Эрик Сигал - Аутодафе

• Название: Аутодафе
• Автор: Эрик Сигал
• Издательство: Изд-во Эксмо
• Жанр: Любовные романы
• Год: 2002
• ISBN: 5-699-01389-Х

Традиции и религия порой встают непреодолимой преградой между любящими. Этот роман — сага о возвышенных чувствах и мирских страстях, о долге, который мешает обрести счастье, о детях, взбунтовавшихся против отцов, о ханжестве и всепобеждающей животворной любви, которая поверяется верой.

---

— Нет, Ваше Преосвященство, — выпалил Тим, — ни в коей мере. Просто…

Он никак не мог договорить эту фразу, но вдруг принял для себя решение, что, несмотря на риск, сказать правду будет лучше всего.

— Дело в женщине…

Прелат закрыл лицо руками и невнятно произнес:

— Отец Небесный, так я и знал!

— Нет, вы не так поняли, — перебил Тим. — Я хочу сказать — была одна женщина… Она жила в моем приходе…

— И?

— Но это было задолго до моего посвящения в сан, — с жаром сказал Тим. — Я тогда был в семинарии и… да, Ваше Преосвященство, я с нею согрешил. — Он чуть помолчал и добавил: — Я тогда любил ее всем сердцем.

Кардинал вскинулся:

— А теперь?

— А теперь я снова там, где могу ее увидеть. Это невыносимо…

— Она замужем? — перебил прелат.

Тим кивнул.

— И я наверняка знаю, что у нее есть ребенок, по крайней мере один.

— Так, хорошо. Ты с ней говорил?

— Нет, я ее видел только издали. Но от этого у меня…

— Болезненные воспоминания? — допытывался прелат. В голосе его слышалось сочувствие.

— Да, именно. Боюсь, я больше не могу оставаться в Сент-Грегори, иначе я просто сойду с ума.

На счастье, в дверях появился отец Хименес. Он нес поднос с чаем и сдобным печеньем. Секретарь поставил поднос на стол кардинала, и тот улыбнулся.

— Спасибо, Роберто, можешь там и оставить.

Секретарь почтительно склонил голову и быстро исчез.

Кардинал опять повернулся к Тимоти. Синие глаза его протеже излучали тревогу. Старик улыбнулся.

— Отец Хоган, если честно, я уже начал подумывать, не подвергает ли Господь испытанию твердость моей веры. Но теперь, слава Богу, ты меня укрепил.

— Я не очень вас понимаю, Ваше Преосвященство.

— Видишь ли, Тим, с тех пор как я удостоился архиепископского трона в Бостоне, я все время искал повод организовать твой перевод сюда, дабы я не в телескоп мог наблюдать за восхождением твоей звезды. И буквально несколько дней назад мне представилась идеальная возможность.

Он помолчал и скорбным голосом пояснил:

— Единственное, что меня огорчает, это то, что подоплека довольно печальная. Тебе в Григорианском университете не приходилось встречаться с парнем по имени Мэтт Риджуэй?

— Пару раз виделись. Он был на два курса старше, и мне всегда нравились его статьи в «Латинитасе». У него такое чувство юмора! Не говоря уже о великолепном знании языка.

— Ты себе и представить не можешь, какие он творил чудеса в наших школах! — продолжал кардинал. — Я его назначил директором по классическим языкам, и он исколесил все Содружество вдоль и поперек, распространяя, если можно так выразиться, благую весть о Евангелии. — Прелат вздохнул. — Такой был одаренный молодой человек!

— Был, Ваше Преосвященство? Он что, заболел?

— Сказать откровенно, — по-прежнему скорбно произнес Малрони, — его уход есть симптом некоей болезни внутри самой Церкви. Он вздумал жениться. Говорит, не в силах выносить одиночества. И должен тебе признаться, я могу его понять.

— Да, Ваше Преосвященство, — отозвался Тим, вдохновленный внезапным личным поворотом в разговоре.

— Я прилагаю все усилия к тому, чтобы Мэтта отпустили в Риме. Но это сделать очень непросто. Я думаю, что все члены курии, не говоря уже о Его Святейшестве, несколько «ошарашены» многочисленными случаями отступничества, воспоследовавшими за решением Иоанна XXIII «приоткрыть окно».

Так или иначе, Тим, дело в том, что архиепископство Бостонское осталось без директора по классическим языкам и без достойного кандидата на его место. Уверен, ввиду этого начальство будет благосклонно к просьбе о твоем незамедлительном переводе. Как скоро ты мог бы сюда перебраться?

— Я могу обсудить это с отцом Ханрэханом? Я бы не хотел создавать ему лишних проблем, он этого не заслужил.

— Конечно, Тим. Но я уверен, что мой старинный друг и преемник, епископ Бруклинский, подыщет ему другого помощника, и ты уже к Четвертому июля приступишь к своим новым обязанностям. Тогда мы сможем устроить двойной праздник.

Кардинал взглянул на часы:

— Ого, если я опоздаю, то никогда не смогу защитить Веру от этого злосчастного ректората!

Перед тем как сесть в самолет, Тим позвонил отцу Джо, чтобы поделиться с ним своей радостью. Но в конторе прихода сказали, что священник уже ушел домой.

В этот момент объявили о завершении посадки. Он поспешил на борт, чувствуя, что с души его сняли большой камень.

58 Тимоти

Домой Тим добрался в начале девятого. С порога он понял, что случилось нечто ужасное.

На столе была только одна тарелка, рядом, как статуя, сидела старушка сестра Элеонора. Ее лицо выражало большую тревогу.

— Что случилось, Нелл? Где отец Джо? Заболел?

— Нет, нет, — ответила та. — Но ему пришлось спешно уехать, чтобы совершить последнее таинство — кажется, теперь это как-то иначе называется.

— Да, это называется «соборование», — быстро подсказал Тим. Он был охвачен нетерпением. — Так кто умирает-то?

Монахиня внезапно побелела.

— Я не знаю. Кто-то с пневмонией. — Она явно нервничала. — Имени я не уловила.

Тим догадался, что она что-то утаивает.

— Говорите, кто! — потребовал он.

Испуганная сестра выпалила:

— Ваша мать, отец Тим. Он уехал к вашей матери. В клинике сказали, она просила прислать именно его.

Его мать?

Если, как уверяли Такк и Кэсси, его мать не способна к рациональному мышлению — и даже не может узнать собственного сына, — то как она умудрилась на смертном одре сохранить такую ясность ума, чтобы вспомнить отца Ханрэхана и послать за ним?

Тим помчался к конторе прихода и стал судорожно искать в столе ключи от казенного микроавтобуса, одновременно расспрашивая отца Диаса, по какой дороге быстрее доехать до приюта «Маунт Сент-Мери». Затем он выскочил на улицу, взобрался на сиденье, с минуту повозился с ключом зажигания и рванул с места.

Тим вдавил педаль в пол и всю дорогу безумно гнал. Он вел себя почти как самоубийца, так, словно боялся, что то, что ему предстоит узнать, настолько круто изменит его жизнь, что ее с таким же успехом можно лишиться и по дороге.

Через полтора часа, заехав на заправку, Тим вдруг увидел на парковке стоящий по соседству с кафе «Говард Джонсон» старенький «Пинто» Ханрэхана. Оставив заправщика заливать ему бак, Тим с безумными глазами бросился к священнику, который в этот момент потягивал чай, стараясь успокоить нервы.

Тим решил, что сейчас не время для церемоний.

— Так, Джо, — начал он с места в карьер, — больше вы мне не лгите! Почему меня никогда не пускали к матери? Дальше мы поедем вместе, и вы мне расскажете все.

Ему пришлось собрать остатки воли, дабы не схватить старого священника за грудки.

Не прошло и нескольких минут, как они опять были на трассе. Машину вел Тим, а Джо Ханрэхан взволнованно говорил:

— Видишь ли, Тим, у нее были галлюцинации. Она говорила такие вещи, от которых у человека может разорваться сердце.

— Вы хотите сказать, что вы эти речи сами слышали?

— Да, — кротко признался Ханрэхан. — Это же мой долг священника.

— А как насчет моего сыновнего долга?

— Твой долг был жить своей жизнью, мой мальчик.

— То есть все эти годы вы меня обманывали! — вспылил Тим.

Ханрэхан поджал губы.

Они съехали с трассы, и дорога пошла серпантином вверх. Минут через десять они уже будут у клиники.

И тогда Тим получит ответ на все вопросы.

Каменные колонны, железные ворота. Табличка со следами надписи в две строки: «Лечебница «Маунт Сент-Мери».

Тим был охвачен таким волнением, что никак не прокомментировал жалкий эвфемизм для богадельни. Сейчас все его мысли были об одном. После стольких лет страданий он наконец оказался там, куда рвался все свое детство.

Троица монашек, в числе которых явно была и матушка-настоятельница, дожидались их у дверей.

— Отец Джозеф! — поприветствовали они Ханрэхана. В голосах монашек одновременно слышались беспокойство и любовь.

— Добрый вечер, сестры. Мне жаль, что мы встречаемся по столь печальному поводу. Ах да, познакомьтесь, это мой новый помощник, отец Тимоти.

Две монашки из трех не придали особого значения факту присутствия Тима. Зато третья, судя по всему — новенькая, лет двадцати с небольшим, еще не научилась воспринимать священников исключительно как пастырей божьих, а не как мужчин.

Две монашки повели Ханрэхана по темному коридору, а третья с Тимом отстали на несколько шагов. Молодая женщина шепнула:

— Отец мой, пожалуйста, не обижайтесь на меня, но ваши глаза поразительно похожи на ее.

— Да, — тихо ответил тот, — я ее сын.