Игорь Бестужев-Лада - Отвага

• Название: Отвага
• Автор: Игорь Бестужев-Лада
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1987

Сборник повестей и рассказов романтико-героической направленности. Остросюжетные, занимательные произведения на разнообразном материале раскрывают перед читателем понятие «отвага».

---

— Как думаешь, Петрович, вытащим поселок?

Не оборачиваясь и не отвечая, Семенов закрыл глаза.

— Вот и я говорю, должны вытащить, — продолжал Матвеич. — Жинка моя тут прибегала, ты как раз обедать ходил. Говорит, в детсадике только три комнаты отапливают. Сбились, говорит, детишки в кучу, сидят, ждут… Да-а, ты слышал? Мартынова прямо на улице инфаркт разбил. Говорят, если бы не Ежиков, замерз бы Михалыч.

Матвеич замолчал, как-то незаметно ушел, аккуратно прикрыв обшитую старыми ватниками дверь. Стало слышно, как гуляет ветер под крышей, тяжелым стоном гудят промерзшие насквозь деревья. И так тошно стало на душе у Семенова, что захотелось рвануть крючки полушубка, содрать с головы тяжелую медвежью шапку и бежать, бежать под этим вымораживающим все живое ветром… Ведь это он сам, своими руками выпустил вчера машину Жаркова из ремонта. А все ради проклятой десятки ханыги Васькина, «татра» которого, ожидая своей очереди, тоже стояла на яме, а Васькин маялся, торопясь уйти с колонной в Магадан. Выпустил, даже не сняв поддона картера. А ведь Серега говорил, говори-ил, что иногда слышит какой-то посторонний звук и падает давление масла.

Семенов почувствовал, как от холода начинает неметь лицо, принялся яростно растирать его. Потом ударом кулака распахнул низкую, жалобно скрипнувшую дверь.

Чадящий костер ярко полыхал посреди мастерской. Ремонтники расположились вокруг огня, грея руки, прикуривая от уголька. Кто-то махнул Семенову: давай, мол, подсаживайся, но он тяжело прошагал в дальний угол, где стояли отдающие холодом верстаки. Зажав в тисках заготовку и машинально взяв драчовый напильник, он с хрустом, лишь бы не слышать самого себя, прошелся по железу раз, потом еще… еще. Скрежещущие звуки наполнили мастерскую, Семенову что-то крикнули, но он даже головы не повернул, продолжая водить напильником по заготовке. Он уже не думал о Жаркове и Митрохине — перед глазами вырос маленький районный городишко в Воронежской области, где он закончил училище механизаторов, гаражные мастерские с вечной халтурой и левым заработком. А потом в отпуск с далекого Охотского побережья приехал его сосед Иван Пахомов, завербовавшийся туда несколько лет назад. Этот-то приезд соседа с его красноречивыми рассказами о «длинном» рубле и перевернул душу Семенова, заставил просыпаться по ночам, подсчитывать существовавшие только в воображении хрустящие червонцы и прикидывать, что на них можно купить, «ежели повести дело с умом». Он уже не мог спокойно жить и только ждал часа, когда же наконец закончится необыкновенно длинный отпуск Ивана и они вдвоем, как и обещал сосед, сядут в удобные кресла самолета. (Долгожданный день настал…)

Семенов зло усмехнулся: вот он, день-то, и настал. И еще поднажал на напильник, отчего железяка, зажатая в тисках, отчаянно взвизгнула.

— Ты бы так когда надо работал, — услышал Семенов. Не выпуская напильника из рук, он круто повернулся, тяжело посмотрел на стоящего перед ним бригадира слесарей.

— Ты меня глазом-то не буравь, не таких видывал. Сам живешь как волк и на других по-волчьи смотришь. Ребята с ног от усталости валятся, на минуту присели отдохнуть, так ты и тут, как паскуда какая, начинаешь железо драть. Работничек… Или, может, совесть заела?

Семенов до боли закусил губу. «Что он хотел этим сказать? Что-о? Неужели догадывается о ЗИЛе Жаркова? Не-ет, это надо еще доказать. Доказа-ать!..»

Ночи, казалось, не будет конца. Хотелось выть, глядя на мерцающие холодным блеском звезды, безжизненную черноту тайги. Хоть бы луна выглянула.

Где-то на левом берегу, не выдержав мороза, звонко лопнула лиственница, и эхо покатилось над заснеженной целиной. Жарков искоса посмотрел на Митрохина, который расчищал под машиной снег, подивился происшедшей в парне перемене: с тех пор, как они встали, Николай вроде бы успокоился и теперь методично и аккуратно делал свое дело.

Остатки воды тоненькой струйкой вытекали из системы в подтаявший снег. Чтобы не разморозить машину, пришлось слить всю воду и масло. Жарков в который уж раз растер рукавицей лицо, спросил, пытаясь придать своему голосу как можно больше бодрости:

— Ты сам-то из каких мест, Николай? Вкалываем на одной стройке, а друг о дружке ничего не знаем. Непорядок это, как говорил наш прапорщик Рымов. Общаться надо, товарищ, общаться.

— Пообщаешься с тобой, — отозвался Митрохин. — Как же… На танцы ты не ходишь, а после работы сразу домой бежишь, к своей Наталье. — Он замолчал, поправил сползающий с лица шарф, добавил: — Тульский я, Веневского района. До армии в колхозе работал. Ну а когда отслужил, то на Север подался. Свет хотелось повидать да и подзаработать немного.

— Я так и подумал, что в колхозе, — сказал Сергей.

— Почему это?

— Да есть в тебе что-то такое… Ну-у, хватка в работе, что ли.

— Аа-а. — Колька, стараясь разогреться, размашисто махал лопатой.

— В пехоте служил?

— Ага.

— А я все два года шоферил. А как дембиль настал, так сюда причалил. По комсомольской путевке. Сам-то я детдомовский, так что особо ехать некуда было.

— А у меня мать в деревне и сеструха помладше. Восьмилетку этим годом заканчивает, — отозвался Митрохин.

— А отец?

Колька еще ожесточенней заработал лопатой, потом выпрямился, сказал зло:

— Отец… Мне еще лет пятнадцать было, когда он в город рванул. С тех самых пор и поминай как звали.

— Помогал хоть?

— Не. Какое там. Да и не в этом дело.

Помолчали. Сергей виновато пожал плечами, переставил канистру с маслом в кузов, чтобы не пролить ненароком, сказал бодро:

— Ты вот что, Никола. Давай-ка на берег за дровами, без костра мы здесь через час околеем, а я начну поддон снимать.

Очищенная для работы площадка была надежно защищена от пронизывающего ветра толстой стеной снега. Морозцу бы еще поменьше, и можно было бы спокойно приниматься за работу. Сергей растер онемевшие щеки, нос, бросил под машину стеганку, тяжело вздохнув, полез в узкую щель.

От яркого света переносной лампы под машиной было светло. Сергей перевернулся на спину, внимательно осмотрел поддон картера. Отполированный снегом, он тускло блестел маслянистыми разводами. Сергей больше не сомневался, что полетел какой-то из вкладышей, а может, и не один.

Проваливаясь по пояс в снег, Митрохин карабкался по отлогому склону левого берега, пытаясь найти в темноте сухое дерево. В одном месте он вроде бы нашел такое и, обрадовавшись, с размаху ударил по нему топором. И в тот же миг лавина осевшего на ветках снега рухнула на него. От неожиданности он едва не выронил топор.

«Ну зачем, зачем я здесь?! Платить стали много?.. Ну и что? Зачем эти деньги, когда из всех развлечений — только кино да танцы? Да и не захочешь никаких денег, когда одиннадцать месяцев зима. Да и зима-то не как в родном Веневе: меньше сорока градусов не бывает. Только бы выжить на этот раз, а там… Мать писала, что шоферы в колхозе позарез нужны. Выжить… Хорошо, если машину удастся исправить, а если нет… Обратно не дойдешь — вмиг обморозишься, ветрило-то вон какой дует, да и до базы еще километров пятьдесят».

Николай без сил опустился на осевший под ним снег, обреченно посмотрел вниз, на реку, где темнел безжизненный ЗИЛ, подсвеченный снизу переносной лампой. В полосе размытого света виднелись Серегины валенки.

«Тоже, поди, несладко», — с непонятным удовлетворением подумал Митрохин и медленно поднялся на ноги — надо было рубить сушняк. Он с опаской посмотрел на оголившиеся ветки, примерился и с размаху вонзил острие в звонкое дерево. Из-под топора вылетел кусок щепы, потом еще… еще… А он, ожесточаясь и сбрасывая с себя нахлынувшую было слабость, рубил и рубил неподатливый звонкий ствол. Наконец дерево качнулось, что-то треснуло в его сердцевине, и оно начало медленно падать вдоль отлогого спуска к реке.

Митрохин оглянулся на ЗИЛ, восхищенно покрутил головой; из-под машины все так же торчали валенки Жаркова. Николай засунул топор за пояс, взвалил на плечо выжатый морозом ствол и, глубоко проваливаясь и снег, побрел к машине. Теперь он был почти уверен, что они вдвоем с Серегой выправят поломку и ЗИЛ опять поползет по заснеженной целине.

Где-то на полпути он споткнулся, тяжелый ствол свалился с плеча, и Колька, чтобы хоть немного отдышаться, присел на него. Часто-часто билось сердце, от тяжести ныло плечо, но уже не было того сосущего страха, и он вдруг с непонятной тревогой вспомнил, как мог полгода назад уехать со стройки.

…В тот день на строительстве прошел слух, что по случаю праздника будут давать повышенный аванс, и Николай Митрохин, плотник из комплексной бригады Геннадия Лободова, нетерпеливо стоял в очереди и вытирал о солдатские брюки вспотевшие от волнения руки. Николай давно ждал этого аванса: он написал домой матери, что вышлет ей тридцатку, да и самому надо было приодеться после армии.