Николай Матвеев - Зарницы в фиордах

• Название: Зарницы в фиордах
• Автор: Николай Матвеев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: О войне
• Год: 1970

---

Федор любил море, хорошо знал и не боялся его.

Коренастый, сильный, с обветренным спокойным лицом, он был для Саши необычайно привлекательным, пришедшим из другой, более интересной и необычной жизни. Все мальчики в детстве стремятся найти себе героя, образец для подражания. И те, кто находит такого, привязываются к нему со всей восторженностью своей детской души. Саша всячески старался подражать дяде и даже ходил враскачку, заложив руки в карманы. При этом он чувствовал себя почти что морским волком. Походка и манеры моряцкие уже есть, оставалась самая малость.

Федор видел, какими глазами смотрит на него племянник, и часто говорил:

— Подрасти немного, Сашка, возьму тебя в море, узнаешь настоящую жизнь. И запомни: море храбрых любит — трусу в море делать нечего.

И вот наконец Сашке минуло шестнадцать. Пора становиться самостоятельным. Вместе с товарищами Спиридоном и Анатолием (его двоюродными братьями) отправился он в Мурманск к дяде. Снова, как и тогда, когда он отправлялся жить в Нименьгу, предстояла разлука с семьей. Но теперь уже больше будет скучать мать, чувствует, что у птенца выросли крылья, окрепли, что навсегда улетает он из гнезда. А Саша, хоть и грустно было расставаться с матерью, испытывал нетерпение — ведь впереди было море, была новая жизнь, полная новых, удивительных впечатлений и приключений. И мысли поэтому были у него обращены не назад, к дому, а вперед, к морю.

«Не бойся, сестра, парня к морскому делу пристроим», — написал Федор Валявкин в Онегу.

И слово сдержал. Сашку по малолетству взяли юнгой на тральщик со странным для северных вод названием «Краб», а двух его товарищей, которые были постарше, — матросами. Старенький провонявший рыбой тральщик стал для Саши Шабалина вторым домом, здесь нужно было учиться жить и работать.

Уже потом, став заправским моряком, он не мог без теплой улыбки вспоминать «Краб». А тогда, первый раз в жизни ступив на борт настоящего корабля, он не мог сдержать волнения и восхищения. Тральщик, небольшой кораблик, показался ему огромным и могучим, настоящим пенителем моря, а члены его экипажа — многомудрыми и всемогущими повелителями стихий. Это первое впечатление, впрочем, было верным: на тральщике было много старых опытных матросов.

Они хорошо относились к шустрому парнишке и всячески старались приобщить его к настоящей морской жизни. С присущим настоящим людям тактом они понимали состояние юноши, чувствовали, как ему хочется поскорее войти в морскую семью, стать заправским рыбаком. И учили его матросскому уму-разуму.

С тех пор прошло много лет, и Саша превратился в Александра Осиповича Шабалина, но первое знакомство с морем свежо в его памяти, как будто бы это было вчера.

День, как почти всегда в этих местах, был пасмурный. Дождь был нудный, бесконечный — настоящая северная погода. Все было обычным, будничным, но именно эта будничность и была наполнена особым смыслом в этот день для Саши: сегодня «Краб» уходил в море, и впервые в море уходил на нем юнга Саша Шабалин. Погода становилась все более свежей. В Кольском заливе штормило, и темные волны с белыми гривами, как табун взбесившихся коней, рвались к берегу. Саша всегда любил смотреть на штормовое море и подолгу задумчиво следил взглядом за волнами, которые, казалось, жили какой-то своей жизнью. Но одно дело стоять на берегу, чувствовать под ногами твердую землю и совсем другое, когда между тобой и взбунтовавшейся стихией только днище и борт судна. С замирающим сердцем смотрел парнишка на штормовое море. Вскоре оно стало белое как молоко от бурлящей пены. Это было непривычное зрелище: ведь обычно в этих краях море тускло-серое, как жидкий свинец.

Разъяренные волны снова и снова обрушивали шипящие массы воды на борта тральщика, но он лишь покачивался и неуклонно продолжал свой путь. Саша не мог отвести глаз от моря — он вдруг отчетливо понял, что никогда не сможет уйти от него, изменить ему.

О многом мечтают люди в шестнадцать лет. В начале своего жизненного пути человеку кажется, что все возможно, все тебе подвластно, стоит только как следует захотеть. Была заветная мечта и у Саши Шабалина — он хотел стать капитаном дальнего плавания. Наверное, тут сыграли роль и рассказы дяди Феди о далеких морях и океанах, особенно много он всегда говорил о Северном море, и разные морские редкости вроде необыкновенных раковин, что привозил он из своих путешествий, раковины, в которых, если приложить их к уху, слышится несмолкаемый шум волн.

Восемь месяцев прослужил Шабалин юнгой, а потом его перевели в матросы. Не раз и не два получал он потом повышения по службе, но та, первая, ступенька запомнилась ему навсегда. Казалось бы, велика ли разница между юнгой и матросом — ан нет, велика. Может быть, даже больше, чем между матросом и капитаном. Пока он был юнгой, его учили, его опекали. А тут — полная ответственность за свое дело, тут — смотри в оба и не зевай. Тут, если напортишь, спрос с тебя будет сполна, да и ошибки на море бывают такими, что потом не исправишь.

Постепенно освоил он сложное хозяйство «Краба», сам сжился с новой обстановкой и вошел в семью моряков. Им нравился этот шустрый и смелый парнишка, который никогда не отказывался ни от какой работы. «Краб» надолго уходил в море. Баренцево море богато рыбой: особенно много здесь трески и морского окуня. Когда везло, трюм «Краба» быстро наполнялся, и тогда возвращались в Мурманск. Как правило, двадцать пять дней находился тральщик в море, а пять дней моряки проводили на берегу. Много раз приходилось попадать в шторм, когда волны играли судном, кидая его с гребня на гребень. Ледяной ветер обжигал, а брызги, как колючки, впивались в лицо и руки, слепили глаза.

Саша многому научился за это время, испытал на себе, что такое работа рыбака. Он помогал вытаскивать тяжелый трал из воды, причем при этом несколько раз срывался за борт. Память о тральщике «Краб» осталась у Шабалина на всю жизнь — белый шрам на левой руке: рассек ножом, когда рыбу шкерил.

Наложил ли отпечаток на характер Александра Шабалина этот период его жизни? Еще бы! Труд пахаря моря — рыбака — один из самых трудных в мире. Четыре недели на тральщике либо делают из человека рыбака, либо заставляют его бросить это тяжелое ремесло навсегда. Четыре недели на маленьком тральщике, четыре недели качки, дождя, снега, когда не успевает просохнуть одежда, четыре недели бесконечного труда. Трал сопротивляется, режет руки. Серебряная река рыбы течет непрерывно мимо тебя. Левой рукой держишь рыбину, в правой — нож. И шкеришь, шкеришь, пока мускулы не отказывают повиноваться. И даже тогда продолжаешь работать. Работать без позы, без бахвальства, потому что все работают так же, как и ты, и никто не вздумает пожаловаться на судьбу — сам ее выбрал!

В минуты отдыха любил юнга слушать рассказы бывалых моряков, а их на тральщике было четверо — «морских волков», не раз ходивших в заграничные рейсы. От них, по мнению юнги, так и веяло романтикой. «Еще бы, — думал Саша, — они видели мир, побывали во многих портах, это настоящие моряки». От их рассказов у парнишки кружилась голова, и Саша с горящими глазами слушал о далеком Сан-Франциско, о жарком Сингапуре, о беспощадных льдах Арктики, что поглотила столько жизней. «Морские волки» видели, как жадно, слушает их юнга, и обещали показать ему для начала, как проводят время на берегу настоящие «морские волки», когда они заходят в порт. — «Сойдем на берег и увидишь!» — говорили они.

Саша с нетерпением считал оставшиеся до возвращения дни. Скорей бы! А время тянулось как назло медленно.

Наконец настал долгожданный отдых. И вот Саша вместе о товарищами шагает по деревянным мостовым Архангельска.

Первый портовый ресторан: «морские волки» усаживаются за столик. Саша с любопытством оглядывается по сторонам — здесь много моряков, в зале стоит гул голосов. Хотя говорят на разных языках, но все хорошо понимают друг друга, пьют, шутят, чокаются стаканами и кружками. На столе перед Сашей стоит кружка, полная какой-то жидкости. Он смело поднимает ее и выпивает залпом. А потом чувствует, как у него перехватило дыхание, — еще бы, выпить одним духом кружку спотыкача.

Что было дальше, Саша не помнил, и как он добрался до «Краба», он тоже не знал.

На другое утро товарищи подшучивали над ним и поздравляли с приобщением к «настоящей жизни». Саша смущенно улыбался, но про себя решил, что такого «приобщения» больше не будет. Решил и слово сдержал твердо.

Эта нехитрая, но вместе с тем бесконечно трудно претворимая формула: «решил и слово сдержал» — основа характера Шабалина. Сколько раз впоследствии следовал он ей и никогда не давал себе поблажки: решил — держись! Много раз товарищи и тогда и позже пытались уговорить его: «Ну, будь человеком, будь мужчиной, напейся по-настоящему хоть разок». Была тут и традиция, а может, даже и зависть, но Александр только улыбался и качал головой. Он помнил, как очнулся он тогда на «Крабе» с тягостным ощущением какого-то мучительного провала в памяти, Рюмочку-другую с друзьями — это одно дело. А напиваться — уж увольте.