Джулиан Барнс - Англия, Англия

• Название: Англия, Англия
• Автор: Джулиан Барнс
• Жанр: Зарубежное современное
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-55161-3

Джулиан Барнс – один из самых ярких и оригинальных прозаиков современной Британии, лауреат Букеровской премии 2011 года за роман «Предчувствие конца», автор таких международных бестселлеров, как «Артур и Джордж», «Попугай Флобера», «История мира в 10 1/2 главах», «Любовь и так далее», «Метроленд» и многие другие. Возможно, основной его талант – умение легко и естественно играть в своих произведениях стилями и направлениями. Тонкая стилизация и едкая ирония, утонченный лиризм и доходящий до цинизма сарказм, агрессивная жесткость и веселое озорство – Барнсу подвластно все это и многое другое.

В романе «Англия, Англия» – вошедшем, как и многие другие книги Барнса, в шорт-лист Букеровской премии, – автор задается вопросом: что же такое эта настоящая Англия? Страна романтичных легенд о Робин Гуде? Страна, давным-давно отжившая свое и носящая чисто орнаментальный характер монархии? Страна двух неоспоримых и вечных достоинств – «Битлз» и хорошего пива? Неизвестно, сколько ангелов может поместиться на острие иглы, но доподлинно известно, что вся Англия может поместиться на острове Уайт. Ибо именно на этом острове собирается в тематическом парке все, что олицетворяет в глазах целого мира добрую старую Англию, Англию...

---

Тем же дуализмом заражались те, кто пытался анализировать деятельность Питмена-бизнесмена. Им приходилось метаться между двумя крайностями. Либо: Питмен – рисковый игрок, иллюзионист от финансов, умеющий на краткий, ключевой миг убедить вас, будто деньги настоящие и практически у вас в руках; он не пропускает ни одной лазейки в законах; он со Спаса дерет да на Николу кладет; он, как бешеный пес, все роет и роет, чтобы землей из новой ямы закидать предыдущую; и доныне не умолкло эхо фразы, произнесенной одним инспектором из министерства торговли и промышленности: «Я бы его не допустил даже бычками на базаре торговать». Либо: это динамичный человек из древней породы купцов-мореплавателей, чьи успехи и энергичность вызывают, естественно, зависть и клевету у консерваторов, для которых бизнес – прерогатива мелких династических фирм, а его законы – замшелые правила крикета; Питмен – архетип транснационального предпринимателя, функционирующего на современном глобальном рынке, и вполне понятно, что он старается свести свои налоговые выплаты до минимума – иначе его бизнес не будет конкурентоспособен. Либо: вы только посмотрите, как он использовал сэра Чарльза Энрайта, чтобы втереться в Сити, ноги ему лизал, не знал, как подольститься, а потом сбросил личину и слопал его с потрохами, выставил из совета директоров в тот же миг, как с Чарльзом случился первый инфаркт. Либо: Чарли был старой закваски человек, честный, конечно, но, откровенно говоря, немного копуша, фирму давно было пора перетряхнуть, пенсию ему предложили более чем щедрую, и вообще, вы в курсе, что сэр Джек оплатил образование младшего сына Чарли из своего кармана? Либо: никто из его бывших сотрудников слова плохого о нем не сказал. Либо: надо признать, Питмен всегда был мастаком договоров-кляпов и подписок о неразглашении.

Даже нечто с виду столь однозначное, как двадцатипятиэтажный стеклянно-стальной, буково-ясеневый архитектурный факт «Питмен-хауса», поддавалось диаметрально противоположным трактовкам. Что означает его местоположение в административно-деловых кварталах, отвоеванных у зеленого пояса на северо-западе Лондона: умение сэкономить или симптом того, что у сэра Джека кишка тонка соваться к большим людям, в Сити? Выбор фирмы «Слейтер, Грейсон и Уайт» – всего лишь дань градостроительной моде или удачная инвестиция? И самый интересный, практически основной вопрос: а владел ли Джек Питмен хотя бы один день «Питмен-хаусом»? Может, здание и построено на его деньги, но, по слухам, последний всплеск экономического кризиса доказал, что сэр Джек зря гоняется за десятью зайцами, и отправил великого дельца с протянутой рукой в некий французский банк для заключения договора о продаже и взятии обратно в аренду. Но даже эта правда – если она не была ложью – могла быть понята двояко: либо у «Питко» туго с оборотным капиталом, либо сэр Джек, как обычно, всех обскакал, сообразив, что замораживать деньги в такой дорогой штуке, как главный офис, – полный идиотизм.

Даже те, кто не переваривал владельца (либо арендатора) «Питмен-хауса», соглашались, что он умеет проводить свои планы в жизнь. Или, по крайней мере, умеет провести их в жизнь чужими руками. Итак, Питмен стоял под своей люстрой, раз за разом слегка поворачивая голову в сторону очередного члена своего Координационного комитета, раздавая приказы. Журналисты, в особенности те, кто писал в его собственных газетах, часто отмечали, как легок он в движениях для такого крупного мужчины; также было известно, что сэр Джек давно мечтает научиться танцевать танго. В подобные минуты он порой сравнивал себя и с американским ковбоем, который, обернувшись, успевает выхватить револьвер раньше нахального задиры-новичка. Или лучше уподобиться укротителю, щелкающему кнутом перед выводком нахальных львят?

Марта, скептически дивясь мощи сэра Джека, наблюдала, как он инструктирует Разработчика Концепций.

– Джеффри, пожалуйста, опрос. Пятьдесят самых популярных ассоциаций на слово «Англия» у предполагаемых покупателей «Не просто отдыха». Солидные фокус-группы. О детях и их любимых певунчиках слышать не хочу.

– По стране? По Европе? По всему миру, сэр Джек?

– Джеффри, вы меня знаете. По всему миру. Среди вечнозеленых долларов и длинных иен. Можешь опросить марсиан – если у них наберется денег на входной билет. – Сэр Джек выждал, пока утихнет одобрительный смех. – Доктор Макс, я хочу, чтобы вы выяснили, много ли люди знают.

Сэр Джек вновь начал поворачиваться, постукивая средним пальцем по воображаемой кобуре, а доктор Макс откашлялся. Должность Официального Историка была учреждена только что, и Марта увидела его впервые: элегантный, твидовый, томно-развязный, галстук-бабочка.

– Не могли бы вы высказаться более опреде-ле-е-енно, сэр Джек?

Повисло леденящее кровь молчание. Затем сэр Джек перефразировал свою команду:

– Что они знают – выясните.

– Это, мнэ-э-гм, по стране, по Европе или по всему миру?

– По стране. Чего в стране не знают, остальному миру на хер не нужно.

– Если вы только позволите, сэр Джек, – но Марта уже видела по мелодраматично сдвинутым бровям начальника, что позволять он никак не намерен, – это весьма-а-а широ-о-кая формулировка.

– Потому вам и платят весьма широкий оклад. Джефф, пожалуйста, помогите доктору Максу воздержаться от дальнейших. А теперь, Марко, вам придется доказать, что вы достойны своего имени.

У Менеджера Проекта хватило ума дождаться разъяснений сэра Джека. Хохотнув, сэр Джек выдал ключ к своей остроте:

– Марко Поло.

И вновь Менеджер, словно поучая доктора Макса, в ответ начальнику всего лишь глянул на него своими широко распахнутыми голубыми, подобострастно-наглыми глазами. А сэр Джек прошел к предмету мебели, который именовал Маршальским столом, тем самым объявив о начале новой фазы собрания. Легким движением своей мясистой руки он собрал своих солдат вокруг себя. Марта оказалась ближе всех, и его пальцы обхватили ее плечо.

– Речь не о тематическом парке, – начал он. – Речь не об этнографическом центре. Не о Диснейленде, не о Всемирной ярмарке, не о Британском фестивале, не о Леголенде, не о Парке Астерикса. Колониальный Уильямсбург? Нет уж, увольте – пара престарелых индюков жарится на очаге, где пылает гнилой штакетник; безработные актеры разносят оловянные миски с овсянкой и принимают в оплату кредитные карточки. Нет, джентльмены, – «джентльменами» я вас именую метафорически, поскольку, как вы понимаете, в моей грамматике мужской род объемлет женский, как я сейчас – мисс Кокрейн... Джентльмены, речь о том, чтобы подняться на качественно новый уровень. Грошовые туристы нам не нужны. Пришло время удивить мир. Мы предложим клиентам нечто гораздо большее, чем все возможные значения словосочетания «Индустрия развлечений»; даже предмет моей гордости – слоган «Не просто отдых» – в данной ситуации кажется недостаточно ярким. Мы предложим стопроцентно натуральный продукт. Марк, что это за огнь сомнения в глазах?

– Лишь в том смысле, сэр Джек, что, насколько я понял со слов нашего давешнего французского amigo... Я о том, что копию предпочитают подлиннику. Разве не к этому мы стремимся?

– Господи, Марк, опять вокруг да около! На вашем фоне я иногда перестаю себя чувствовать англичанином. Хотя Англия – это сам воздух, которым я дышу и живу.

– Вы имеете в виду... – Поборовшись с какими-то школьными воспоминаниями, Марк продолжал: – Что реальную вещь мы можем постичь лишь через копию. Ну, типа как у Платона? – добавил он себе под нос, одновременно взывая к остальным.

– Теплее, Марки-Марк, пальчики поджариваются. Не позволите ли помочь вам проползти последние пять-шесть ярдов до финиша? Попытаюсь. Марк, вы любите природу?

– Конечно. Да, люблю. В принципе люблю. В смысле, люблю смотреть на нее из автомобиля.

– Буквально на днях я был на природе. Подчеркиваю, «на» природе. Не сочтите за нотацию, но с природой следует сливаться в объятиях – а не просто смотреть на нее из автомобиля. Иначе это и не природа вовсе. Я провожу эту мысль ежегодно, когда выступаю на заседании Ассоциации пеших странников. И все равно, Марк, когда вы видите ее ИЗ АВТОМОБИЛЯ, вы, полагаю, по-своему, скромно и краем глаза, любуетесь ею?

– Да, – ответил Менеджер. – Любуюсь.

– И вы ею любуетесь, полагаю, поскольку она кажется вам естественной? Творением сил природы, уж простите за тавтологию?

– Можно выразиться и так. – Сам Марк никогда бы так не выразился, но он сознавал, что начальник вовлек его в почти что сократовский – но более жестокий – диалог.

– И все естественное создано Силами Природы, как все искусственное – Человеком?

– Примерно так.

– Примерно и близко не лежит, Марк. На днях я стоял на холме и смотрел на поле, спускавшееся уступами к реке мимо рощи, и в это время прямо у меня под ногами закопошился фазан. Вы – проезжий в автомобиле, – несомненно, пришли бы к выводу, что все это – неприкосновенное творение Ее Естественности Матушки Природы. Но я, Марк, осведомлен шире. Холм? Погребальный курган железного века. Поле – атавизм саксонского сельского хозяйства, роща стала рощей только после того, как были вырублены сотни других деревьев, река на самом деле – канал, а фазана вырастил, чуть ли не сам высидел егерь. Мы все переделываем, Марк, – деревья, растения, животных. Продолжим нашу экскурсию. Озеро, которое виднеется на горизонте, – это водохранилище; но когда оно просуществует несколько лет, когда в нем заведется рыба, когда его включат в свой маршрут перелетные птицы, когда деревья обживут берега, а по глади вод примутся сновать всякие там красивые лодчонки, когда все это произойдет, оно станет вполне нормальным озером, неужели не ясно? Теперь оно – стопроцентно натуральный продукт.