Татия Суботина - Жажда

• Название: Жажда
• Автор: Татия Суботина
• Жанр: Любовно-фантастические романы

Что бы вы сделали ради того, чтобы выжить?

Марта Туманова, обычная студентка, и представить не могла, во что обернется уикенд на природе, куда пригласили одногруппники. Остров забытых душ, оказавшийся ловушкой. Ее персональное Чистилище, где Марта должна сама решить, в какую дверь войти: ад или рай.

Друзья, ради выживания готовые на все, откроются новыми гранями, о которых она и не подозревала. Есть ли в окружающем ужасе место любви? Съесть самой или быть съеденной ради того, чтобы уцелеть?

А какой бы выбор сделали вы?..

Предупреждение: Присутствуют эротические и сцены жестокости (не героя над героиней). Возрастной ценз: строго 18+.

---

Я молчала. И это молчание подталкивало Сережу на еще большую активность. Он лгал — каждый последующий раз мне было больно. Никакого удовольствия я не ощутила. Одна жгучая, острая боль, обида и стыд.

Забылась я под утро, в слезах и крепких объятьях парня, к которому больше не знала, что чувствую.

— Прости меня, что не сдержался и не сделал это медленно, — сказал Сережа утром, целуя меня в макушку. — Просто вчера ты так серьезно заявила, что уедешь в город и… и… в общем, я не смог тебя отпустить. Осенью сыграем свадьбу.

Я не стала ему ничего отвечать. Горло пересохло, а все тело саднило и ныло от ночных «ласк». Сережа еще что-то говорил, но я его не слышала. Когда он ушел, вымылась, оделась и принялась оттирать в тазике простынь от красных пятен.

Простынь пришлось выкинуть.

Не отстиралась.

Сейчас мне казалось, что эта разрывающая боль вернулась. Я кричала и вздрагивала от каждого холодного движения внутри. Боль смешивалась с противным чавкающим звуком.

— Хватит! Пожалуйста! Хватит!

Никто не слышал. Или не хотел слышать.

— Ты даже не почувствуешь. Не волнуйся. — Напомнила память.

Доктор соврал мне так же, как и Сережа — я чувствовала все.

Чавкающий звук перекрывал мои крики. А внутри горело пламя. Казалось, что из меня тянут жилы, а не ребенка, которого я же и согласилась убить.

Я поняла, что беременна уже в университете. Еще в августе выждала момент, когда Сережа был на работе и не мог за мной проследить и под предлогом, что поехала в больницу к матери, прошла экзамены в университет искусств. Поступила.

Когда сбежала учиться — Сережа рвал и метал. Несколько раз приезжал меня забирать домой, но силком из общежития вывести не смог. Наверное, постеснялся народу, что собрался поглазеть на нашу псевдосемейную ссору. Или же действительно стал интересоваться моими желаниями. Вскоре, со скрипом, смирился. И дал добро стать художником. Он не отступил от своего желания жениться, но я твердо ответила, что только после окончания учебы. Сережа согласился потерпеть меня в статусе просто девушки еще четыре года, конечно же, взамен на регулярный секс.

Гинеколог подтвердил мои подозрения в конце сентября. Срок еще был не слишком большим и внешне я никак не изменилась.

Соседка по комнате — Ларка подсказала адрес клиники, где могли помочь с моей, как она выразилась, маленькой проблемкой. Оцепенение спало, когда я решилась пойти по указанному адресу на консультацию. Клиника занималась частной медицинской практикой в дневное время, а в ночное, как оказалось, успешно приторговывала стволовыми клетками и расходным материалом для опытов или разработки незаконных препаратов.

Сумма, которую они готовы были заплатить за ребенка — как раз совпадала с той, что мы собирали на мамину операцию. От меня требовалось только взрастить эмбрион до необходимых размеров и дать извлечь из себя. Подумать только: взрастить! Как зерно или кукурузу!

Я не могла позволить матери умереть и оставить нас с Машкой на произвол судьбы.

Подписала контракт и уже на следующий день внесла половину суммы для шунтирования. Маму стали готовить к операции.

А я верила, что смогу сделать это безболезненно и легко. Ведь то, что росло внутри меня, было еще совсем незнакомым и маленьким, чтобы успеть его полюбить.

Первый срыв был на третий день после подписания контракта. Я ушла с пар и уехала в поселок. Думала, что дома смогу набраться необходимой решимости и твердости.

Ошиблась.

Как только увидела Машку — разревелась и… рассказала ей все. К моему удивлению сестра не стала меня осуждать, наоборот поддержала и взяла опеку и заботу обо мне, о нас — на себя.

С каждой проходящей неделей было все страшнее осознавать мысль, что я должна убить своего ребенка. Живот стал округляться. Но из-за моей худобы, оставался почти незаметным. А широкие кофты, что я любила носить и до беременности, так и вовсе выгодно скрывали все: не только живот, но и фигуру.

Единственное, что давалось с трудом — избегать сексуальной близости с Сережей. Ведь он мог увидеть округлившиеся формы и догадаться о беременности. Последний месяц это получалось все сложнее и сложнее. А потом Машка придумала мне некую «женскую» болезнь и пыл Сережи сменился пониманием, которое, конечно, могло лопнуть в любой момент. Машка сказала, что я «застудилась» в городе и мне надо повременить с близостью, Сережа поверил.

Я даже удивилась, как легко все получалось.

И расстроилась, что жених не настоял, не раскрыл мой обман и не защитил от глупостей.

Когда пришел срок операции по извлечению плода — истерика подступила к горлу. Ребенок уже давно не был для меня маленьким, далеким и чужим существом, росшим внутри. Он был моим. А совсем недавно я стала чувствовать его движения.

Я уже не была уверена, что поступаю правильно. Даже ради мамы.

Если бы не Машка…

После операции я проснулась, когда за окном уже стояло солнце. В холодной, зеленой палате. Рядом, на жесткой койке спала Машка. Она подтянула ноги к груди, подложила ладошки под голову и накрылась собственным пальто.

Моя маленькая, беззащитная девочка.

Говорить не хотелось.

Хотелось выть и перестать дышать.

Опустошенность, что родилась внутри — съедала.

Я так и не сказала Сереже, что убила нашего сына.

* * *

Короткая. Все еще находясь в неком оцепенении, я подняла голову и всмотрелась в безоблачное ночное небо. Желтый диск луны подозрительно прищурился и будто подмигнул. Я нахмурилась.

Короткая.

Громкие удары пульса отозвались в висках.

Короткая.

Расплата за грехи.

Короткая.

Смерть.

Моя смерть.

Глава 2

— Хватит нести всякую ерунду! — взвизгнула я, теряя остатки терпения. — Ты же прекрасно знаешь, у нас с ним ничего не было!

Вот уже битых полчаса я судорожно сжимала кулаки, расхаживая перед серым зданием университета. На меня косились. Студенты, преподаватели, просто прохожие. Разговор по телефону непозволительно затянулся. Да и вскоре перестал даже отдаленно напоминать разговор, а перерос в брань и взаимные упреки.

Впрочем, как и всегда в последние полгода.

— Я знаю — ты мне изменяешь! — прорычал в ответ Сергей.

Он уже давно перестал для меня быть просто Сережей, превратившись в дикого, вечно возбужденного монстра.

До боли закусив губу, я взвыла. Снова — здорово! Кажется, он меня совершенно не слышит.

До окончания университета осталось чуть меньше года. Я как раз перешла на четвертый курс. Дата свадьбы, которую откровенно побаивалась, неумолимо приближалась. Я уже давно не была уверена, что хочу возвращаться в поселок, а чтобы стать женой Сергея — и подавно. Мой жених, будто чувствовал внутренний настрой, и последний год, словно с цепи сорвался.

Он ревновал ко всем.

Одногруппникам, знакомым, преподавателям, просто прохожим, которые посмели окинуть меня взглядом. Я перестала этому удивляться уже после третьего бурного скандала. Любовь Сергея была сродни одержимости. Когда он смотрел на меня, в глазах вспыхивало нечто такое, что наука назвала бы наваждением.

Нет страшнее недуга, чем больная любовь. Сродни бронхиальной астме, она перекрывала Сергею дыхание. А он, в свою очередь, перекрывал воздух мне. Я задыхалась в его близости. А он задыхался вдали от меня. Ведь астматик не может прожить без баллончика с лекарством.

Губительная зависимость для нас обоих.

Я давно стала осознавать, что рядом с Сергеем не выживу. Зачахну. Но разорвать наваждение не хватало сил. Да и как? Он скорее убил бы меня, чем отпустил.

А умирать мне не хотелось.

Вокруг открывалось столько возможностей! Успеваемость в университете у меня была отличная, и профессор Лохматов обещал после ГОСов пристроить на кафедру. Лаборантом. А там и практика, и связи совершенно другие! Я не сомневалась, что смогу быть замеченной и удача мне улыбнется. Да и картины мои нравились. Я даже втайне подумывала над тем, чтобы организовать выставку работ. Благо материала для показа хватало. А вот смелости нет. Постоянно что-то тормозило, то учеба, то семья, то Сергей… Главным, конечно, была патологическая неуверенность в своем таланте. Да и есть ли он вообще? Может это всего лишь очередной миф, как и вдохновение?

Ответить на эти вопросы было некому. Мнения великих художников были недоступны из-за смертности первых, а мнения тех, кто доступен — не удовлетворяли личные запросы.

Мама во весь голос заявляла, что я талантлива. Но какая мать может быть иного мнения о своем ребенке? Родное чадо априори красивее, добрее, талантливее остальных. Поэтому я отложила вопрос с выставкой до лучших времен.

Да и совсем не вовремя оказались эти мысли. Машка как раз поступила в кулинарный техникум, и за ней нужен был глаз да глаз. Слишком пьяно действовала на сестру личная свобода. Мама переживала. А ей после сложной операции на сердце — нервные нагрузки были противопоказаны.