Джон Уиндем - Паутина [ Авт. сборник]

• Название: Паутина [ Авт. сборник]
• Автор: Джон Уиндем
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1993
• ISBN: 5-7101-0261-Х

В сборник произведений одного из классиков научной фантастики, английского писателя Джона Уиндема вошли самые знаменитые его романы «Хризалиды» и «День триффидов», а также ранее не публиковавшиеся на русском языке повести «Паутина», «Ступай к муравью» и рассказы.

---

— Прежде всего, скажи ей, что мы все живы и с нами все в порядке.

— Она поняла, — сказала Петра.

— Теперь скажи… вот что… Ей нужно потерпеть… дня два-три, пока я не доберусь до дому и… не увезу ее. Можешь передать ей это?

Петра мысленно повторила все, что сказал Мишель (в головах у нас при этом словно били молоты), и принялась ждать ответа.

— Да ну ее, — вдруг сказала она, нахмурившись. — Она опять плачет!.. Здорово же любит поплакать эта ваша Рэйчел!.. И совсем непонятно почему… Ведь там, ну, сзади… за мыслями она совсем не кажется несчастной. Наоборот, она очень рада…

Мы все смотрели на Мишеля, не решаясь заговорить.

— Что ж, — сказал он наконец, — вы двое объявлены вне закона, никто из вас не может пойти за ней.

— Но Мишель… — начала было Розалинда. Но он перебил ее.

— Она там одна, — сказал он. — Тут не о чем и говорить. Разве ты оставила бы там Дэвида? Или Дэвид тебя?

На это ему никто ничего не ответил. Да и что можно было на это ответить?

— Ты… сказал, что заберешь ее? — спросила Розалинда.

— Другого выхода нет, — задумчиво произнес он. — Остаться там? Чтобы рано или поздно нас… или наших детей… обнаружили и… Нет! — решительно отмел он это. — Это невозможно. Сбежать в Джунгли? — он с отвращением огляделся вокруг. — Это тоже не выход. Значит, остается одно: Рэйчел должна быть с нами всеми… И если машина не может забрать ее, кто-то должен сделать это.

Селандка вся подалась вперед и напряженно смотрела на Мишеля… В глазах ее вспыхнуло восхищение. Но она тут же как-то угасла и медленно, с сожалением покачала головой.

— Это очень… очень далеко. Вам придется идти по страшной земле… Нет, это нереально, — сказала она.

— Я знаю, что далеко, — ответил Мишель. — Но, в конце концов, земля круглая, и наверняка есть другой путь.

— Даже если и есть, он тоже будет нелегок… И опасен, — предупредила селандка.

— Не опаснее, чем оставаться в Вакнуке, — пожал плечами Мишель. — Да и как мы можем остаться, зная, что на свете есть другое… Зная, что нам есть куда идти?! Если бы то, что с нами произошло, было случайностью… Если бы мы были простым отклонением от НОРМЫ… Но теперь! Есть ведь разница между обычным стремлением спасти свою шкуру и жизнью для чего-то, во имя чего-то!

Минуты две селандка молчала, потом подняла на него свои огромные, прекрасные глаза.

— Когда вы дойдете до нас, — сказала она, — вы можете быть уверены: для вас у нас найдется место, и принадлежать оно вам будет по праву.

Дверца захлопнулась за нами с глухим щелчком. Машина вздрогнула, по всей поляне промчался вихрь, поднимая пыль и раскачивая деревья. Через окошки мы видели, что Мишель с трудом устоял на месте. Даже громадные уродливые деревья на опушке леса начали качаться и гнуться.

Пол под нами задрожал, и земля начала удаляться — мы быстро поднимались в темнеющее вечернее небо. Подъем вскоре закончился, и мы устремились вперед, на юго-запад.

Петра пришла в дикое возбуждение: мы сразу это почувствовали.

— Как здорово! — воскликнула она. — Я все вижу вокруг! Далеко-далеко! На много-много миль!.. Мишель! Ты такой смешной и маленький!..

Одинокая крохотная фигурка на поляне помахала нам рукой.

— Это я только теперь маленький и смешной, — услышали мы «голос» Мишеля. — Но это ненадолго. Мы дойдем до вас! Обязательно дойдем!..

Все было точь-в-точь, как я видел это в своих детских снах. Яркое солнце, гораздо более яркое, чем в Вакнуке, освещало широченный голубой залив… Волны с белыми барашками медленно катились к берегу. Небольшие лодки с яркими, разноцветными парусами (а некоторые и вовсе без парусов) плыли в гавань, подхваченные приливом. Раскинутый по всему берегу и сужающийся там, где он уходил от моря к горам, простирался под нами Город с белыми домами среди зеленых садов и парков. Я мог даже различить крохотные экипажи, движущиеся по широким, просторным улицам. Мы пролетели немного вглубь острова, туда, где на зеленой площадке стояла высоченная башня, с верхушки которой сиял яркий, ослепительный свет. Наша рыбообразная машина повисла над площадкой возле самой башни.

Все это было мне так знакомо, что я даже испугался. На какой-то момент мне почудилось, что все это сон, что я проснусь и окажусь в своей убогой комнатенке в Вакнуке. Я схватил Розалинду за руку, чтобы убедиться в том, что она рядом.

— Это все настоящее? — спросил я ее. — Ты… тоже все это видишь?

— Дэви! Это… Это прекрасно! — тихо сказала она. — Я никогда не думала, что на свете может быть такое! А ведь тут есть еще… Ты мне никогда не говорил об этом!

— О чем? — не понял я.

— Ты не слышишь?.. Ну, послушай же! Раскройся весь… Еще… Петра, детка, если б ты хоть на секунду перестала бубнить!..

Я сделал то, что она просила: мне был отчетливо слышен разговор водителя нашей машины с кем-то, кто был снаружи, но за этим… Вернее, везде… ощущалось что-то еще, незнакомое… Это было похоже на ровный гул пчелиного роя, а если сравнить с красками — неяркий, ровный свет отовсюду… Везде… Всюду…

— Что это? — удивленно спросил я.

— Ты не догадался? Дэви! Это — люди!! Их много! Много-много таких, как мы!..

— Наверно, она была права, и я постарался раскрыться и вслушаться, но Петра так возбудилась, что я вынужден был снова закрыться. Мы уже были над самой землей и видели, как Город стремительно приближался нам навстречу.

— Я, кажется, только теперь начинаю верить, что все это не сон! — признался я Розалинде. — Ты… Я никогда еще не чувствовал тебя такую…

Она повернулась ко мне. Глаза ее сияли. Другая Розалинда смотрела на меня широко раскрытыми глазами. Ее маска слетела, как ненужная шелуха, и я мог теперь заглянуть в ее душу до самого дна… Она раскрылась, как… дивный, невиданной красоты цветок…

— Дэви… — сказала она тихо-тихо. — Теперь, когда…

Договорить она не успела. Мы все зажмурились и зажали уши ладонями. Даже пол под ногами вздрогнул.

Отовсюду «послышались» отчаянные вопли протеста.

— Ой!.. Простите! — сконфуженно извинилась Петра перед теми, кто был внутри машины, и перед всем Городом. — Я нечаянно… Но ведь это так здорово!!

— Ох, детка… — простонала Розалинда, медленно отводя ладони от лица. — Ну, да ладно, — она постепенно пришла в себя, — на этот раз, родная, мы тебя, так и быть, простим… Я понимаю, ты просто не могла удержаться. Это действительно так здорово!..[2]

День триффидов ( Пер. с англ. С. Бережкова)

1. Начало конца

Если день начинается воскресной тишиной, а вы точно знаете, что сегодня среда, значит что-то неладно.

Я ощутил это, едва проснувшись. Правда, когда мысль моя заработала более четко, я засомневался. В конце концов не исключалось, что неладное происходит со мной, а не с остальным миром, хотя я не понимал, что же именно. Я недоверчиво выжидал. Вскоре я получил первое объективное свидетельство: далекие часы пробили, как мне показалось, восемь. Я продолжал вслушиваться напряженно и с подозрением. Громко и решительно ударили другие часы. Теперь уже сомнений не было, они размеренно отбили восемь ударов. Тогда я понял, что дело плохо.

Я прозевал конец света, того самого света, который я так хорошо знал на протяжении тридцати лет; прозевал по чистой случайности, как и другие уцелевшие, если на то пошло. Так уж повелось, что в больницах всегда полно людей и закон вероятности сделал меня одним из них примерно неделю назад. Легко могло получиться, что я попал бы в больницу и две недели назад; тогда я не писал бы этих строк — меня вообще не было бы в живых. Но игрою случая я не только оказался в больнице именно в те дни, но притом еще мои глаза, да и вся голова, были плотно забинтованы, и кто бы там ни управлял этими «вероятностями», мне остается лишь благодарить его.

Впрочем, в то утро я испытывал только раздражение, пытаясь понять, что за чертовщина происходит в мире, потому что за время своего пребывания в этой больнице я успел усвоить, что после сестры-хозяйки часы здесь пользуются самым большим авторитетом.

Без часов больница бы просто развалилась. Каждую секунду по часам справлялись, кто когда родился, кто когда умер, кому принимать лекарства, кому принимать еду, когда зажигать свет, когда разговаривать, когда работать, спать, отдыхать, принимать посетителей, одеваться, умываться — в частности, часы предписывали, чтобы меря начинали умывать и приводить в порядок точно в три минуты восьмого. Это было одной из главных причин, почему я предпочел отдельную палату. В общих палатах эта канитель начиналась зачем-то на целый час раньше. Но вот сегодня часы разных степеней точности уже отбивали по всей больнице восемь, и тем не менее ко мне никто не шел.