Джеймс Уайт - Космический госпиталь. Звездный хирург. Большая операция

• Название: Космический госпиталь. Звездный хирург. Большая операция
• Автор: Джеймс Уайт
• Издательство: Альтерпрес
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1993
• ISBN: 5-7707-3616-Х

В книгу известного английского писателя-фантаста включены романы «Космический Госпиталь», «Звездный хирург» и «Большая операция» из его знаменитого цикла «Главный Госпиталь двенадцатого сектора Галактики».

---

Впрочем, ДБЛФ были для человека не настолько чужими, как некоторые из тех существ, которые когда-то являлись «двойниками» Конвея. Хотя внешне они походили на гигантских серебристых гусениц, у них было много общего с землянами. Например, эмоциональное восприятие музыки, природы или сородича противоположного пола было у обоих видов почти тождественным. А нынешняя пациентка Конвея к тому же любила мясо, так что насчет салатной диеты можно было не волноваться. И какая разница, подумалось Конвею, если его пугает передвижение только на двух ногах, если он начала ритмично выгибать спину при ходьбе? Когда он добрался до опустевшего отделения ДБЛФ и вошел в операционную, куда перенесли пациента, одна половина его мозга отнеслась к Мэрчисон как к Мэрчисон, а вторая — как к очередной хилой самке ДБДГ.

Все было готово к операции, но Конвей не спешил приступать. Благодаря поселившейся в его сознании личности великого кельгианского медика он сейчас искренне сопереживал больной, серьезность состояния которой не подлежала сомнению, и сознавал, что ему предстоят часы тяжелой и тонкой работы. В то же время он знал, что устал, что глаза его так и норовят закрыться, что ему требуется огромное усилие даже для того, чтобы пошевелить пальцем. Нет, ему надо отступиться, иначе он просто-напросто прирежет пациентку…

— Мне нужен стимулятор, — проговорил он, подавляя зевок.

На мгновение ему показалось, будто Мэрчисон хочет возразить. На применение стимуляторов в госпитале смотрели косо. Использовать их разрешалось лишь в случае крайней необходимости. Однако затем она набрала шприц и сделала ему инъекцию — тупой иглой, да надавила так, словно стремилась проткнуть его насквозь. Конвею хватило и половины сознания, чтобы понять, что сестра не одобряет его поступка.

Инъекция подействовала почти незамедлительно. Конвей ощущал слабое покалывание в ногах, но зрение его вновь обострилось, и он почувствовал себя таким бодрым, как будто вышел из-под душа после десятичасового сна.

— А как другой? — справился он, разумея того ДБЛФ, которого оставил на попечение Мэрчисон в шлюзе отделения АУГЛ.

— Дыхание восстановилось, — ответила она, — но шок еще сказывается. Я велела перенести его в отделение тралтанов, там есть старшие врачи…

— Хорошо, — похвалил Конвей. Ему хотелось, чтобы она уловила, как он ей признателен, но расточать комплименты было некогда. — Пожалуй, начнем.

За исключением узкого тонкостенного черепа в теле ДБЛФ костей не было. Толстый слой подкожных мышц служил им средством передвижения и предохранял внутренние органы. С точки зрения существа, наделенного скелетом, подобная защита была далеко не достаточной. Другим уязвимым местом ДБЛФ являлась сердечно-сосудистая система: кровеносные сосуды располагались у самой кожи. Разумеется, густой мех подшерстка не мог уберечь их от разрыва, когда в тело кельгианина вонзилась металлическая пластина с зазубренными краями.

Рана, которую многие инопланетяне сочли бы неопасной, для ДБЛФ могла оказаться смертельной.

Конвей оперировал медленно и осторожно: удалил наложенный Мэрчисон коагулянт, зашил крупные сосуды, а мелкие, любое прикосновение к которым могло окончательно их разрушить, изолировал. Он переживал за пациентку, ибо знал, что ее чудесный серебристый мех уже не будет таким, как прежде, — он пожелтеет и станет вызывать у самца-кельгианина неодолимое отвращение. Раненая медсестра была весьма привлекательной особой, и для нее подобный исход обернется сущей трагедией. Конвей надеялся, что она не настолько горда, чтобы не прибегнуть к процедуре наращивания искусственного меха, который, конечно же, не обладал роскошным отливом настоящего, но все же смотрел лучше, чем гнусные желтые пятна…

Какой-то час назад самка ДБЛФ была бы для него всего лишь «еще одной гусеницей», о которой его обязывала заботиться только профессия. Зато теперь он докатился до того, что волнуется за ее брачные перспективы. Да, с мнемограммой не соскучишься.

Наконец операция завершилась. Конвей связался с Приемным покоем, описал состояние пациентки, и принялся настаивать на срочной эвакуации. Маннон сообщил ему, что в данный момент происходит загрузка пяти или шести кораблей, причем почти все они имеют палаты для кислорододышащих, и назвал номера двух ближайших шлюзов. Он сказал также, что за исключением нескольких тяжелобольных все пациенты классов с А до Г улетели или вот-вот улетят вместе с медицинским персоналом той же классификации, который вынужден был подчиниться приказу О’Мары, хотя зачастую — с явной неохотой. Например, пожилого тралтана-диагноста, который, бедняга, владел собственной космической яхтой — в обычных условиях это, разумеется, несчастьем не было, — пришлось обвинить в попытке предательства, нарушения устава и подстрекательстве к бунту, поскольку он не соглашался покинуть госпиталь иначе, как под арестом.

Конвею подумалось, что с ним самим хлопот было бы куда меньше. Ему стало стыдно за такие мысли, он сердито помотал головой и взялся наставлять Мэрчисон относительно перевозки ДБЛФ на корабль. Путь к шлюзу пролегал через отделение АУГЛ, поэтому на каталку следовало установить специальную палатку, — ведь в том отделении имелся теперь прямой выход в космос. В огромном бассейне не осталось ни АУГЛ, ни воды — последнее из-за того, что ремонтировать секцию, для которой в будущем вряд ли найдется применение, было некогда. Пустая котловина бассейна, стенки которой высушены были космическим вакуумом, а водоросли, напоминавшие пациентам о доме, поникли и скукожились, произвела на Конвея угнетающее впечатление. Оно не рассеялось и тогда, когда скромная процессия, миновав три уровня хлородышащих, достигла очередной воздушной секции. Тут дорогу им пересекла компания ТЛТУ. Конвей обрадовался неожиданной передышке: сам он находился под действием стимулятора, но Мэрчисон от изнеможения едва не падала с ног. Ладно, решил он про себя, как только погрузим ДБЛФ, отправлю ее спать.

Семеро ТЛТУ передвигались на каталках, на ручки которых налегали санитары с потными, багровыми от напряжения, лицами. Каждый ТЛТУ помещался внутри защитной оболочки, температура в которой доходила до пятисот градусов и поддерживалась генератором, испускавшим пронзительный, бередящий душу вой. Исходивший от оболочек жар чувствовался даже на расстоянии в шесть ярдов. Если сейчас по госпиталю пальнут ракетой и одна из оболочек лопнет… Конвей не мог представить себе худшего способа умереть: быть сваренным заживо в клубах перегретого пара!

К тому времени, когда они передали ДБЛФ дежурному медику у шлюза, Конвей обнаружил, что глаза его так и норовят уставиться в разные стороны, а ноги понемногу становятся ватными. Либо кровать, поставил он диагноз, либо новый укол стимулятора. Первый вариант показался ему более привлекательным, однако на плечо его вдруг легла чья-то рука. Он обернулся и увидел монитора в скафандре высокой защиты, от которого до сих пор веяло холодом космического пространства.

— Раненые, сэр, — проговорил монитор. — Через Приемный покой вовсю идет эвакуация, поэтому мы причалили к шлюзу отделения ДБЛФ, но там никого нет, а кроме вас мне врачей не попадалось. Вы займетесь раненым, сэр?

Конвей открыл было рот, чтобы узнать, какие-такие раненые, но вовремя одумался. На госпиталь же напали! Атака была отбита, но без потерь, естественно, не обошлось. Офицера можно понять, однако если бы он знал, как Конвею досталось…

— Куда вы их поместили? — спросил Конвей.

— Они на корабле, — ответил монитор, уже спокойнее. — Мы решили не трогать их, пока не посоветуемся с врачом. Кое-кто… ну, я… в общем, пойдемте со мной, сэр.

Их было восемнадцать — раненых, выловленных в космосе после гибели звездолета. Скафандров с них снимать не стали, только откинули щитки шлемов, чтобы убедиться — жив человек или нет. Конвей насчитал три случая декомпрессии, остальное были переломы различной степени сложности и одна черепная травма. Признаков облучения он не выявил. Значит, война ведется чисто, если это слово применимо к такому грязному занятию…

Конвей ощутил нарастающее раздражение, но совладал с собой. Сейчас не время переживать над истекающими кровью или задыхающимися пациентами. Он выпрямился и повернулся к Мэрчисон.

— Мне нужен стимулятор, — сказал он, — операции затянутся надолго. Но сначала я сотру мнемограмму ДБЛФ и постараюсь найти помощников. А вы пока присмотрите, чтобы их вынули из скафандров и доставили в операционную пять отделения ДБЛФ. Потом отправляйтесь в постель. И, — прибавил он неуклюже, — большое вам спасибо. — Ничего другого он сказать не мог, ибо рядом с ним стоял монитор, и если бы Конвей излил Мэрчисон душу над телами восемнадцати тяжелораненых, офицер наверняка бы возмутился и правильно бы сделал. Но, черт его побери, он не работал бок о бок с Мэрчисон три часа подряд и чувства его не были обострены стимулятором…