Роман Романцев - Родимое пятно. Частный случай

• Название: Родимое пятно. Частный случай
• Автор: Роман Романцев
• Издательство: Б-чка журн. «Молодая гвардия»; № 2
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 1991
• ISBN: 5-235-01701-3

В сборник включены две повести, написанные в жанре психологического детектива.

В авантюрно-психологической повести Романа Романцева противостояние следователя и преступника обусловлено не только их социальными ролями, но и типами личности, воплощенными в них. К тому же между ними, как и требуют каноны жанра, — женщина. Повествовательная тактика, избранная автором, позволяет читателю отождествлять себя последовательно с каждым из героев повести — и, таким образом, быть может, ясней обозначить формы и формулы нравственных законов жизни.

В повести Владимира Кондратьева трагическое происшествие как бы лишено мотивов, оно словно лишь осуществляет волю судьбы. Смерть, как возмездие, завершает расщепленное, лишенное внутреннего стимула существование одного из героев. Тайна оказывается раскрыта благодаря мощному интуитивному усилию сыщика, его проникновению в психологические обстоятельства совершившегося.

---

Я слушал рассеянно, поглядывая то на палатку, то на домик. Арсен растопил печь, из гнутой металлической трубы клубами валил дым. Таня не появлялась. В траве возле палатки поблескивал никелем миниатюрный магнитофон, а на растяжках сушились трусики и лифчик — «обалденный купальник».

Я подумал, что у меня до сих пор не сложился цельный образ погибшего, и это обстоятельство сильно мешает делу. И, видимо, никто из присутствующих здесь, судя по их высказываниям, так и не понял, что же за человек был Тимур Салеев. Был. Странно, весь день крутятся в голове строки стихотворения.

И чудно так на них глядела,
Как души смотрят с высоты
На ими брошенное тело.

Небо еще было ярко-голубым, но уже обозначилась белая половинка луны, а на востоке перемигивались две едва заметные звезды.

Бояров, поднялся, предложил спуститься к реке. Я поблагодарил за приглашение и отказался. Василий Терентьевич, сопровождаемый собаками, зашагал по тропе, что-то напевая под нос, а может, это он декламировал или подбирал новую строку в стихотворении о нелепой смерти в горах.

Все складывалось превосходно. Оставалось провести, если, конечно, можно так выразиться, финальную часть расследования. И тут уж ошибаться нельзя.

Подойдя к палатке, я постучал камешком о металлическую стойку. Никто не отозвался, и мне почему-то показалось, что там никого нет. Только этого еще не хватало! Сердце запрыгало, и я, поспешно глянув по сторонам, нырнул в полумрак палатки.

Палатка была пуста. В душном воздухе угадывался едкий аптечный запах. Сидя на корточках, я некоторое время тупо созерцал раскрытую косметичку, зеркальце с едва заметной трещиной, шоколад* в мятой фольге, затем, выругавшись вполголоса, выбрался наружу.

Из-за камня выпрыгнул серый кот, дико фыркнул и, вздыбив шерсть, скачками помчался к кошу. Я двинулся за ним следом. Настроение заметно испортилось, хотя ничего особенного вроде бы и не произошло. Да-а… хорош профессионал, нечего сказать. Сидел рядом и не заметил, как девчонка выбралась из палатки. Но куда она, в самом деле, исчезла?

— Арсен! — позвал я, опершись на ограду.

Из дома не донеслось ни звука. Открыв калитку, я прошел во двор и постучал в дверь. Тишина. Издалека донесся приглушенный рокот обвала, и опять тишина до звона в ушах. «Ну, знаете, друзья, мы так не договаривались», — пробормотал я, рванув на себя дверь.

На пороге стоял Арсен и, вытаращив глаза, смотрел на меня. Был на нем драный свитер, рукава засучены до локтей, ладони выпачканы в муке.

— Почему не открывал? — сказал я.

— Занят был… — Арсен отступил, пропуская в дом. — У мен* дверь не закрывается, заходи, когда захочешь…

— Таня у тебя?

— Зачем ей быть у меня? Ужин приготовлю — всех позову. Далеко не расходитесь.

— Понятно, — кивнул я и механически посмотрел на часы.

Густой туман, медленно обтекая скалы, двигался вдоль речки. Некоторое время я шагал по пояс в сырой мути, с трудом различая тропу. Выбравшись наверх, отдышался, привалившись к шершавому стволу низкорослого дерева, застегнул куртку.

Подо мной клубился теперь уже неподвижный туман, и оттуда, снизу, застывая в неподвижном воздухе, доносился приглушенный гул реки.

В который раз я мысленно прокрутил события минувшего дня и от досады пнул трухлявый пень. Опять я ничего не понимал. Слишком много белых пятен. По этой причине легко рушится любое построение, основанное на малочисленных фактах и дополненное воображением. Что-то очень важное упускал я из виду. Но что именно, что?

Продравшись через кустарник, я спрыгнул с наклонной плиты на тропу и остолбенел.

Шагах в десяти от меня неподвижно лежал человек. Таня. Возле откинутой правой руки валялась пуховка.

— Таня! — с трудом выдавил я из себя и почувствовал, как на висках выступает испарина. Послышалось всхлипывание, девушка повернула голову, быстро поднялась и шагнула ко мне.

— Что вам еще нужно от меня? — сказала она глухо.

Я вытащил пятую за день сигарету, закурил, глядя на ледник в трещинах и изломах, еще хорошо видимый в сумерках. И только теперь я понял, что изрядно проголодался и устал. Вспомнился ужин, обещанный Арсеном. И как в эту минуту хотелось забыть обо всем, сесть в траву и бездумно смотреть на вершины гор или спуститься к реке, поговорить с Бояровым о какой-нибудь ерунде, а еще лучше — собраться всем у Арсена в доме, хорошо поужинать и потом сидеть молча, слушая, как потрескивают дрова в печи.

— Таня, — сказал я как можно строже. — Когда все легли спать, вы встретились с Тимуром… расскажите об этом и, пожалуйста, подробнее.

— А вам не кажется, что задавать такие вопросы неприлично?

— Татьяна Васильевна, — сказал я с расстановкой, — когда вам врач предлагает раздеться, вы тоже возмущаетесь? И потом… вы утром сказали неправду. А это был официальный допрос со всеми вытекающими из этого факта последствиями. Но я готов забыть об этом недоразумении.

С минуту Таня стояла неподвижно, опустив голову, будто что-то разглядывала в траве, затем нагнулась, подняла пуховку, набросила на плечи.

— Вы думаете, Тимура убили? — спросила она тихо.

— Уверен.

— Извините, у меня все перепуталось в голове… Значит, так… Папа сразу уснул, а я долго лежала, спать совсем не хотелось, слышу чьи-то шаги, потом шепот Тимура — просит выйти. Я выбралась из палатки… И он тут же объяснился в любви, едва я подошла к нему. От неожиданности я рассмеялась, он, в самом деле, был очень смешной в эту минуту… какой-то всклокоченный, неловкий, в руке букетик цветов, мелкие такие, возле реки между камнями растут. И когда он их нарвал? Тимур внимательно посмотрел на меня, даже наклонился, чтоб лучше видеть лицо, и тоже засмеялся, попросил прощения за беспокойство, бросил цветы и пошел в сторону ущелья. Там его машина стоит. Я подумала, что он в такую темень поедет, и испугалась, окликнула его. — Таня прижала ладони к щекам. — Простите, у вас есть сигареты?

Она села на траву, обхватила колени руками. Я тоже сел рядом и протянул пачку. Сигарету она держала неумело, и после первой затяжки на глазах у нее навернулись слезы.

— Гадость какая! — сказала она, бросив сигарету. — Рассказывать дальше?

— Я слушаю…

— Арсен, — сказал я, глядя ему в глаза. — Расскажи, как все произошло.

Не знаю, на что я рассчитывал, но сомнений не было, что он скажет правду, более того, я почему-то был уверен — не приди я к нему, он бы сам разыскал меня и все рассказал. Минуты две сидели молча. Я ждал, спешить было некуда. Теперь некуда. Ну и денек выдался!

— Мы не были друзьями, — сказал Арсен, откашлявшись. — Мне не нравилось, что он привозил подарки… Что я, девушка? А весной уговорил съездить на неделю в дом отдыха, тут недалеко — хорошее место. Тимура встречали как дорогого гостя, министра, наверное, так не встречают — отдельные номера, какой ужин в ресторане, сауна в любое время, все, что угодно…

— Вы говорите, что не были друзьями, а Тимур, может, так не считал.

Арсен поднялся, прошелся взад-вперед, что-то бормоча вг родном языке, затем сел к столу, разорвал пачку папирос, закурил. Густой дым вытягивался легким сквозняком в окно.

— Мы не были друзьями! — повторил он, и глаза его блеснули, но тотчас потухли. — Тимур приезжал ко мне, спрашивал, как дела, сколько овец пригнали, в какое время приезжают заготовители, что-то записывал в книжке. Я спросил — зачем, говорю, тебе это знать? Он засмеялся, сказал, что хочет стать писателем, написать роман о скромных тружениках чабанах… Вчера, когда остались вдвоем, он рассказал, как можно украсть много овец, и никто ничего не поймет. Я сказал — не шути. Тогда он сказал, что все так делают. Обещал много денег. Зачем мне его деньги?

— Значит, вы не согласились.

— Не согласился.

— Теперь объясни, зачем следил за Тимуром ночью. Возле скалы.

Арсен, казалось, не расслышал вопроса, сидел неподвижно, и только веки слегка подрагивали.

За окном послышались приближающиеся голоса. Обиженно бубнил Бояров, монотонно так, будто в нем что-то заело. «Ну, вот что, папочка, — сказала Таня срывающимся голосом. — Надоело! Никогда больше ни о чем говорить не буду». Голоса смолкли. Арсен поднял голову.

— Ты есть хочешь… — сказал он, делая движение к плите. — Там мясо, лепешки.

— Не отвлекайся, Арсен, — сказал я жестко.

— Не буду… Хорошо. Я Тимуру сказал, что не хочу больше слушать, а он стал смеяться. «Ты злишься, — говорит, — из-за Тани. Зачем следил? Напугал девушку». Сам не знаю, зачем пошел за ними, с головой что-то случилось, наверное. Мне Таня понравилась, и она сначала мне симпатизировала! — Арсен ударил кулаком по столу. — Ну, зачем он приехал, зачем? Когда он сказал про Таню, мы чуть не подрались. Только я успокоился, он опять про овец. Говорю — замолчи, будем спать. Тимур опять засмеялся, назвал меня глупым ребенком, а потом оскорбил… В моем доме! Назвал дураком и трусом. Скажи, такое можно терпеть?