Джон Уиндем - Паутина [ Авт. сборник]

• Название: Паутина [ Авт. сборник]
• Автор: Джон Уиндем
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1993
• ISBN: 5-7101-0261-Х

В сборник произведений одного из классиков научной фантастики, английского писателя Джона Уиндема вошли самые знаменитые его романы «Хризалиды» и «День триффидов», а также ранее не публиковавшиеся на русском языке повести «Паутина», «Ступай к муравью» и рассказы.

---

Та наклонилась и подхватила Петру на руки. Петра подняла ручонку и осторожно дотронулась до лица женщины, словно хотела убедиться, что — оно настоящее. Селандка рассмеялась, расцеловала ее и поставила на пол. Потом она тряхнула головой, как будто тоже не до конца поверила в то, что увидела.

— Да, дело того стоило! — сказала она словами, но произнесла их так странно, что я с трудом понял ее. — Такого я даже не ожидала!

Она перешла на мысли, и теперь понимать ее стало гораздо легче.

— Было не так просто получить разрешение… Ну, чтобы прилететь сюда, — пояснила она. — Огромное расстояние — гораздо большее, чем когда-либо кто-то из нас преодолевал. Послать корабль — это ведь страшно дорого. Почти никто не верил, что дело того стоит… Но теперь! — Она бросила восхищенный взгляд на Петру. — Подумать только, что в таком возрасте и без всякой тренировки она может передать мысль на противоположную точку планеты!.. — Она еще раз тряхнула головой, словно все еще не верила окончательно, что это все ей не снится. Потом она повернулась ко мне. — Ей предстоит многому научиться, но мы дадим ей самых лучших учителей, и, можешь мне поверить, настанет день, когда они будут учиться у нее!

Она присела на ложе Софи. На фоне откинутого белого капюшона ее тонко очерченный профиль был как бы в нимбе. Она внимательно стала изучать каждого из нас в отдельности (я почувствовал, как что-то проникает в меня, в самую глубину моего сознания), и казалось, осталась довольной результатами своего исследования.

— Вы многому сумели научиться сами, — сказала она, — потому что все время помогали друг другу. Но скоро вы поймете, что еще многому можете научиться у нас. — Она взяла Петру на руки. — Ну что ж, вещей у вас, как понимаю, немного, и ничто нас больше не задерживает. Так что можем отправляться.

— В Вакнук? — спросил Мишель. Собственно, это был не вопрос, скорее утверждение. — Там ведь Рэйчел! — пояснил он, уловив удивление селандки.

Та с сомнением покачала головой.

— Я не уверена… — начала она, — Впрочем, подождите…

Она неожиданно заговорила с кем-то из тех, кто остался в машине, но так быстро и на таком уровне, что я почти ничего не разобрал. Наконец, она с сожалением покачала головой.

— Мне очень жаль, — медленно проговорила она, — но я так и предполагала: мы не сможем ее взять.

— Но это займет совсем немного времени! — с еле сдерживаемым отчаянием проговорил Мишель. — Это ведь недалеко!.. Для вашей машины!

Она опять покачала головой.

— Мне очень жаль, — повторила она, — и мы, конечно же, сделали бы это, если бы могли. Тут дело не в нашем желании, а в технике… Поймите, мы и так пролетели гораздо большее расстояние, чем рассчитывали. Нам встречались такие земли, что даже на большой высоте мы не рискнули лететь над ними: нам приходилось огибать их. Да еще грозящая вам опасность заставила нас ускорить полет… — Она запнулась, кажется, раздумывая над тем, сможем ли мы, примитивные в общем-то существа, понять то, что она нам говорит. — Машина, — пояснила она, — расходует при полете топливо. Чем больший груз она поднимает и чем быстрее летит, тем больше топлива она расходует. Сейчас у нас осталось топлива ровно столько, чтобы мы могли долететь до дому… И то, если лететь не слишком быстро и не слишком перегружая машину. Если же мы полетим в Вакнук и приземлимся там, да еще возьмем лишнего пассажира, топливо кончится прежде, чем мы прилетим домой. Это значит, что мы упадем в море и утонем. Вас троих прямо отсюда мы можем довезти, а четверых, да еще плюс лишняя посадка — это нам уже не по силам.

Мы молча выслушали ее. Она обрисовала положение ясно и четко и теперь опять уселась на ложе из веток, обняв колени руками, — неподвижной, словно высеченной из мрамора, статуей в своем сверкающем, белом костюме. В наступившей тишине все мы вдруг заметили, что все вокруг неестественно замерло. Даже листья на деревьях застыли неподвижно. Шок от внезапной догадки вызвал у Розалинды неожиданный всплеск ужаса:

— Они не… не мертвые?! Я не думала… Я не понимаю!..

— Да! — спокойно и просто ответила селандка, — все они мертвы. Пластиковые нити стягиваются, когда высыхают. Те, кто начинает сопротивляться и бороться с ними, скоро выбиваются из сил, теряют сознание… А потом умирают… Но они не испытывают при этом таких страданий, как от ваших кинжалов и стрел.

Розалинду пробрала дрожь. Да и меня тоже. Во всем, что я услышал, было какое-то холодное спокойствие… Смерть, царившая вокруг, была какой-то особенно жуткой… Смерть, не как неизбежный исход сражения или случайность в драке, а… что-то совсем другое. Но больше всего поражало спокойствие селандки. Она не испытывала ни сожаления, ни участия, ее вообще это не трогало: разве только легкое отвращение к не очень-то приятному, но, увы, необходимому действию. Ну, как если бы она морила тараканов… Она моментально уловила наше удивление и с досадой тряхнула головой.

— Убивать всегда неприятно, — сказала она, — неприятно лишать жизни любое живое существо. Но нелепо притворяться, что можно без этого обойтись. Вы ведь едите мясо. Там, где растут овощи, не должны расти цветы — их приходится выпалывать. Целые поколения микробов должны погибать, чтобы мы с вами могли жить. Так устроен мир, с этим ничего не поделаешь. Так же, как мы боремся с микробами, которые мешают нам жить, наш род должен бороться за свое существование с тем родом, который хочет нас уничтожить. А иначе мы бы погибли. Дикари из Джунглей были обречены — для них уже не было будущего. Но и те, кто их обрек на это, тоже были обречены — это лишь вопрос времени. Раньше, давно, они были хозяевами жизни… Древние… Вы о них слышали. А вы слышали когда-нибудь об огромных ящерах? Пришло время, и они были вынуждены уступить место другим видам. Когда-нибудь и нам придется уступить место чему-то новому. И наверно, мы будем бороться с этим новым, так же, как сейчас с нами борются эти «останки» Древнего мира. Но этим сопротивлением мы только заставим их сильнее проявить себя, и когда им это удастся, мы исчезнем точно так же, как сейчас исчезают те, кто лежит на поляне внизу. Они привержены своему виду и не могут вынести нашего существования. Мы привержены нашему и не можем позволить уничтожить себя. Вы еще краем сознания воспринимаете их как своих, как таких же, как и вы, поэтому вам сейчас больно. И поэтому же у них есть огромное преимущество перед вами: им не больно. Они уже почувствовали всю силу опасности, таящейся в вас, почувствовали смертельную угрозу своему виду, своей природе. И они хорошо понимают: чтобы выжить, нужно оградить себя не только от тех, кто «хуже», но и от тех, кто «лучше» их. Я уже говорила вам: главное свойство жизни — смена. Смена и есть эволюция, и мы лишь ступень этой эволюции. Стабильность, по их определению НОРМА, — враг эволюции, а значит, враг и самой жизни, значит, и наш враг тоже. Если вам все еще больно, если вы в глубине души еще считаете их своими, вспомните, что некоторые из них, может, ваши кровные родичи, сделали в своей жизни? Я еще мало знаю о вашем прошлом, но это везде происходит почти одинаково — по одним и тем же законам. И заодно вспомните, что они сделали бы с вами, попадись вы им в руки…

Меня, как и прежде, раздражал ее снисходительный, лекторский тон, но то, что она говорила, дошло до меня… У меня еще не было такого чувства превосходства… Я еще не ощущал себя представителем другого вида (не уверен, что даже сейчас я так себя ощущаю), для меня мы все по-прежнему были всего лишь отклонением от НОРМЫ, несчастной ошибкой природы, но…

Я взглянул на Петру. Ей, как видно, порядком наскучил этот монолог, и она давно уже не слушала селандку, а только внимательно и немножко недоверчиво разглядывала ее… Всплывшие в моей памяти картины заслонили то, что было сейчас у меня перед глазами…

Лицо тети Харриет под водой с шевелящимися от течения волосами; неясный силуэт Анны — тело, безжизненно свисающее с перекладины; Салли в шоке от того, что на ее глазах сделали с Кэтрин; Софи, превратившаяся в дикарку и валяющаяся в пыли со стрелой в горле…

Такой же могла быть и судьба Петры…

Я присел рядом с ней, обнял ее и прижал к себе.

Все время, пока селандка читала нам «лекцию», Мишель напряженно, с какой-то дикой тоской вглядывался в машину, стоявшую посередине поляны. Минуты две он не отрывал от нее глаз, потом вздохнул и отвернулся.

— Петра, — сказал он, — ты можешь еще раз дотянуться отсюда до Рэйчел? Это мне… очень нужно!

Петра выдала свой обычный оглушающий всплеск и вскоре кивнула.

— Да, она тут. Она хочет знать, что здесь происходит.