Роберт Джоунз - Сила притяжения

• Название: Сила притяжения
• Автор: Роберт Джоунз
• Издательство: Изд-во Эксмо
• Жанр: Проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-06609-8

«Этот мир по крайней мере знаком. Но что остается? Жить, пока жизнь не станет нестерпимой. И что тогда? А затем? А потом?» Гуляешь с собакой, стоишь в очереди, просыпаешься среди ночи — и вдруг понимаешь, что можешь совершенно съехать с катушек, лишиться разума, перейти грань, свернуть за угол и оттуда уже не найти дороги назад. Первый роман Роберта С. Джоунза (1954–2001) — о сознании и реальности, о человеке, который балансирует на грани безумия, изнемогает от страха перед жизнью и с трудом, почти против воли, возвращается в якобы нормальный мир, где по-прежнему обречен. Это книга о боли, ужасе и человечности. Впервые на русском языке.

---

— Как вас зовут? — спросил Эммет, отвлекая внимание, и через прозрачную перегородку, отделявшую его от водителя, попробовал разглядеть имя на бланке водительской лицензии. — Там, кажется, написано «Линкольн»? Это ваше имя или фамилия?

— Имя или фамилия, какая разница?

— Да нет, никакой. Просто можно было бы познакомиться. — Эммет наклонился, громко кашлянул и одновременно рванул пакет. Тот тяжело грохнулся на колени.

— Эй, что там происходит? — взволнованно заорал водитель.

— О ч-чем вы? — с запинкой прошептал Эммет и поспешно спрятал руки за спину. Пакет грохнулся на пол.

Эммет проверил, не запер ли водитель двери. «Ага, если он обернется, я схвачу пакет и выскочу». Тут он понял, что они попали в пробку. Машина еще не продвинулась на те восемьдесят центов, что показывал счетчик.

— Да вон там! — сказал водитель, наполовину высунувшись из машины. — Вон оно в чем дело.

На противоположной стороне улицы собралась толпа. Люди переводили взгляд с окна здания на тротуар и обратно, словно загипнотизированные прыгучим мячом. У их ног, как большая рыболовная сеть, лежала белая тряпка.

Водитель в возбуждении плюхнулся на сиденье.

— Прыгун, скорее всего. — Он для пущей убедительности ударил по ножу. Рукоятка звякнула о радиоприемник.

— Прыгун? — переспросил сбитый с толку Эммет.

— Ну да, очередной лунатик вышел по воздуху погулять. Они иногда прыгают, особенно когда уровень безработицы повышается. Может, выйдем и посмотрим? — предложил он, но тут движение возобновилось.

Эммет немигающим взглядом уставился прямо перед собой.

— А другие машины… Они уже поехали.

— Дело ваше. — Водитель пожал плечами и осторожно выехал на центральную полосу.

— А вы видели тело? — спросил Эммет через минуту.

— He-а. Только простыню на асфальте и вмятину на крыше машины. Может, в другой раз нам больше повезет, да, приятель?

На светофоре водитель выдернул нож из приборной доски и стал кончиком чистить ногти.

— Ей еще повезло, что здание старое. В новых окна иногда вообще не открываются, как ни старайся. Случись пожар, не хотел бы я оказаться в таком доме.

— Откуда вы знаете, что это была женщина?

— Бабы чаще прыгают. У них обычно пистолетов нету. Или таблетки, или взлетно-посадочная полоса.

Эммет представил, как женщина стоит на карнизе. Цепляется за кирпичи, из-под ногтей снегопадом сыплется на тротуар известка.

— Интересно, долго она там пробыла, пока решалась?

— Видно, недостаточно долго, раз покрывало не успели натянуть, — засмеялся водитель, зажег сигару и глубоко затянулся.

Эммету показалось, что машина затряслась, будто катафалк.

— Вот интересно, — еле слышно сказал он. — Эти люди, которые выбрасываются из окон. Что, если несколько секунд они чувствуют, как их обдувает воздух, думают: «Как здорово, вот бы еще разок!» И тут вспоминают, что наделали.

— Ну, уж не знаю. Думаю, они превращаются в мокрое место раньше, чем успевают что то сообразить. Если, конечно, не заберутся повыше, чтобы продлить себе удовольствие. Тогда, переломав все кости, они, наверное, весь остаток жизни строят планы, как бы рвануть вниз в инвалидном кресле.

Он опять сплюнул в носовой платок и продолжил:

— У меня, между прочим, тоже было время, когда прямо зудело рухнуть вниз каждый раз, когда я оказывался где-нибудь высоко. Это как снег на голову свалилось. В смысле, раньше-то я жил себе и жил, а тут бац, в один прекрасный день стало страшно. Просто все ощущения как-то изменились. Не пойми что. Мне тогда около сорока было. Ну, как тебе, примерно.

Эммет с ужасом уставился на себя в зеркало заднего вида. Даже сквозь поцарапанную мутноватую перегородку он заметил, как сильно ввалились его щеки и запали глаза.

— Но мне еще нет сорока. — Он потрогал пальцем дряблые мешки под глазами.

— Нет сорока? Неважно. По-моему, все люди в джинсах одинаковые. К тому же все относительно.

— Мне двадцать шесть. Двадцать семь исполнится только в марте. В конце марта.

— Ну и бог с ним, приятель, не обижайся. Двадцать. Тридцать. Сорок. Кому какая на хрен разница? Так ты хочешь меня дальше слушать?

— Простите. Я просто слегка озадачен. Забавно, как другие тебя воспринимают. Сам-то видишь себя по-своему, а тут вдруг говорят такое, и невольно задумываешься.

Водитель несколько раз затянулся, наполнив свою половину машины клубами дыма.

— Да хорошо, хорошо, двадцать шесть тебе. Я уяснил. Но одного не понимаю: как я мог тогда в такое вляпаться? Прям как будто на наркоту подсел. Ты не представляешь, мне хотелось спрыгнуть отовсюду: с крыш, с мостов, из окон выпрыгивать. Я даже специально высокие места искал, они меня притягивали, как, блин, намагниченные. А в один прекрасный день я вдруг вышел на улицу — и все. То есть — ничего. Прошло.

— А вы не боитесь, что такие разговоры снова вызовут эту вашу манию? Как вуду или порча? Вдруг вы захотите выброситься из окна, когда вернетесь сегодня домой с работы? Я, например, верю, что наши мысли могут сбываться, — сказал Эммет.

— В смысле, «не думай о слонах», а ты только и думаешь, как целое семейство слонов в джунглях срет? Нет, пока все нормально, тьфу, тьфу, постучим по дереву. — Он легонько постучал костяшками пальцев по деревянной рукоятке ножа. — Черти зеленые, в этих драндулетах ничего деревянного, сплошной пластик. От колес До сидений. Чувствуешь, как они к тебе прилипают?

Водитель откинулся на спинку сиденья.

— Э, о чем это я говорил? Ты вот в своих мощных шмотках, наверное, на колючую проволоку сядешь и ничего не почувствуешь.

Эммет за спиной у водителя замахал руками.

— Думаю, мы с вами просто по-разному переносим жару. — Он поерзал и с удовольствием потерся о спинку сиденья, хрустнув костями.

— Это уж точно, парень. Я ненавижу потеть. Может, ты любишь, а я нет. Что до того случая, то я очень надеюсь, что это была просто такая полоса в моей жизни. Что-то совсем непонятное случилось с головой. Но я не собираюсь зацикливаться, понимаешь? Буду просто гнать от себя такие мысли. Что было, то было.

— А вдруг это ваш мозг посылал вам предостережение? Надо прислушиваться к внутреннему голосу. Это может пригодиться. Потом.

— О, это не про меня, братишка. Вряд ли мне психанутость пригодится. Хотя, честно сказать, до сих пор иногда нападает трясучка, особенно ночью. Просыпаешься в поту от страха, что эта тяга когда-нибудь вернется, я прыгну, и мне кранты. Еще снится один и тот же сон. Я свисаю с моста, вцепился в заградительный трос. Непонятно, как я туда попал, но меня, как бы это сказать, ветер треплет словно куклу, колени болтаются, стукаются о тросы, а рубашка расстегнута, вздулась за спиной, как парус, и на ветру хлопает, бешено так. Иногда я даже сквозь сон слышу эти звуки и просыпаюсь. Хлоп-хлоп-хлоп. И пока я там вишу, я такой легкий, как шпанец какой. А тем временем народ собирается внизу, все думают, я уже покойник, сети натягивают, библии в руках. Они думают, что меня спасут, но это фигня. Я просто болтаюсь там, и все. Потом смотрю вниз, и будто сильные руки мою голову держат, не дают отвернуться. И я сдаюсь, потому что силы у нас неравны. Я это понимаю и уже не беспокоюсь. Просто-напросто отрываю пальцы от троса и падаю.

В детстве, чаще всего в ноябре, Эммет с братом ездили на Ямайку. Неподалеку от гостиницы был утес, куда они ходили каждый день, и отец по очереди сбрасывал Эммета с братом в море.

Он брал Эммета за запястья и крутил над землей, пока мальчик чуть сознания не терял от головокружения. На самом краю отец раскручивал его над обрывом, а потом швырял вниз.

Пока Эммет летел, земля качалась под ним, мир словно дробился, слетая со своей оси. Все, что мелькало перед ним, — деревья, голубое море, небо, крутые каменистые берега — было частью падения. Внизу степенно плавали фрегаты, тонкие и белые, как облатки для причастия. Птицы грациозно качались на волнах, то сбиваясь в стайки, то испуганно расплываясь в разные стороны, словно шарики ртути.

Суть игры была проста: Эммету надлежало в полете собраться и обрести контроль над собственным телом. Отец не уставал повторять, что Эммет должен научиться ориентироваться в пространстве во время падения и сразу погружаться в воду, не ударившись о поверхность.

Брат с задачей справлялся превосходно. Эммет же летел врастопырку, руки-ноги — точно резиновые, и хлопался о воду. Иногда погибали фрегаты. Бывало, они цеплялись липкими щупальцами, и на груди потом несколько дней держались красные пятна. Чаще всего Эммет падал между птицами и погружался в воду. Открывая под водой глаза, он видел бороздки от движения рыб, похожие на воспаленные царапины.

Пока Эммет летел вниз, отец в своих бермудах прыгал на месте и кричал: «Нацеливайся, чтоб тебя, нацеливайся», — будто его сын — какая-нибудь самонаводящаяся торпеда. С самого начала Эммет чувствовал, как беспомощен он перед ветром, течениями и невидимой энергией, что управляет воздухом, тянет вниз, где исчезаешь в океане почти без следа: набегающая волна накрывала тело и стирала круги на воде.