Джеймс Уиллард Шульц - В Скалистых горах

• Название: В Скалистых горах
• Автор: Джеймс Уиллард Шульц
• Издательство: Детгиз
• Жанр: Приключения про индейцев
• Год: 1940

Библиотека приключений и научной фантастики, 1940 год

---

Неудача нас не обескуражила. Снова принялись мы за работу. Питамакан налил воды больше, чем в первый раз, а я — гораздо меньше. Когда горшки были готовы, мы стали их обжигать. Второй горшок Питамакана развалился, как и первый, а мой — с толстыми стенками, уродливый по форме, — казалось, не пострадал от огня. Я поддерживал вокруг него большое пламя, потом отгреб угли в сторону. Горшок был темнокрасного цвета; когда мы ударили по нему палкой, он зазвенел.

Но с одной стороны его тянулась трещина, и мы побоялись сдвинуть его с места. Трещину мы залепили глиной, налили в горшок воды, положили туда копыто лося и два козьих копыта и, поддерживая слабый огонь, вываривали их целый день. Изредка подливали мы воды в горшок и терпеливо ждали результатов. Вечером Питамакан окунул палочку в горшок и потрогал жидкость пальцами.

— Ай-и! — с восторгом воскликнул он. — Настоящий клей!

Размягчив в горячем клее сухожилия лося, Питамакан облепил ими оба лука. На каждый лук пришлось по два сухожилия; то место посредине, где сходились их концы, Питамакан скрепил перемычкой. Когда работа была окончена, мы положили луки в стороне от костра, чтобы они медленно сохли. Утром, выбравшись из мехового мешка, мы первым делом натянули тетивы, испытали оба лука и убедились, что они стали эластичнее. Наскоро поев козлятины, мы отправились на охоту: нам предстояло запастись мясом на зиму.

Питамакан слыхал, что зимой белохвостые олени спускаются с высоких гор к большому озеру в стране племени плоскоголовых; следовательно, до весны мы их не увидим. Но североамериканские олени и лоси зимуют в горных долинах.

Спускаясь к реке, мы шли зигзагами и внимательно осматривали заросли ивняка, попадавшегося на нашем пути. Мороз был трескучий. Рукавиц у нас еще не было, и мы засунули руки в рукава, а луки и стрелы держали под мышкой. Мерзли ноги, так как старые кроличьи шкурки, которыми мы их обертывали, облезли и протерлись.

Проходя вдоль реки, мы увидели выдру — она ловила рыбу в темной полынье. Растянувшись на льду, она потянула носом воздух, осмотрелась по сторонам и вдруг нырнула в воду. Через несколько секунд она выползла на лед, держа в зубах большую форель. Она тотчас же начала есть ее, а мы потихоньку ушли. Нас она не заметила. Выдры близоруки, но слух у них чуткий и обоняние развито сильно. Мы решили устроить неподалеку от этого места западню, если нам удастся поймать для приманки рыбу.

Отойдя на километр от нашей хижины, мы увидели тропу, тянувшуюся к зарослям ив и разветвлявшуюся на узкие тропинки. Она напоминала глубокую колею, врезанную в снег; по обеим сторонам ее высились сугробы. Этот ивняк служил зимним пастбищем для оленей: на многих деревцах веточки и кора были обглоданы. Кое-где виднелись большие углубления в снегу — здесь олени отдыхали и спали в то время, как один из них стоял на страже: горные львы охотятся на оленей, и стадо всегда выставляет сторожевого.

Мы добрались до середины пастбища, хотя нам стоило большого труда пересекать на наших лыжах глубокие колеи. Вскоре мы увидели дичь — двух самок, двух детенышей и двух годовалых оленей. Заметив нас, старая самка-вожак побежала рысцой по тропе, увлекая за собой остальных. Сворачивая на тропинки, ответвлявшиеся влево от главной тропы, она старалась забежать нам в тыл. Когда мы преградили ей путь, она бросилась в противоположную сторону. Питамакан побежал направо, я — налево, и вдвоем мы загнали маленькое стадо в дальний конец ивняка.

Здесь кончались тропинки. Сделав гигантский прыжок, старая самка нырнула в рыхлый снег и стала прокладывать дорогу, поднимая облако снежной пыли. Остальные животные последовали задней, и только один из детенышей вернулся в заросли. Вскоре к нему присоединилась его мать.

Олени находились так близко от нас, что, казалось, мы могли коснуться их рукой. Стрела Питамакана вонзилась в бок старой самки, а мне посчастливилось убить бежавшего за ней детеныша. Оба упали, но два годовалых оленя перепрыгнули через них и бросились в заросли.

Мы преследовали теперь вторую самку и ее детеныша. Она вырвалась из ивняка и бежала по глубокому снегу — бежала быстрее, чем мы, хотя у нас на ногах были лыжи. Мы дивились ее силе. Но шагов через триста она устала и остановилась, заслоняя своим телом детеныша. Шерсть на ее плечах и спине стала дыбом; глаза горели злобой. Казалось, она решила защищать своего детеныша до последней капли крови. Когда мы подошли ближе, она перешла в наступление. Мы отбежали в сторону, а она, выбившись из сил, снова остановилась. Я отвлек ее внимание, а Питамакан подкрался к ней сбоку и пустил стрелу. Самка опустила голову, глаза ее мгновенно потускнели, и она упала. Такая же судьба постигла и ее детеныша. Слишком легко досталась нам эта добыча, но убивать мы должны были, если хотели жить.

Оставалось еще два годовалых оленя, и я предложил их не трогать. Питамакан посмотрел на меня с удивлением.

— Как! Дать им уйти? — воскликнул он. — А впереди холодная зима! Брат мой, ты глупости говоришь. Конечно, мы должны их убить. Да и неизвестно, хватит ли нам мяса до весны.

Мы загнали их в глубокий снег и убили. Не успели мы содрать шкуру с одного оленя, как начало темнеть, и мы поспешили домой: нужно было набрать хворосту на ночь.

На следующий день мы ободрали остальных оленей, разрезали мясо на куски и повесили эти куски на ветки; отсюда мы их могли постепенно переносить домой. Две шкуры мы решили вымочить в реке, затем очистить от шерсти и выдубить; остальные мы растянули на деревянных рамах, высушили, а затем накрыли ими наши постели.

Быстро летели дни. Мы осматривали западни, сдирали шкурки с пушных зверей, переносили куски мяса из ивняка к хижине и развешивали на деревьях. Выдубив две оленьи шкуры, мы занялись кройкой и шитьем. Кроил Питамакан, разрезая кожу ножом из обсидиана; в шитье принимал участие и я. Этой работе мы посвятили три или четыре вечера — и наконец могли похвастаться новыми рубашками, новыми штанами и рукавицами.

Наш глиняный горшок развалился, как только мы его сдвинули с места. Мы были очень огорчены, так как намеревались варить в нем мясо. Питаться исключительно жареным мясом вредно. В жизни северных индейцев вареное мясо играет такую же роль, какую хлеб — в жизни белых. Питамакан изголодался по вареному мясу, и так как шкур было у нас теперь много, то он и решил сделать котелок из кожи. Вырезав большой круг из шкуры годовалого оленя, он вымочил его в реке, а затем пришил края его к обручу из березы. Получился большой мешок с деревянным ободком, очень глубокий и широкий. Питамакан привесил его на ремне к перекладине крыши.

Бросив в костер несколько чистых камней — предварительно мы их вымыли, — Питамакан налил около двух литров воды в мешок и положил туда мясо, нарезанное тонкими полосками. Когда камни раскалились, он побросал их один за другим в мешок, а по мере того как они охлаждались, вытаскивал и снова нагревал. Этим способом варки мяса пользовались индейцы в те далекие времена, когда белые торговцы еще не привозили ни горшков, ни котелков.

Мясо мы варили недолго. Как только оно стало серым, мы его вытащили и с жадностью съели. Если мясо варить долго, оно становится менее питательным, И с тех пор мы чаще ели вареное мясо, чем жареное.

Зима окончательно вступила в свои права. На берегу реки мы часто находили следы выдр; зверьки переходили от одной полыньи к другой и ловили рыбу. Мы решили расставить западни, но сначала нам нужно было поймать рыбу для приманки. Удочки мы сделали из длинной тонкой жерди и веревки с петлей на конце.

Заглянув в полынью, мы увидели форелей и рыб «держи-ладья"note 7. Конечно, мы попытались поймать форель, но вскоре убедились, что с нею нам не справиться: форель издали замечала петлю и тотчас уплывала вниз по течению.

Но с рыбами держи-ладья дело пошло на лад. Эти большие красновато-черные рыбы весом около килограмма неподвижно лежали у самого дна и казались спящими. Они не уплывали, когда к ним спускалась петля; быть может, они ее принимали за водоросли. Накинув петлю, мы резко дергали жердь и вытаскивали рыбу, которая беспомощно билась в затянувшейся петле.

Поймав трех держи-ладья, мы поставили западни около трех полыней, куда выдры приходили на рыбную ловлю. Но зверьки долго не шли в западню; они очень пугливы, и нелегко заманить их в ловушку. Когда рассеялся запах человека, одна выдра соблазнилась приманкой и была убита упавшим брусом.

Западни мы расставляли в долине, к востоку и западу от нашей хижины, и было их у нас столько, что мы не могли осматривать их ежедневно; обход мы совершали в течение двух дней — сегодня утром шли на восток, завтра — на запад. Самая дальняя западня была на расстоянии десяти километров к западу от нашей хижины, и по каким-то неведомым причинам мы находили в ней добычу чаще, чем в других западнях. Питамакан называл ее нат-о-уап-и кияк-ак-ис — «солнечной» или «священной» западней.