Виктория Угрюмова - Огненная река (Кахатана - 3)

• Название: Огненная река (Кахатана - 3)
• Автор: Виктория Угрюмова
• Жанр: Научная Фантастика

---

Катарман Керсеб был достоин сражаться с самим Траэтаоной. Даже слишком достоин, подумала Каэ. Вот пусть бы с ним и сражался. Она недоверчиво оглядывала высокого, худощавого противника - мускулистого, подвижного, гибкого. Он напомнил ей удава, приготовившегося к броску. Ведь у змеи не слишком рельефные мышцы, и пребываешь в блаженном неведении относительно ее исполинской силы, пока не попадешь в смертельные объятия.

Непобедимый был облачен в диковинный наряд - дикую путаницу цепей, кожаных полос и металлических пластин. Все это было щедро украшено серебром и тускло блестело при каждом движении. На плечи воина был небрежно накинут черный плащ, отороченный по низу серебристым мехом, а голову защищал рогатый шлем с забралом в виде морды какой-то отвратительной твари. В узких прорезях льдисто сверкали недобрые, суровые глаза. Руки магистра были обнажены, и только на запястьях свивались тугими кольцами серебряные змеи с рубиновыми глазами. Длинные желтые волосы падали на плечи, выбиваясь из-под шлема.

А когда великий магистр обнажил свой меч, Каэ поскучнела всерьез. Клинок был неподъемным, с ее точки зрения. И то, что Непобедимый проделывал с ним, вращая в разные стороны, подбрасывая и снова ловя, внушало уважение. Но ведь уважением ограничиться не получалось, и она пыталась представить себе, как сражаться с ним, и не могла...

Великий магистр видел ее в деле не один раз и поэтому тоже не торопился нападать, памятуя о том, что нападающий раскрывается и рискует получить сильный встречный удар от достойного противника. Каэтану он считал противником достойным, но был уверен в собственном успехе. Как бы вынослива и ловка ни была эта девчонка, она не устоит перед натиском его силы и мастерства. Он даже радовался ее появлению в Кортегане: она давала ему возможность еще раз утвердить свою незыблемую власть и окружить себя ореолом непобедимости.

Меч магистра свистел в воздухе; Такахай и Тайяскарон рвались вперед, чтобы защитить госпожу, а она стояла и... думала. Странное занятие, если учесть, что смерть плясала в нескольких шагах от нее. И тем не менее она сосредоточенно вспоминала все, что говорил ей Траэтаона. Потом мысли ее невольно разбрелись, как она ни старалась направить их в нужное русло, и собрались вновь на лужайке перед Храмом Истины. Скрипели двери, порываясь сказать что-то особенное, теплое, сияло солнце, и заросли орешника тихо шелестели: "Кахатанна, Кахатанна..." И в священной роще Салмакиды двигались неясные, легкие тени. Одна из них перешагнула поющий ручей, прошла сквозь пространство и через несколько секунд ступила на белый песок арены.

- Я здесь, не бойся, - сказал он. А она и не боялась.

Потому что давно, очень давно чувствовала его незримое присутствие и узнала его еще задолго до того, как они встретились на Мосту.

Гигант в черных доспехах, самый лучший, самый отважный, самый надежный друг в мире, умеющий любить так, что Вечность и Смерть в испуге отступили, пропуская его к Каэтане, стоял рядом с ней.

- Я вот гладиатором работаю, - извиняясь, пожала она плечами.

- Бывает, - ответил исполин. Он так и остался немногословным.

Рогмо и сангасои в ужасе смотрели, как в нескольких шагах от явно красующегося перед своими подданными магистра их госпожа тихо шевелила губами, будто молилась. Но кому?

- Он слабее тебя, - сказал Бордонкай. - Прикончи его, а я буду рядом, если что.

- Спасибо, - ответила она. И шагнула вперед.

Катарман Керсеб успел отпрыгнуть назад, когда змеиным жалом скользнул к нему сверкающий Такахай. Следующие несколько минут они обменивались ударами, и великий магистр с удивлением обнаружил, что девчонка не так уж и слаба. Ловкость ловкостью, но мускулы у нее были железные. На скрещенных клинках она выдерживала самые мощные его выпады и даже не покачнулась ни разу. Очень скоро Непобедимый понял, что должен выложиться весь, без остатка, чтобы рассчитывать на благополучный исход поединка. Красивого и быстрого убийства, которым он обычно завершал все свои бои, уже не получилось.

Он не заметил того момента, когда Каэтана взвилась в воздух, в крайней верхней точке прямо над ним сделала сальто и сбила с его головы шлем. Толчок был довольно сильный, и великий магистр не только потерял шлем, но и оступился, оказавшись на шаг ближе, чем это можно в таких поединках. Каэ с наслаждением двинула его в челюсть рукоятью Тайяскарона. Она сумела бы и рану нанести, но хотелось избавиться от перехлестывавших ее боли и гнева еще более грубым способом. Магистр отшатнулся, схватился левой рукой за разбитые губы, из которых потоком хлестала кровь. Это был некрасивый удар, к тому же он его пропустил. И это был великий позор для мастера такого класса. Унгаратты, сидящие вокруг арены, притихли, перестав понимать, что происходит.

А Каэ перенесла всю тяжесть тела на выставленную вперед ногу, сильнейшим взмахом отбила клинок Катармана Керсеба, который несся к ней в горизонтальной плоскости; волной перетекла дальше, почти оторвавшись от песка арены, и в этом немыслимом положении, практически паря в воздухе, не ударила, а врезала со всего маху гардой своего меча по правой скуле врага. Холеная, алебастровая кожа лопнула, и Керсеб невольно вскрикнул, откидывая назад голову. Он потерял контроль на краткую долю секунды, но и ее хватило, чтобы Каэ пнула его ногой в пах.

По рядам зрителей прокатился неуверенный, нервический смешок.

Веками унгаратгы приукрашивали смерть, пытаясь преподнести ее произведением искусства, истребить в людях жалость, любовь, привязанность, поставив над всем красоту убийства. И Каэ, как всегда, открывала им простую истину - смерть некрасива, это жестокая и грязная штука, и она не может быть другой. Она не испытывала ненависти к Великому магистру, но она ненавидела его принципы, его убеждения. Уничтожая на арене Катармана Керсеба, она тем самым развеивала миф, убивала порочную идею, и на собственную жизнь ей было сейчас наплевать.

С каждым ударом унгаратт терял силы и уверенность в себе. Она вышибла ему передние зубы, перебила нос; сильный удар пришелся и на правую бровь, и теперь кровь заливала глаз, мешая смотреть. Магистр понимал, что она давно уже могла бы убить его - так же легко и небрежно, как поступала прежде со всеми своими противниками. Только теперь он догадался, что это не рыцари были слабыми воинами, а она слишком сильной. Он не представлял, чего же она хочет добиться, избивая его жестоко и грубо. Его мучила не столько боль, которую вполне можно было бы перетерпеть, сколько сознание собственной беспомощности, неловкости и чувство унижения.

Рыцари ордена и сам король Барга Барипад могли разочароваться в нем. Катарман Керсеб знал, чувствовал каждой клеточкой своего тела, что если он и выживет, то ему будет ох как нелегко восстановить свой авторитет. Правда, выжить ему будет очень сложно. Мысль о грозящей ему безобразной, примитивной смерти воодушевила его, и он ринулся в бой с новыми силами.

Самым ужасным было то, что эта страшная женщина стояла, небрежно отставив ногу (стройную и красивую, что уже успел особо отметить его величество король), и смеялась. И мечи держала под мышкой. Это кощунство - мечи Гоффаннона, как какой-нибудь дамский зонтик, зажатый беспечно под правой рукой - довело Непобедимого до белого каления. Взбешенный, как бык, перед носом у которого долго мусолили красную тряпку, он бросился на нее, вращая мечом с такой скоростью, что в первых рядах ощутимо пронесся порыв ветра. Клинок слился с воздухом, превратившись для стороннего наблюдателя в сплошной сверкающий круг. Это смертоносное колесо должно было уничтожить дерзкую, исковеркать ее стройное, хрупкое тело и заставить ее захлебываться собственной кровью на алом песке. Он уже прыгнул, он уже летел к ней, а она все еще стояла на месте, разглядывая его из-под полуопущенных ресниц. А когда Катарман Керсеб приземлился, обрушивая на нее вместе с клинком всю свою ярость и ненависть, Каэтаны не было. Ни здесь, ни справа, ни слева. Она похлопала его по плечу сзади.

И унгаратты разразились громовым хохотом. Да, они боялись великого магистра пуще собственной смерти. До сегодняшнего дня. А сегодня он исполнял для них роль клоуна на той самой арене, где сотнями и тысячами гибли обреченные им на смерть люди.

Подавшись вперед, сидели Рогмо и ее воины. Они были счастливы. И никто не видел, что на краю арены стоит исполин в черных доспехах и с нежной улыбкой смотрит на свою госпожу. На свою Каэтану. На ту, за которую он уже когда-то умер.

Несколько долгих и отчаянных недель провели в Малом Бургане наши друзья. "Астерион" оставили в порту под охраной воинов, а Куланн, Магнус, Номмо, капитан Лоой и почтенный Маарду Лунгарн поселились в одной из самых приличных гостиниц. Каждый день с самого утра уходил банкир в долгие путешествия по городу. Он навещал своих партнеров, должников и агентов. Он посещал друзей и знакомых. Больше всего времени он провел у сородичей-альвов. И везде и всюду расспрашивал о гладиаторских боях, об охране Белого замка, о возможности проникнуть внутрь.