Борис Каминский - Ох и трудная эта забота из берлоги тянуть бегемота. А.И. на тему 1905 год. Общий файл.

• Название: Ох и трудная эта забота из берлоги тянуть бегемота. А.И. на тему 1905 год. Общий файл.
• Автор: Борис Каминский
• Жанр: Научная Фантастика

Главы 1...26. Добавлена целиком Гл 26 Прощание, печаль и вновь Питер. Обновление от 28.12.2015г. Всех с наступающим Новым Годом!!!

---

'Оказывается и своя душа потемки!' - отстраненно подумал Федотов.

Постепенно Борис переключился на окружающее. Ему, жителю атомного века, скрип полозьев и запах сена, оттененного ароматом конского пота, были по-прежнему непривычны и волнующи. Борис наблюдал макушки заснеженных елей, подпирающих шатер Мирозданья. И спадала по их плечам небесная благодать, разливалась по зимнему тракту.... Ни конца ей, ни краю!.. Погрузневший до неприличия месяц едва поспевал за полозьями розвальней, рассыпая на каждом шагу тысячи звездных искр.

Федотов смотрел и не мог насмотреться на феерическое зрелище, в котором ощущалось величие Вселенной и собственная ничтожность. Ничтожность эта не была унизительной. Наоборот, он чувствовал в этом всепрощение. Хотелось, чтобы этот санный путь никогда не кончался.

Постепенно потянуло в сон.

Дима же, накинув на плечи хозяйский тулуп, восседал по соседству с полумертвым от страха Трофимом (так звали возницу). Снежная пыль летела из-под копыт, впивалась в лицо. Психолог без практики то и дело прикладывался к фляге и говорил, говорил... .

- Все понял, мужик? - в сотый раз спрашивал Дима.

- Токмо не убивай, барин! Токмо не убивай! - в сотый раз отвечал Трофим.

Он испуганно втягивал голову в ямщицкий тулуп и напряженной спиной каждый миг ожидал выстрела.

- Повторяю для тупоголовых, - терпеливо втолковывал Димка. - Если к тебе завтра придут - не отпирайся. Так фараончикам и скажи: Заявились, мол, ночью, пьяные. Морды бандитские, пропитые. Называли себя 'три Ивана'. 'Ливольвертами' угрожали. Вези, мол, Трофимка, куда скажем! Не то, мол, жену молодую снасильничаем, а коней за так отберем!

- Токмо не убивай!

- Вот же блин горелый! - Дима стащил с возницы треух и стукнул его кулаком по башке. - А ну, повтори, что я сказал!!!

- Иванами звать, - залепетал Трофим, - ружжами угрожали. Коней снасильничали, жонку...

Сзади, затрясся под медвежьей шкурой Федотов.

- Молодец! - похвалил Зверев возницу, водружая на место треух, - сымай рукавицу!

Возница повиновался.

- Эт тебе.... за сообразительность! - В дрожащей ладони возницы оказался увесистый кошелек. - Ты его спрячь хорошенько! А когда все уляжется, купишь себе корову.

- Корова, оно конечно!.. - расплывчато ответил ямщик.

- А про задаток скажешь, мол, сразу заплатили. Хотели отобрать, да торопились сильно. Задаток отдашь властям, а про кошель умолчишь.

Весь оставшийся путь Димон молчал. Если же с его уст срывались вздох или кашель, Трофим лихорадочно начинал кивать головой, по самые уши ныряя в пропахший деревней тулуп.

Перед провалом в дрему Дима успел подвести под теорию случай с возницей: кнут и пряник для придания мотивации, путем экзекуции и стимуляции.

Получилось в рифму.

Под утро остановились. От перекрестья зимников до Дмитрова было еще долгих двадцать верст. Не торопясь выгрузили рюкзаки и упакованные лыжи. Дрожащему вознице посоветовали не слишком спешить домой, отдохнуть у родни и крепенько выпить.

Нахлестывающий коней извозчик не верил, что его отпустили.

Когда сани скрылись за поворотом, великодушные грабители, одев лыжи, тут же скрылись за елями. На скованном утренним морозом снегу не осталось ни царапины.

Перепутье санных дорог со стороны стоящих стеной елей просматривалось великолепно. Друзья насчитали три каравана саней, спешащих на воскресный рынок. Этого оказалось достаточно, чтобы полностью скрыть все следы.

Самая скорая погоня будет не раньше вечера. К тому времени горячее солнце конца февраля истребит даже запах.

Концы в воду, господа вольнонаемные моряки!

***

Монотонно скользили лыжи да поскрипывал жесткий наст. Умом все понимали - сыщикам начала ХХ века их не найти. Понимали, но, подгоняемые очередным выбросом адреналина, не могли остановиться. Шли по полтора часа с пятиминутными привалами.

После полудня снег под лыжами стал заметно проседать. Скорость существенно упала. К этому времени по причине вчерашнего происшествия и бессонной ночи все прилично вымотались. Да и отмахали под тридцать километров. Адреналин давно пришел в норму. Даже удача больше не радовала.

Открывшееся лесное озерко в окружении громад вековечных сосен показалось зимней сказкой. Здесь, вдали от жилья, решили встать лагерем.

Ильичу досталось копать до земли яму, размерами три на четыре метра. Это обстоятельство оптимизма Доценту не прибавило, но роль экскаватора он исполнил с блеском. Из снежной ямы вперемешку с ворчанием летел почти непрерывный поток снега. Судя по темпу, там пробивалась на волю пара приговоренных к смертной казни.

- Вот что значит в студенчестве ходить на байдах. - глубокомысленно изрек Степаныч оторопевшему от такого зрелища Звереву. - Учись, сынок!

Когда под Вовино ворчание яма была откопана, в центре развели огонь. Вдоль длинных сторон ямы уложили пару сухих бревен-сидений. Вскоре в центре пылал яркий костер, над которым повис медный котелок.

Еще два часа друзья усердно запасали сосновый сухостой. Принеся очередное бревно, каждый наливал полкружки натопленного из снега кипятка.

Закатное солнце и усиливающийся морозец, жар от костра и непередаваемый вкус кипятка из талого снега рождали ощущение подлинного блаженства. Пока добывалось очередное бревно, очередная порция снега вскипала и вновь выпивалась.

С окончанием заготовки дров в Дмитрии Павловиче вновь проснулся конспиратор, считающий, что дым должен стелиться низом. Жертвам эксперимента пришлось подчиниться. Вскоре появился костер, сложенный на манер нодии. Это сооружение отчаянно дымило, но дым действительно стелился понизу, рассеиваясь в еловом лапнике. Наверное, такой костер вполне приемлем летом, но в снежной яме творился ад.

Первым из 'душегубки' выскочил Мишенин. Вслед за ним чесанул сам 'творец', после чего из ямы донеслось:

- Димон, черт тебя дери, - кхе, кхе, кхе, - у такого костра прошлым летом загнулось двадцать пионеров. Пятеро замерзли, остальные задохнулись от дыма. Я тут, как ежик в тумане, куда идти-то?

- Ну, дык, ты это, на голос двигай.

Раскидав чудовищное творение, Федотов сложил свой любимый костер-колодец. Три слоя поленьев смотрелись хрестоматийно. На этот раз бес вселился в Федотова, то есть не бес, а инструктор читающий лекцию о кострах в лыжных походах.

- Внимайте неучи, - самозабвенно стал вещать трибун. - Для правильного костра, надо уложить два-три слоя поленьев, годится и простой кругляк.

Федотов указал на свое творение, как буд-то вокруг толпилось с полсотни курсантов.

- Главное выдержать расстояние между полешками в треть их диаметра. Тогда дыма точно не будет, а для костра используйте только хвойный сухостой. Все остальное дымит, особенно так называемая сухая береза - большего зла в природе не существует! В крайнем случае, годится ольха. Все остальные виды костров, забудьте, как страшный сон. Их изобретали полные кретины. У нодии конечно можно спать, но если вы с палаткой, то лучше такого 'колодца' ни чего не существует.

Когда преподавательский порыв иссяк, все с облегчением вздохнули, а через пару минут в небо действительно взметнулось бездымное пламя.

К этому времени окончательно стемнело, мороз ощутимо усилился, но у костра было тепло и по-домашнему уютно. Еще через полчаса в миски раскладывалась пшенная каша. Обильно заправленная жирной свининой, она источала умопомрачительный аромат.

- Ну что, господа, вот мы и дома! - произнес Борис, оглядываясь на внушительную гору елового лапника и сухих сосновых бревен.

- Дмитрий Павлович, а вам не кажется, что мы теряем время, - напомнил о главном Ильич.

Реакция на столь важное предложение была мгновенной. Легким движением фокусника Дима извлек из недр своего рюкзака пару 'мерзавчиков'.

- 'Столовое вино ?21', - вслух прочитал Доцент. - Это, простите, что?

- Это, Владимир Ильич, волшебный народный напиток, больше известный под названием водка.

- Надо же! - изумился Мишенин, поднося свою кружку. - Так я и думал. Пострадавшим в первую очередь!

- За начало путешествия, господа!

- Славно-то как! - усердно работая челюстями, произнес Ильич.

- Эт точно! - подмигнул ему Зверев, отбивая сургуч со второго 'мерзавчика'.

Борис свернул самокрутку. Табачок был не очень ядреный, с легким привкусом меда. Мелькнула легкомысленная мыслишка: Вернусь, буду курить 'Каприз'.

Неспешно попивая чаек, он бездумно поглядывал на увлеченно беседующих друзей. Сознание выхватывало отдельные фразы:

- Дим, как вы после переноса без еды-то шли, зима же?-

- Так куда было деваться.

- И без топора?

- Каждый вечер лыжами копали снежную яму и ломали лапник. Без топора с дровами было худо...

- Шли мы однажды на байдах Вуоксу...

- А какую я однажды встретил мадам...

Глядя на этот костер в подмосковном лесу, на такой привычный зимний бивуак и звездное небо, Борис вдруг отчетливо услышал торжественно грянувшее: