Дженнифер Пробст - В поисках тебя

• Название: В поисках тебя
• Автор: Дженнифер Пробст
• Жанр: Прочая старинная литература
• Год: 0101

Сведите энергичную директрису и плейбоя-миллиардера в снежной ловушке, и полетят искры… Конечно, для этого героям нужно совместно пережить ночь! В этой эротической повести из задушевной серии Дженнифер Пробст «В поисках…» описана настолько пылкая случайная встреча, что её жар практически невозможно выдержать.

Райли Фокс — успешный, волевой управленец, и у неё есть всё, чего желают современные женщины, кроме… любви её жизни. Но она не для того шла к вершине в своей сфере, чтобы поступаться высокими стандартами, и в деле поиска партнёра ничего не оставляет на волю случая. Затем в метель её машина терпит аварию, и Райли застревает в доме мужчины, которого всегда не выносила и втайне желала. Ей приходится остаться на ночь у богатого бабника Дилана Маккрея.

Уставший от репутации дамского угодника Дилан Маккрей жаждет серьёзных отношений с женщиной своей мечты. Бесчисленные легкомысленные свидания и интрижки совершенно не подготовили его к тем чувствам, что испытывает человек в судьбоносный момент встречи с единственной… а затем он спасает потрясающую женщину, о которой всегда фантазировал. Итак, притянутся ли эти полные противоположности или, наоборот, оттолкнут друг друга? Или к исходу бурной ночи в заснеженных горах обретут бессмертную любовь?**

---

Она удивлённо посмотрела на него.

— Ты это помнишь?

— Разумеется. В преддверии выпускных я всё время находил эти маленькие пакетики с зерновыми. Ты всегда уничтожала маршмэллоу в первую очередь.

— О, это лучшая часть.

Доели они в благостной тишине. После того, как Райли подкрепилась, он тщательно завернул батончик и вернул его в ящик. К её губе прилипла крошка расплавленного шоколада, и Дилан наклонился, в поцелуе слизывая остатки сладости. В его объятьях Райли казалась такой мягкой, тёплой и податливой, словно всегда предназначалась для них. Отстранился он с сожалением.

— Ну вот, мы готовы. — Сделав вид, что не слышит её стон, он прошёл к шкафу и начал вытаскивать одежду. — Обещаю, ты не разочаруешься.

Райли заворчала под нос, но он заметил её полуулыбку.

Он швырнул несколько вещей на кровать и надел тёплые штаны и термофуфайку.

— Смотри, не забудь надеть носки, чтобы ногам было тепло. Я вот-вот вернусь.

Чувствуя себя как ребёнок на Рождество, Дилан спустился по лестнице в подвал, свернул в коридор, ведущий в щитовую, и потратил пару минут на то, чтоб повернуть выключатели и всё настроить. После тщательной проверки всех цепей он вернулся к себе в спальню.

Райли уже оделась — готовая в путь. В фиалковых глазах светилось любопытство, но руки были скрещены на груди чрезмерно большой куртки.

— Чувствую себя какой-то палкой колбасы. Разве я не говорила, что не в восторге от сюрпризов и спонтанных решений?

— Им тоже не мешало бы быть в твоей шкатулке. Тебе нужен мужчина, который станет бросать тебе вызов, расталкивать твои барьеры, подстёгивать попробовать что-то новенькое.

— Вряд ли мне понравится катание на коньках, — проворчала она.

Проклятье, она выглядела такой очаровашкой. Утонула в его одежде, зато ей будет тепло и сухо, чего он и добивался.

— Тебе понравится. Идём.

Райли топала в слишком тяжёлых ботинках позади Дилана, пока тот вёл её вниз по лестнице, через темноватые коридоры в секретный туннель, крепко держа за руку одетой в перчатку рукой.

— Послушай, приятель, хоть я тебе и доверяю, но весь этот антураж разит второсортными фильмами ужасов.

— Не беспокойся. Я уже сорвал твою одежду и тебя изнасиловал.

— Ну да, очень остроумно.

Дверь открылась. За ней гудели и жужжали огромные машины, но Дилан не стал останавливаться. В конечном счёте, они вышли из дома на большую открытую террасу, которую едва освещал свет.

Порыв ветра оцарапал щёки Райли своими ледяными ногтями. Они пригнули головы, и Дилан прибавил ходу.

— Осталось совсем чуть-чуть.

— Холодно! Снега уже сантиметров на тридцать, и он всё падает. Дилан, может откажемся от твоего плана, снова избавимся от одежды и выпьем горячего какао, потому что это несколько… О боже!

Райли остановилась как вкопанная. Он с чувством глубокого удовлетворения вбирал расстилавшийся перед ним вид. Да, он купил парк именно по этой причине. Это-то он и хотел ей показать.

Холмы покрывала штриховка облетевших деревьев, которые обступали каток так, что казалось, будто его баюкает в своих ладонях природа-мать. Ослепительным огненным видением мерцали протянутые средь ветвей бесконечные белые гирлянды. А в середине стояло большое, ярко украшенное рождественское дерево — миниатюрная версия ёлки перед Рокфеллеровским центром[4]. Из динамиков лились рождественские гимны. Каждый сантиметр почвы скрылся под девственно-белым покровом, а корка льда преломляла тысячи лучей света, словно горделиво сияющий бриллиант. Замысловатая кровля защищала основной каток и ворота вокруг него от любых погодных условий, позволяя гостям пользоваться им в непогоду. Ясное дело, она обошлась недёшево, но оно того стоило. Не нуждаясь в круглосуточной команде, которая чистила бы каток в метели и обычные снегопады, он столько сэкономил на его обслуживании.

Райли сжала его пальцы и произнесла хриплым шёпотом:

— Я чувствую себя так, словно попала в «Холодное сердце»[5].

— Хм. Ты же, вроде, не смотришь детские мультики.

— Этот тоже получил Оскара. А теперь утихомирься, а не то накажу тебя, спою «Отпусти и забудь».

— Не будь такой вспыльчивой, — улыбнулся он. — Поэтому-то я и купил Ринкерз парк. Когда приходишь сюда, веришь в нечто большее, нечто прекрасное. Разве не это нужно каждому человеку?

Она повернулась, чтобы взглянуть на него, и что-то поменялось. Дилан затаил дыхание, понимая, что барьер между ними пал, искренние чувства в её глазах не оставляли в этом сомнений. Он нагнулся к ней, прижался поцелуем к её трепещущим губам. И улыбнулся.

— Давай покатаемся.

Чтобы добраться до галереи, где Дилан держал коньки и снаряжение, им пришлось прогуляться по снежным наносам. Пару раз падая, она ругала под нос его сумасбродную идею, а когда он тащил её сквозь глубокий, до бедра, снег, висла на его руке. А затем он быстро нашёл им коньки и повёл Райли на каток.

Первые двадцать минут он давился смехом. Она не только хваталась за ограду и отказывалась её отпустить, пока не будет готова, но и хмурилась, бурчала, злилась, потому что он умел кататься безупречными восьмёрками, задом и передом, а она сама во время нескольких неуверенных попыток приземлилась на свою очаровательную попку.

Впрочем, когда под влиянием присущего ей упрямства Райли выехала на середину катка, решив действовать по принципу «учись плавать или тони», Дилан насладился метаморфозой. Она пошла на риск, как шла на риск в большинстве решений, которые принимает в жизни.

И поплыла.

Он подкатил к ней, взял за руки, и они заскользили уверенно и легко. От разбросанных вокруг глыб снега и сверкания льда атмосфера казалась ещё более волшебной. Дилан всецело отдался мгновению. Ему не нужен был разговор, только присутствие женщины, в которую он влюбился за один вечер.

— Мой папа хотел мальчика, — сообщила она.

Дилан не ответил. Понял каким-то шестым чувством, что лучше молчать, потому что в её душе происходит нечто важное, и он не желает это сглазить. Через минуту Райли продолжила:

— Когда я родилась, папа был разочарован. Разумеется, я поняла это гораздо позже, после трагедии. Конечно, я знала, что он холодноват со мной, и всё чисто женское его, похоже, не интересует, но у меня была мама, так что меня это не задевало. Мир папы вращался вокруг моего брата. Он был на три года младше. Его звали Риком.

Дилан сглотнул. Он заметил, что она говорит в прошедшем времени, и понял, что история не из простых. Тем не менее, он продолжал кататься, поскольку знал, что, если приостановится или скажет хоть слово, Райли замолкнет.

— Я не слишком ревновала, потому что тоже обожала брата. Папа всё время подталкивал его к свершениям: в спорте, учёбе, завоевании места под солнцем. Он мечтал, что Рик преуспеет, и всё время говорил о том, что он возглавит какой-нибудь супер-конгломерат или создаст собственный бизнес. Рик обычно закатывал глаза и отшучивался… у него было великолепное чувство юмора и все души в нём не чаяли. Мама меня воспитывала редко, довольствовалась тем, что я счастлива, а папа полностью сосредоточился на том, чтобы сделать из Рика успешного человека.

Тут в динамиках над их головами песенку «Звените, бубенцы[6]» сменил гимн «Счастливого Рождества». Они сделали ещё несколько кругов, после чего она сумела продолжить:

— 11 июня 1998 года Рик с мамой погибли в автокатастрофе. Мне было шестнадцать. Ему — тринадцать. Парень заснул за рулём и… лобовое столкновение. Никто не выжил.

— После их гибели всё изменилось. Папа бродил по дому, словно привидение, как и я. Я чувствовала такую вину за одержимость своим положением в классе, за то, что втрескалась в парня с занятий по биологии и надеялась, что он пригласит меня на свидание. Чувствовала себя такой дурочкой, оттого, что беспокоилась о чепухе, в то время как брат столько работал, чтобы исполнились желания отца. Чтобы стать безупречным, успешным.

Она замолкла.

— Как ты поступила? — спросил Дилан.

— Изменилась. Мне пришлось. Прекратила волноваться о друзьях и мальчиках, всё время училась. Решила дать папе то, чего мы все лишились и почтить память Рика. В некотором смысле это было не так уж сложно. Я научилась сосредотачиваться на главном. Пожалуй, нужные задатки были у меня всё время, но меня никогда не подталкивали чего-то добиваться. Мне понравились сдержанность и дисциплина, которые нужны при достижении целей, и я научилась полагаться только на себя. Так намного проще, чем лавировать среди условностей общества, взаимоотношений и подростковых тревог. Моя жизнь внезапно стала… безмятежной.

Дилан боролся с потребностью её обнять и утешить. Ему стало ясно, откуда у неё целеустремлённость и талант. Разумеется, она заняла место брата. Разумеется, она посвятила жизнь тому, чтобы стать гордостью отца. Вероятно, в ней всегда были эти качества, но они не могли расцвести, когда в центре внимания находился её брат. Его сердце болело за семью, которой они были, за девочку, которой больше нет, и за её жертвы. Но он чувствовал, Райли долго держала эту историю в себе, и та отравляла её как гнойник. Чтобы её рана исцелилась, её надо вскрыть. Ей надо поделиться наболевшим и очиститься.