе думать о красавице Анне, о жене графа Строганова, о дочери Воронцова, с которым у него такие давние нелады…

Маша и Петр Иванович решили отпраздновать свадьбу в Москве, да тут и остаться на жительство — Москва очаровала Машу. Она ходила по улицам старой столицы, поражалась многоглавости многочисленных церквей, дивилась многолюдству и большей простоте нравов, и, словно родной дом, пришлась ей по душе Москва. Петербург — что ж, это громадная столица, но строгие ее линии, прямота улиц и суровая чернота Невы вдруг показались ей такими мрачными, словно бы на большом кладбище. Памятники красивы и изящны, но суровы. А Москва, словно милая сердцу светлица — люди просты и приветливы, каждый может вступить в разговор прямо на улице, невзирая на знатность и богатство, старое боярство еще держится крепких старых законов и свято соблюдает все обычаи и обряды. Словом, Маша сразу же прикипела к Москве душой и смущенно призналась Перу Ивановичу, что хотела бы весь свой век прожить здесь. Странно, что Петр Иванович принял к сердцу слова Маши, ему тоже Москва после строгого Петербурга казалась милой и доброй деревней, только большой. Тенистые сады, зеленые улицы, кривые запутанные переулки, золотые маковки то и дело выглядывающих из зелени церквей — все это вносило в его душу мир и успокоение…

Свадьбу решили справить тихо и незаметно. После всех коронационных торжеств хотелось покоя, уюта и семейности.

У Маши и Анны, которая уже приехала в Москву, родных не было, а Петр Иванович пригласил только брата да кое-кого из своих сослуживцев. Он женился второй раз и не собирался весь свет поражать роскошеством и пышностью.

Никита Иванович заехал за невестой, чтобы по всем старинным обычаям везти ее в церковь. Хлопотала Анна, уже одетая, бросила Никите Ивановичу:

— Проходите, садитесь, а мы скоро!

Да так и застыла в дверях — рядом с Никитой Ивановичем стоял Захар Чернышов.

Она так смотрела на гвардейского генерала, только что вернувшегося из Пруссии, что Захар, бывалый воин и отменный ухажер, смущенно провел рукой по мундиру:

— Захар Григорьевич Чернышов, прошу любить и жаловать, — поклонился Никита Иванович, представляя Захара девушке.

— Я знаю, мы знакомы уже давно, — пролепетала Анна.

— Но я не припоминаю, — замялся Захар.

— А помните, вы стояли, поставив ногу между дверью и притолокой, то есть между дверью и косяком, — смешалась Анна, — а потом вас сразу арестовали и взяли под караул…

— Э, когда это было, — вспомнил и Захар эту сцену, — а теперь великая княгиня уже императрица, а я у нее верный раб и служака, армейский генерал…

— У вас было такое лицо… — протянула Анна.

Захар так внимательно посмотрел на Анну, что она, смущенно махнув рукой, убежала одевать невесту.

— Какая красавица, — задумчиво проговорил Захар. — Жаль, что не невеста, из-под венца бы увез…

— Анна Родионовна — девушка строгих правил, — оборвал его Никита Иванович, — она вон в деревне своей крестьянских детей вздумала грамоте учить…

— А им зачем это надобно? — изумился Захар. — Вот еще новости, крестьянин и есть крестьянин, его дело пахать да сеять, а не турусы на колесах разводить…

Никита Иванович с сожалением посмотрел на Захара. Удаль и молодечество сквозили во всем его поведении, а манер не было, не привык к придворному обхождению, а вернее, за годы службы, ужаса и крови войны отвык…

Вышла невеста, красивая и нарядная Маша. Смущенная своей фатой и белым, с большими фижмами платьем, она стояла в дверях и со страхом ждала, что скажет Никита Иванович, — его вкус она знала и знала, что не скажет неправды.

— Вы прекрасны, Марья Родионовна, — поклонился Никита Иванович, — как счастлив мой брат, что на такой красавице женится…

— Да уж, поверьте старому служаке, вы удивительная красавица, с такой не стыдно и во дворце показаться…

Вышла и Анна. Она тоже принарядилась, и Захар уже не спускал с нее восторженных глаз. Высокая, горделивая и величавая, она плавно проплыла по комнате мимо смущенных и ошеломленных мужчин и скомандовала:

— Что же вы стоите, пора ехать!

Захар засуетился, галантно подал руку Анне и всю дорогу до церкви смущенно молчал, не зная, как начать разговор.

А Анна уже оправилась от первого сюрприза и теперь нарочито спокойно разговаривала только с Никитой Ивановичем…

В тихой и почти полутемной церкви горели только несколько свечей перед аналоем да две-три в паникадиле.

До десятка гостей толпились вокруг жениха, а Петр Иванович, в нарядном мундире и парике с косицей сзади, нервно потирал руки.

Священник в позолоченной ризе стоял возле амвона, всем своим видом выказывая нетерпение и почти презрение к такой скромной свадьбе.

Но вот загремели по мостовой копыта, зашуршали по подостланной соломе колеса, и к церкви подлетела тройка сытых коней. Петр Иванович выскочил на паперть и принял руку невесты. Степенно сошел Никита Иванович, спрыгнул Захар, галантно подав руку Анне. Величаво сошла она на землю и свысока оглядела Захара. И опять он почувствовал себя неловко под ее взглядом…

Никита Иванович и Захар держали венцы над молодыми, священник вел службу. Петр Иванович и Маша словно светились, с благоговением слушали голос священника и с таким нетерпением произнесли «да», что Никита Иванович умилился. Есть у Петра жена, будет теперь и продолжение их роду. Держа венец над головой Маши, Захар попытался было что-то сказать Никите Ивановичу, но Анна так строго глянула на него, что он выпрямился от смущения, твердо сжал губы и настроился на серьезный лад.

Но вот гости повалили к выходу из церкви, где уже приготовились обсыпать их зерном, а Захар, расталкивая всех, пробрался к Анне…

Через неделю Захар Чернышов, генерал и старый служака, сделал Анне предложение. А через два месяца они обвенчались в той же церкви…

Глава восьмая

«От начала недостаточные установления чрез долгое время, частыя в том и еще злоупотребления, наконец, привели в такое положение правление дел в нашем отечестве любезном, что при наиважнейшем происшествии на монаршем престоле почиталось излишним и недобрым собрание верховного правительства. Кто разумный и верный сын отечества без чувствительности может ли привесть в пример, в каком порядке восходил на престол император Петр III? И не может ли сие злоключительное положение быть уподоблено тем временам, в которые не только установленного правительства, но и письменных законов еще не бывало?»

Так говорил Никита Иванович Екатерине, когда она еще была великой княгиней, когда была обиженной стороной, презираемой мужем, оскорбляемой Петром, императором. Все это было накануне переворота, и Екатерина не только выслушивала речи Никиты Ивановича, но и соглашалась с ним. Да, нет мудрых и настоящих законов, устанавливающих власть в стране, нет собрания мудрых мужей, могущих взять сторону любезного отечества и призвать, когда нужно, к ответу самого монарха…

Вот теперь он и трудился над установлением этого мудрого закона, долженствующего ограничить власть монарха, подчинить его закону, а также собранию мудрых мужей, знающих пользу и интерес отечества.

По его настоянию в Манифесте о восшествии на престол Екатерины были упомянуты пункты, в которых торжественно обещалось: «Наиторжественнейше обещаем нашим императорским словом, узаконить такие государственные установления, по которым бы правительство любезного нашего Отечества в своей силе и принадлежащих границах течение свое имело»…

Менее чем через месяц после переворота Никита Иванович уже подал Екатерине проект, обширный и подробный, касавшийся реформы верховного правительства.

Проект представлял собою две части, совершенно не связанные друг с другом, — об учреждении императорского совета и о разделении Сената на департаменты.