Алексей Тарасенко - Бедный Енох

• Название: Бедный Енох
• Автор: Алексей Тарасенко
• Жанр: Ужасы и Мистика

Тем, кому понравился первый роман автора — «Чёрный крест», наверняка придут в восторг от его нового произведения, написанного, как и «Чёрный крест» в жанре мистическо-политического боевика

---

— Вот! — Сестра машет у меня перед носом какой-то грязной дрянью, и вытирает рукавом нос, но так и не может до конца вытереть сиреневую соплю которая после остается у нее и болтается в носу, пока я ее не вытер грязной тряпочкой — специально для тебя! Вкусняшка!

— Да? Ты уверена? Что это?

— Ароматизатор для чаю! Я его приготовлю! У тебя есть горячая вода?

Чем бы дитя не тешилось — лишь бы меня не пугало! Я захожу в дом, наливаю воды в чайник и включаю его. Некоторое время я кручусь на кухне, после чего вспоминаю, что кое-что не сделал:

— Можешь войти! — кричу я в едва приоткрытую дверь на улицу.

Сестра заходит в дом, и мне приходится тут же за ней начать подметать и протирать пол:

— Надень тапочки! — прошу я ее, сообразив, что еще немного и она изгваздает все вокруг.

Нет, вы не подумайте, я не то чтобы суперчистюля и придира, но, сами понимаете, есть предел всему, в том числе и уличной грязи на полу.

— Вот коньяк! — я размахиваю бутылкой какого-то «Самсарата» семь звездочек перед носом у Сестры, понимая, что ей все равно — она как будто ничего и не видит.

Тем не менее, немного, будто сквозь посмотрев на бутылку, Сестра берет ее и, открыв, принюхивается:

— Нужен мед и сахар! — говорит она через минуту размышлений — и мы его исправим!

Пока Сестра готовит свой «ароматизатор» я, слава богу что успешно, уговариваю ее снять с себя грязную куртку, в которой она все время, не снимая, как в доме, так и на улице ходила.

— Я дам тебе другую! — говорю я Сестре бросая ее куртку на пол — это какая-то чрезмерно грязная, ее бы в химчистку отдать, да игра не стоит свеч! Стоимость чистки едва ли меньше, чем стоимость этих лохмотьев!

Сестра будто и не реагирует.

Я же какое-то время разглядываю ее платье — бело-серого цвета в кружевах, после чего еще несколько минут — что же такое она делает.

* * *

Итак, Сестричка тщательно вымывает в теплой воде то, что принесла из лесу, после чего почистила это «что-то» ножом — как это обычно делается при чистке морковки, и потом, налив в кастрюлю, слава богу что чистой воды — поставила кастрюлю на огонь, и потом, когда вода закипела — бросила туда свою «добычу», после чего какое-то время наблюдала за процессом, и после часть воды слила.

Постояв, попереминавшись с ноги на ногу какое-то время я ушел к себе в комнату, а с кухни через открытые двери доносился запах жженого сахара и еще какой-то запах, чем-то отдаленно напоминавший запах имбиря.

Затем… завоняло так невыносимо, что я был вынужден вернуться на кухню — понаблюдать за тем, как Сестра «слегка» жарит мед!

На столе стояли три банки, две из которых были заняты медом, одна — из магазина, прозрачным, другая — засахарившимся с рынка, вроде как натуральным, а в третьей банке, как я понял, были намешаны в непонятной пропорции эти два меда и коньяк.

— А вина нет? — спросила меня Сестра вдруг, и тут я понял, что она все-таки понимает, что я стою где-то рядом. До того же она и виду не подавала что замечает мое присутствие!

— Есть! — говорю я и достаю из холодильника остатки в бутылках — старого «Кагора», какой-то «Слезы монаха» и белого дешевого «Столового» купленного мамой по ностальгической причине как-то ради смеха.

* * *

Сестра отхлебывает по чуть-чуть из каждой бутылки, с каким-то ей до того не характерным причмокиванием и выпячиванием губ, пробуя, видимо, вино на вкус.

«Слеза монаха» сразу называется дрянью, «Кагор» — ничего себе («ничё се»), а «Столовое» — идеальным разбавителем.

Я несу уже было «Слезу монаха» обратно к холодильнику, но по пути, чтобы это барахло не загромождало так нужную в хозяйстве дверь холодильника — допиваю содержимое бутылки, тем более что там содержимого-то оставалось на дне.

Но, опять-таки, прежде, чем выпить, я сначала принюхиваюсь — запах в бутылке такой, после дегустации Сестрой вина, что впечатление складывается, будто она не чистила зубы уж не меньше как месяц, плюс все это время полоскала рот болотной водицей. Едва пригубив, я выхожу во двор и выливаю содержимое бутылки в снег.

«Где-то я это уже видел» — думаю я — «красное вино на белом снегу».

* * *

Оглядевшись вокруг и послушав, как в лесу шумят деревья, я возвращаюсь в дом.

— Тебе не кажется, что здесь немного душно? — спросила меня Сестра, едва я вошел обратно.

— Душно? — я подошел к настенному комнатному термометру — всего семнадцать градусов! Тебе жарко?

— Да, очень…

Я предполагаю, что это от того, что Сестра все время у плиты:

— Может — передохнешь? — спрашиваю я ее больше в надежде, что она отвлечется и я поподробней рассмотрю то, что она сейчас вытворяет на кухне — а то совсем извелась поди, бедная!

Но Сестричка непреклонна:

— Очень хотелось бы тебя угостить! Ты такого еще не пробовал! Нектар богов!

Тут мне вспоминается, что когда мы с Сестрой были, скажем так, близки, то «нектаром богов» я называл обычно «Пепси-Колу».

Тут, будто прочитав мои мысли, Сестра спросила и об этом:

— А еще у тебя есть «Пепси-Кола» и квас? Мне это нужно для придания ароматизатору утонченного вкусового оттенка!

Вот уж не думал, что квас может помочь чему-то прибавить изысканности, но и квас и названная газировка имелись в небольшом количестве в холодильнике, так же как и ранее извлеченные «вина» — в полупустых бутылках.

— Да! — говорю я — все для тебя! Как скажешь, будто кто специально оставил! — и ретируюсь к себе в комнату, где вскоре задремываю у печи, куда до того подкладываю несколько поленьев, все еще держась за березовый кол, как, наверное утопающий держится за соломенку.

* * *

Меня разбудил вой ветра на улице и тихий голос Сестры, просивший меня разрешить ей войти в комнату.

— Да, конечно! — опрометчиво спросонья сказал я, и Сестра вошла в комнату с чаем.

— Вот! — она попыталась, как мне показалось тогда, искренне улыбнуться, но у нее получилось как-то криво — ангельский рецепт. Пробуй — тебе должно понравится!

— А ты? — спрашиваю я ее, заметив, что у нее в руке лишь одна кружка — ты будешь? Или мне тебе налить? И вообще — как насчет поесть?

Но Сестра отказывается. Исключительно чтобы не обидеть бывшую подружку я выпиваю чай, впрочем, и вправду весьма вкусный, ароматный и какой-то необычный, после чего мы уже вместе сидим у огня и смотрим на его постепенное угасание, а я вновь начинаю дремать.

* * *

Я просыпаюсь от давящей на меня ночной тишины. Сестра задремала у меня на плече, обняв меня за другое плечо левой рукой, и лишь изредка тихо что-то бормоча во сне. Чтобы ей не было неудобно, стараясь ее не разбудить, я освобождаюсь от ее объятий и, подхватив руками под ноги и спину — аккуратно кладу на кровать и накрываю одеялом. Тогда она на какое-то время будто просыпается, но, посмотрев на меня своими огромными глазами, на секунду будто не узнав и испугавшись, внезапно успокаивается, и, улыбнувшись, после свернувшись калачиком вновь засыпает.

Выйдя на улицу я застаю там тишь да благодать. Снег в лучах Луны серебрится и переливается холодными «неоновыми» цветами, лес за дорогой — рядом с домом — стал похож на кварталы красивых готических домов с погашенными окнами, звезды светят, тонкими лучами касаясь изредка моих глаз, а на фоне прекрасного, кроваво-красного неба, где-то там, высоко-высоко, парят черные, но прозрачные, странные существа похожие на мант, медленно и торжественно время от времени взмахивая своими «крыльями».

ГЛАВА I.XVI

Следующее утро было под стать предыдущим, за исключением переливающегося красного неба, на котором вдруг стали появляться, высоко-высоко, еще выше парящих прозрачных мант, красные молнии.

Редко-редко вслед за молниями грохотал гром, с большим запозданием долетавший до земли — и тогда мне казалось, что этот гром — не простой, но выводится невидимым небесным органом, ударяющем торжественными, прекрасными и пугающими и подавляющими одновременно аккордами.

* * *

Сестра выбежала на улицу, едва очнувшись от сна:

— Как прекрасно вокруг! — кричала она, становясь с каждой секундой все более красивой — как прекрасно!

Вдруг, неожиданно она упала на землю, раскинув в стороны руки и ноги, и потом, поводя ими туда-сюда сказала:

— Снежный ангелочек! Ложись рядом со мной!

И я упал в снег, и тоже стал двигать руками, а когда мы встали вместе, обнявшись и стали смотреть на получившиеся фигуры на снегу, Сестра пафосно и с выражением произнесла:

   Жил-был ангел,
   Который слишком много
   на себя брал!
   И однажды он
   что-то сделать
   своим друзьям обещал!

   Когда же дело его не вышло
   Он вид сделал, что память
   совсем потерял!

   Ангелы долго
   искали товарища
   среди людей!
   Проходили столетья,
   Сотни тысяч дней!
   Но лишь этот ангел
   к дьяволу обратился,
   Тут-то он для своих
   друзей бывших
   и проявился!!

— Прекрасно! — кричу я тогда в ухо Сестре, будто она меня до этого не слышала — что это за стихотворение?