Алим Кешоков - Долина белых ягнят

• Название: Долина белых ягнят
• Автор: Алим Кешоков
• Издательство: Советская Россия
• Жанр: О войне
• Год: 1989
• ISBN: 5-268-00176-0

В романе отображен героический период в жизни родной автору Кабарды — лето — осень 1942 года, когда фашисты рвались к Кавказу.

Тема произведения — мужество, стойкость, героизм народа, проявленные в тяжелые дни немецкого наступления.

---

Дочка подбежала, обхватила сзади мать, прижалась, начала целовать куда попало. Насколько было бы легче, если бы Хабиба рассердилась, обругала, ударила. Но старая женщина молчала, словно окаменела.

— Прости, мама, прости. Я глупая дурочка. Я тебя не оставлю никогда-никогда.

Хабиба, словно устыдившись своей слабости, отстранила Апчару, выхватила из огня балагу, уже начавшую гореть, и стала мешать мамалыгу. Дым и пар в котелке смешались.

Апчара отошла и села за стол. Наступила неприятная тишина. Мать не могла простить так скоро дерзость девчонки, дочка, хотя и сознавала свою вину, не находила слов, чтобы извиниться. Но, конечно, первая уступила мать.

— Клянусь аллахом… — она разбрасывала головешки под котелком, чтобы мамалыга не пригорела, и дымно сделалось в очаге. — Клянусь аллахом, даю тебе материнское благословение. Выходи замуж, лишь бы не болела у меня голова от твоей дерзости. Недаром он сочинил, что чертики прыгают у тебя в глазах. Сказать родной матери: выскочила замуж! Как эти слова не обожгли тебе губы? Разве я тебе Азиза? Я вижу, сидите с ней под деревом и на фасолях гадаете, в какую сторону вас повезут женихи. А я и без гаданья скажу: тебя в Верхний Чопрак, Азизу на кирпичный завод. Дай бог, чтобы сын Курацы вернулся с фронта живым и здоровым. Не беспокойтесь, калыма теперь не стало. За меня хоть офицерский наган дали. За Данизат — кукурузные початки. А вас даром возьмут, и на том спасибо. Но что даром достается, то легко отдают. Выскочила замуж! Плохо ты думаешь о родном отце, да будет сухими листьями земля покойному Темиркану… За него любая бы вышла. Не чета твоему Чоке. Все воюют по лесам и болотам, а он ходит по ковру в кабинете. Разве твой брат отдаст тебя за такого бездельника? Может, он уж имеет на примете хорошего человека. Брат плохого жениха не выберет. Он подыщет достойного, который не поскупится и на калым.

— С калыма не разбогатеешь, чтобы каждый день — мед с маслом.

— Без калыма не пришлось бы перец глотать.

— Ты за свою сноху не давала калыма. Как же с других будешь брать за дочь?

Смелость Апчары опять взяла верх. Опять дочка почувствовала, что загнала мать в тупик, задела больное место. Но Хабиба не вспылила, не замахнулась балагой, как того ждала Апчара, не обиделась.

— Сноха русская. Разве ты не знаешь? У них другой обычай. Отдают дочерей еще и с придачей. А я, если хочешь знать, за сноху ничего бы не пожалела. Снохой я довольна…

Мать и дочь надолго притихли. Впрочем, каждая из них понимала мысли другой.

Альбиян женился без родительского благословения. Привез из Москвы белокурую, застенчивую, безропотную девушку Иру и сказал: «Вот, мама, тебе сноха. Зови ее Ирина Федоровна».

На свадьбу денег не оказалось. Все, что было, Альбиян заплатил извозчику. Нельзя было подойти к родительскому дому с молодой женой и с чемоданами пешком. Смех и позор! Кроме того, в чемоданах тяжело и плотно лежали тарелки, чашки, всякая посуда, вроде как приданое Ирины.

Хабиба не ожидала такого удара. Дулась, отворачивалась, молчала. На новоявленную москвичку смотрела, как на врагиню, даже надеялась скрыть от соседей, что сын женился. Но можно ли скрыть в ауле и менее интересную новость? Выгонит утром корову — и сторонкой, сторонкой домой. А соседка вырастает на пути, как из-под земли.

— А что, Хабиба, правду ли говорят, что Альбиян привез из Москвы жену?

Хабиба буркнет что-нибудь в ответ, а на дороге другая соседка.

— А свадьба разве уж отгремела? Что-то не слышно песен и танцев.

Тьфу, чтоб вы провалились! Хоть не выходи из дому совсем. Вон еще третья лезет с вопросом. У самой дочь на выданье, этой еще обиднее, чем другим.

Правда, устроившись на работу в городе, Ирина Федоровна и жить стала в городской комнате, в большом доме, на третьем этаже.

Теперь Хабиба, чтобы припугнуть Апчару, иногда говорила:

— Хватит мне месить грязь в ауле и слушать твои дерзости. Поеду к старшей дочери. Нянчить внучку — самое старушечье дело.

Может быть, она и осуществила бы свою угрозу, ну хоть на десять дней, но Ирину Федоровну потеснили — поселили на кухне эвакуированных из Одессы.

Надо бы Ирине отдать и комнату, но переехать в аул — значит потерять работу, а этого она не хотела. Цены на все с каждым днем росли. Деньги Альбияна по офицерскому аттестату она уступила Хабибе. Чтобы остаться независимой, надо было сохранить работу и заработок.

Ложась спать, Хабиба долго не засыпала. Все твердила молитвы: «Всесильный, всемогущий и милосердный! Все просьбы обращены к тебе, а сам ты ничего ни у кого не просишь. Внемли же моим мольбам — не одевай во вдовьи одежды мою сноху. Пусть она не изведает этой доли, как изведала ее я. Пусть уж я одна буду вдовой до самой смерти. Лишь бы не овдовели мои дети. Милостивый и милосердный, ты видишь, я все терплю, что ты посылаешь мне. Без ропота я принимаю все бедствия. Убереги же моих детей от моей горькой доли. Слышишь, всемогущий, да буду я рабыней твоей…»

Хабиба верила, что аллах взял ее под свою высокую руку и ограждает ее детей от всяких бед. Разве не ее молитвы спасли сына в боях на Дону? Под градом пуль и бомб он переплыл через Дон и остался живым… Аллах внял ее мольбам, иначе Альбиян не вернулся бы в родной край обучать молодых бойцов в кавалерийской дивизии. Слава милостивому и милосердному! Альбиян каждую неделю навещает свою семью, катает на своем вороном коне маленькую Даночку, нет-нет и к матери иной раз заскочит, повидает сестру. Это ли не по милости всемогущего аллаха?

Альбиян и сам считал, что после длинной цепочки неудач судьба немного смилостивилась над ним. Было время — неудачи сыпались одна за другой.

Не успел он закончить первый курс института — умер отец.

После второго курса закрылся институт. Пришлось возвращаться домой и устраиваться на работу.

Только добился комнаты в городе и собрался налаживать семейную жизнь — взяли в армию. Не кончился еще медовый месяц, как пришлось разлучиться с Ириной.

Только отслужил срок и вернулся к семье (к этому времени появилась уже Даночка) — началась война.

На фронте попал на Дон, когда разгорелись жестокие бои за Ростов. Октябрь сорок первого года. Чудом перебрался на этот берег реки. И вот тут течение событий переменилось. Альбияна направили для продолжения службы во вновь формирующуюся дивизию, называемую Национальной. Она формировалась и оснащалась на средства народов Кабардино-Балкарии.

Взвод, которым командовал Альбиян, размещался в полевом стане колхоза в семи километрах от города. Каждый день можно было найти возможность побывать дома… Ирина и Даночка по вечерам садились у окна и ждали, когда появится всадник на вороном жеребце Казбеке. Дочка получала гостинец: горсть мушмулы, собранной в лесу во время занятий со взводом, баночку компота из офицерского пайка, конфетку или кусочек сахару. Но больше гостинцев нравилось ей кататься на Казбеке. Девочка научилась понукать, дергать повод. Вороной жеребец с белой звездочкой на лбу, в трех высоких белых чулках — загляденье. Правда, командиру минометного взвода не полагалось коня, но Национальная дивизия только формировалась, и каждый действовал по своему усмотрению. Альбиян, узнав, что для полка пригнали большой табун верховых лошадей, выбрал себе коня и привел его на полевой стан.

Лошадь оказалась кстати не только одному командиру взвода. Вокруг полевого стана лежало поле, вспаханное под зябь. Чуть дождь — ни пройти, ни проехать. Бойцы, обутые в сыромятные чувяки (военного обмундирования еще не выдали), не могли шагу ступить по раскисшей, липкой земле. Никаких машин не было и в помине. Кто даст машину только еще формирующемуся, не снабженному матчастью (минометами), не вооруженному, не обмундированному взводу — кучке еще не организованных людей?

Значит, в штаб ли полка, за провиантом ли — выручал Казбек. Ну а к вечеру находчивый комвзвода мог себе позволить верховую прогулку, которая затягивалась, впрочем, на несколько часов, иногда до утра.

В эти редкие, словно украденные часы Ирина старалась, как могла, чтобы Альбиян жил семьей, дышал ее духом, отдыхал от своих дел, забывал, что где-то идет война, а помнил только о ней, молодой жене, да о Даночке. Но не такая была война, чтобы можно было забыть ее хотя бы и в самых ласковых объятиях любимой женщины, хотя бы и под самый беззаботный смех резвой дочки.

С каждым днем Альбиян становился встревоженнее, задумчивее, напряженнее. Он волновался. Приближался срок выступления дивизии, а материальной части все еще не было. Своих минометчиков Альбиян обучал по деревянным минометам. Во взводе нашелся плотник, который по рисункам из устава и по подсказкам Альбияна соорудил деревянный миномет. Издали его невозможно было отличить от настоящего, потому что плотник любовно и старательно отполировал свое детище и покрасил в черный цвет. Во всяком случае колхозники, на глазах у которых проходили занятия в поле, не замечали, что бойцы таскаются с деревянным оружием.