Иоанна Хмелевская - Подозреваются все (вариант перевода Фантом Пресс)

• Название: Подозреваются все (вариант перевода Фантом Пресс)
• Автор: Иоанна Хмелевская
• Издательство: Фантом Пресс Интер В.М.
• Жанр: Иронический детектив
• Год: 1995

В мирной конторе маются бездельем трудяги-архитекторы, мечтая о каком-нибудь ярком событии. И событие не заставляет себя ждать — в актовом зале обнаружен труп. Жертву задушили поясом от заурядного конторского халата. И подозрение падает сразу на всех — ведь именно в таких халатах и разгуливают сотрудники бюро. Пани Иоанна решает, что от милиции толку мало, а потому сама берется за расследование. Но коллеги ее — редкие бестолочи, ни на один вопрос внятно ответить не могут, упоенно подозревают друг друга и бессовестно врут. А еще бесконечно едят-пьют, разбираются с любовниками-любовницами, пишут абстракционистские полотна, подслушивают-подглядывают — и в этой неразберихе Иоанна пытается отыскать убийцу. А заодно разобраться в собственных чувствах и выяснить, что она испытывает к следователю, которого успела наградить прозвищем Дьявол.

---

С помощью вышеупомянутых двенадцати кружков мы неопровержимо установили, что Януш вышел из комнаты в тринадцать тринадцать и буквально тут же сделал свое чудовищное открытие.

Не так просто было соотнести время с живым Тадеушем. Мы помнили, что Лешек вернулся из города как раз тогда, когда звучал хэйнал, а он, как известно, передается по радио ровно в двенадцать. А в полдвенадцатого Ядвига спрашивала у меня, который час. Покойный Столярек скандалил в нашей комнате по поводу своей смерти между вопросом Ядвиги и возвращением Лешека. Теперь и мне пришлось устроить представление, хотя и не столь завлекательное, как у Янека. Я вспомнила, что в тот момент трудилась над очень сложными откосами, пришлось их достать и выставить на всеобщее обозрение, после чего мы пришли к выводу, что последний раз видели Тадеуша живым около одиннадцати сорока пяти.

— Значит, около полутора часов, — задумчиво произнес капитан. — Как такое могло случиться, что больше часа в вашей конторе лежал труп и никто этого не заметил?

— Лежал тихо, в глаза не бросался, — так же задумчиво промолвил Лешек.

Тоже мне остряк! Пришлось объяснить капитану, что конференц-зал — место уединенное, как правило, пребывает пустым и нам там делать нечего. В зал мы набиваемся лишь в тех случаях, когда созывается техсовет, проходит обсуждение проектов или ведутся переговоры с инвесторами. Ну и еще в зале уединяются сотрудники, когда надо переговорить с глазу на глаз. Так что бывают дни, когда в конференц-зале с утра до вечера дым стоит коромыслом, а бывает и так, что по целым дням туда ни одна душа не заглядывает. И если бы Янушу не понадобились вдруг положения о противопожарной охране, вполне возможно, что преступление было бы обнаружено лишь на следующий день, то есть во время утренней уборки помещения.

— Так, может, оно и к лучшему, что я нашел труп? — вслух размышлял Януш. — Сделай это пани Глебова, кто знает, не было бы у нас сейчас двух покойников?

— Конечно лучше, — не сомневался капитан. Следующим нашим открытием стал факт пропажи с доски объявлений написанных Янеком воззваний. Нет, уверили мы следователя, руководитель мастерской их не срывал. Зенон терпеть не мог наших дурацких выходок и считал ниже своего достоинства срывать как наши идиотские объявления, так и прочую вывешиваемую нами ерунду. Из нас же четверых их никто не снимал.

— Наверное, это сделал Владя, — предположил Янек. — Мы выдвинули против него обвинение…

— …что он удавил Тадеуша крутыми яйцами? Не мог же он это принять всерьез.

— Яйцами не яйцами, а когда тебя обвиняют в смерти коллеги…

— Нет, Владя бы еще гвоздями прибил наше объявление — будет повод немного пострадать. Не знаешь, какой он? Тогда уж скорее Збигнев, его с самого начала возмутила наша выдумка.

— А я вам говорю — это сделал сам убийца! — решительно заявил Лешек.

— Он сам тебе это сказал? — ехидно поинтересовался Януш.

Лешек с презрением взглянул на него.

— Думать надо, панове, вот этим. — Он выразительно постучал себя по лбу. — Бумажки сорвал тот, кто был в этом заинтересован. Зенон заинтересован, это точно, но он скорей себе руки отрубит, чем прикоснется к такой мерзости. А у Збышека в последнее время какие-то неприятности, ему не до наших глупостей. Остальные же скорее сами чего довесят, а не сдерут. Значит, только у убийцы был в этом интерес, но вот какой — не знаю.

— Ну уж вы придумываете, — презрительно бросила я. Лешек немедленно парировал:

— Где мне с вами равняться! Вот если вы придумаете, тут уж только держись!

Такие вот разговорчики велись в нашей комнате, а их тон совсем не напоминал официальную атмосферу расследования. О капитане мы как-то забыли. Он не мешал нам высказываться, время от времени кое-что уточняя для себя, и внимательно за нами наблюдал. Воспользовавшись паузой в нашем разговоре, он вежливо поинтересовался:

— А как вы думаете, почему убили пана Столярека? Не было ли у кого особых причин сделать это?

Мы молча уставились на него, потому что ответить на поставленный таким образом вопрос было очень непросто.

— Да вот у пани Иоанны была причина, — наконец отозвался Лешек, ехидно поглядывая на меня.

— Какая же? — возмутилась я.

— Как это какая? Да чтобы убедить всех в своей способности ясновидения, чтобы… как это говорится? Чтобы имя свое оставить в веках!

— В веках останется жить ваше, вряд ли среди наших современников найдется второй такой кретин! — разозлилась я. — Нужно быть последней идиоткой, чтобы задушить Тадеуша после того, как я сама же выдумала, что он будет задушен. Теперь не знаю, что бы дала, лишь бы его воскресить!

— Почему? — резко бросил капитан.

Я спохватилась — слишком много сказала! Главное доказательство моей невиновности, причину, в силу которой я желала Тадеушу долгих лет жизни и всяческих успехов, мне следовало тщательно скрывать от следствия. Выявить ее я не могу ни за что на свете! Поэтому я молчала, а мои соседи по комнате, будучи немного в курсе моих контактов с покойным, смотрели на меня с сочувствием и любопытством. Но капитан ждал ответа.

— Он работал над коммуникациями для моего проекта, — ответила я, подумав. — Уже прошли все сроки, а теперь работа будет передана другому, пока тот войдет в курс дела, пока то да се… Сорвем проект, как пить дать!

— Думаю, смерть проектировщика — достаточно уважительная причина, чтобы продлить срок.

— Нет, почтеннейший, недостаточно уважительная, — грустно ответила я, вспомнив нашу постоянную шутку о том, что главный проектировщик, назначая срок, обязан предвидеть все на свете катаклизмы, включая собственную смерть. А в данном случае главным проектировщиком была я. Наши глупые шуточки внезапно стали кошмарной реальностью.

— Ну а как с причинами у остальных?

— Кто его знает, — рассеянно ответил Януш, думая о другом. — Езус-Мария, что теперь будет! Резина, пиво, твой микрорайон, детсадик Зенона… Ведь все это делал Тадеуш! Подумать страшно!

— Из сказанного вами я делаю вывод: сотрудники вашей конторы не заинтересованы в его смерти, — резюмировал капитан. — Полагаю, установив причину убийства, мы легко найдем и убийцу.

— Я бы на вашем месте не очень на это надеялась, — бросила я не подумав.

Капитан впился в меня как клещ:

— Почему вы так думаете?

Я попыталась увильнуть от ответа:

— Да так просто подумалось… Сама не знаю почему. Предчувствие у меня.

— Прекрасно! Ваши предчувствия неслыханно интересны! А главное, исполняются. Ну ладно, мы с вами еще побеседуем, пока же я вас покину. Будьте добры, оставайтесь на своих местах.

Выходя из комнаты, он в дверях обернулся и еще раз окинул Лешеков шедевр долгим, изучающим взглядом…

— А дальше что? — бросил в пространство Януш. Послушно сидя на месте, он развернулся со стулом спиной к чертежной доске, вопросительно глядя на нас и куря одну сигарету за другой. Янек задумчиво помешивал палочкой тушь в чернильнице, подсыпая в нее карандашный грифель. Только чрезвычайными обстоятельствами можно было объяснить тот факт, что никто из нас не обругал его за это, ибо тушь была дефицитом и все над ней дрожали.

Канцтоварами ведала Ирэна, получить у нее пузырек с тушью было очень нелегко, приходилось всякий раз выслушивать лекцию о необходимости экономного обращения с тушью. Будто мы ее выпивали или выливали за окно… Лешек опять работал над какой-то абстрактной картиной, приколов большой лист бумаги к чертежной доске. Работа помогала ему думать. Ловко орудуя мягким карандашом, он первым отозвался на абстрактный же вопрос Януша:

— Надо подумать. Дело серьезное, это вам не хиханьки да хаханьки. Может, у нас завелся маньяк. Начал с Тадеуша, а потом и остальных передушит одного за другим…

— Предлагаю идти путем исключения, — сказал Янек, досыпая в чернильницу еще немного графита.

— Надеюсь, вы помните — у меня алиби? — на всякий случай напомнила я коллегам. — С момента появления Тадеуша в нашей комнате и до выхода Януша я не вставала со стула. Думаю, милиция установит этот факт со всей очевидностью. Я верю народной власти. А теперь, панове, думаем, думаем. Лешек предложил очень умный метод.

— Откровенно говоря, я верю, что это не ты, — поддержал меня Януш. — Сколько тебе оставался еще должен покойный?

— Пять с половиной кусков. Могу теперь поставить на них крест.

— Можешь, можешь. Хоть ты и взбалмошная баба, но не до такой же степени, чтобы распрощаться с собственными денежками. Нет, его убила не ты, поверь мне!

— Верю. Значит, меня исключаем. Пошли дальше. С кого начнем?

— Давайте по комнатам, — внес Янек новое предложение. — Я не убивал!

— Любой дурак так скажет, — проворчал Лешек — Ты докажи!

— В Народной Польше доказывать надо вину, а не невиновность!