Татьяна Иларионова - Немцы на государственной службе России. К истории вопроса на примере освоения Дальнего Востока

• Название: Немцы на государственной службе России. К истории вопроса на примере освоения Дальнего Востока
• Автор: Татьяна Иларионова
• Жанр: История
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-98604-179-7

В книге профессора, доктора философских наук Т.С.Иларионовой впервые в обобщенном виде представлена история привлечения на государственную службу Российской империи иностранцев, прежде всего немцев, их вклада в исследование и освоение Приамурья и Приморья, в установление отношений нашей страны с государствами Дальнего Востока.

Книга рассчитана на всех тех, кто интересуется проблемами отечественной истории, истории российских немцев, прошлым Дальнего Востока.

---

Поехать в Китай была собственная инициатива Идеса. В Российском государственном архиве древних актов сохранилась челобитная Идеса. Он просит за свой собственный счет отправить его в Китай для ведения торговли. Именно торговля дала ему необходимую предприимчивость и активность, какие и требовались для столь сложного предприятия. Она заставляла ездить в другие страны – не только балтийского региона. «Мы можем сделать вывод, – пишет М.И.Казанин, – что Идес торговал с Россией, совершив свое первое плавание в Архангельск в 1677 г., еще в двадцатилетнем возрасте, и продолжал торговые операции много лет. Северогерманские порты, в частности Гамбург, играли тогда большую роль в торговле со странами не только Балтийского и Северного морей, но и Средиземного моря. Возможно, по торговым делам Идес бывал и в Италии, так как на вопрос китайского императора, какими языками он владеет, он назвал также и итальянский»[185].

Петр благосклонно отнесся к идее поездки коммерсанта в Китай. Эта идея, вероятно, обсуждалась и в тесном кругу, потому что царь приезжал в Немецкую слободу и бывал у Идеса, даже обедал у него.

Идес был заинтересован в поездке в Китай. В тот момент его дела были не в лучшем состоянии. Кредиторы из Страсбурга и Гамбурга требовали погашения долгов. Он надеялся, что сможет привезти из Китая такие товары, которые помогут навсегда забыть о финансовых проблемах.

В 1695 г. Идес вернулся из Китая в Москву. Он не был удачлив, как Головин, которого после Нерчинских переговоров с маньчжурами щедро наградили, но и не пострадал так, как Спафарий, который, возвратившись, подвергся преследованиям и вынужден был опровергать выдвинутые против него обвинения.

В переписке и мемуарах сохранились отклики современников на поездку Идеса в Китай. «1 февраля 1695 г., – отмечает в своем дневнике Патрик Гордон, – вернулся из Китая Елизар Избранд, куда он ездил послом». В адресованном в Женеву письме от 1 февраля 1695 г. говорится: «Шурин Сенебье, господин Избранд вернулся из Китая, где он по всему тому, что можно судить, составил себе состояние: люди уверены, что никто из его должников в накладе не останется». Об этом же писал и Лефорт: «Путешествие его [Избранта] было удачным. Пока еще нельзя точно определить его богатство. Он сказал мне, что постарается удовлетворить всех своих кредиторов. Он привез прекрасные драгоценные камни, среди которых есть сапфир ценностью, как говорят, десять тысяч талеров, весом 20 золотников и исключительно хорошего цвета».

Избрант, как пишет Поссельт, «из привезенных из Китая вещей… сделал крупные подарки разным лицам», давал банкеты, на которых каждый раз присутствовал царь. «20 февраля 1695 г., – отмечает Гордон, – Елизар Избрант прислал мне две штуки китайского шелку, шесть маленьких чайных чашек с блюдцами и девять глубоких блюдец различной величины и формы; все из фарфора»[186].

По возвращении из Китая Идес вынашивал мысль об издании своих путевых записок, а быть может, имел и более широкие издательские планы. В 1700 г. Петр I своей Жалованной грамотой предоставил амстердамскому печатнику Ивану Тесенгу монопольное право на печатание в Голландии «земных и морских карт, чертежей, листов, портретов, математических, архитектурных и всяких по военной части книг на славянском, латинском и голландском языках, вместе и порознь, и о привозе оных на продажу в Россию». В ней он отметил, что составление, печатание в Голландии на славянском и голландском языках и ввоз в Россию таблиц, чертежей и книг, касающихся Сибири и китайских владений, уже ранее «предоставлено голштинцу Елизарию Избранту и за ним остается». Эта грамота гласит: «По нашему же великого государя нашего царского величества указу… дана… грамота нашего царского величества Московского государства жителю, голштейнцу Елизарью Избранту, о печатании в Голландской земле и о вывозе в наше царского величества Московское царствие таблиц с написанием в чертежах и в книгах, Сибирскому нашему царствию и Китайскому владению городам и землям и рекам, под нашим, великого государя, нашего царского величества, именованием на славянском и на голландском языках…»[187].

В книге «Записки о русском посольстве в Китай (1692–1695)», написанной и изданной Избрантом Идесом и Адамом Брандом, путь в Поднебесную был подробно описан. В нее вошли не только впечатления от самого Китая. Авторы скрупулезно представили природу мест, через которые пролегала их дорога, встречи с разными народами.

27 октября 1693 г. посольство прибыло к Великой китайской стене: «27 октября завидели мы по высшим точкам гор несколько сторожевых, башен и в тот же день достигли Великой стены, или Цаган Крим, которая действительно кажется одним из чудес света… Проехав через проход, мы достигли ворот стены. Ворота построены в сторожевой башне высотой примерно 8 саженей, со сводом из тесаного камня и массивными, обитыми железом створками. Сама стена тянется далеко в направлении с востока на запад, пересекает долину и проходит по весьма высоким скалам. Через каждые 500 саженей высоко над этой стеной возвышается сторожевая башня. Основание стены на высоту примерно в сажень сложено из большого тесаного камня, остальная часть – из кирпича и извести. Насколько можно судить, когда-то вся стена была облицована тесаным камнем. За первыми сторожевыми воротами была площадка шириной 100 саженей, и через нее мы попадали к другим сторожевым воротам, от которых в обе стороны опять-таки отходили стены. Стены эти так же, как и первые, шли поперек долины, а на, башне тоже, был караул с полусотней солдат. На первой стене помещалась кумирня, на которой развевались желтые вымпелы и флаги богдыхана и идолов. Толщина стены была не меньше 4 саженей, а высота – больше 6. По стене могли ехать в ряд шесть всадников. Стена была в таком хорошем состоянии, как будто была сделана двадцать или тридцать лет назад, нисколько не разваливалась и не была покрыта плесенью или сорняками, как это часто бывает на старых стенах»[188].

Все было в этих новых местах для российского посольства необычным. «Пройдя вторые сторожевые ворота, мы попали в долину величиной примерно 300 саженей, где увидели несколько больших ив, а по западной стороне у подножия горы – великолепную кумирню. На расстоянии выстрела из мушкета стоит город Халган, окруженный высокой четырехугольной стеной и малолюдный. Меня встретили салютом из трех железных пушек, и здесь, в предместье, я заночевал. Улицы были так полны сбежавшимся народом, что с трудом можно было пробиться. Людей привлекло любопытство, они дивились звукам моих труб и литавр, которые казались им очень странными, так как они ничего подобного никогда не видели и не слышали. Вечером сановник прислал мне привет и приглашение к ужину во дворце богдыхана, где тот останавливался, когда бывал здесь проездом. Придя туда, я встретил помимо сановника также губернатора и главных чиновников города. После того как было выпито несколько чашек чаю, меня угостили прекрасным обедом, да к тому же показали пьесу, сопровождаемую китайской музыкой. Последняя состоит в том, что бьют во всяческие тазы, играют на струнных инструментах. Всем этим создают странный я беспорядочный шум, так что возникает желание бежать»[189].

Описывая трапезу, которой его удостоили местные начальники, Идес замечает: «Китайцам нечему учиться у немецких поваров».

С.М.Соловьев так описывал дипломатическую часть миссии Идеса и Бранда: «Когда Избрант приехал в царствующий град Пежин (Пекин), то его теснотою заставили нарушить обычай, по которому царская грамота отдавалась непосредственно государю, заставили передать ее ближним богдыхановым людям. Когда грамота была переведена, то Избранту объявили выговор от богдыхана за то, что в грамоте царское имя и титул написаны прежде, а богдыхановы после; грамота и подарки отданы были назад. Избрант не хотел их брать, но ему объявили, что в случае его упорства царская грамота будет брошена, а он будет выбит из царства с бесчестием; Избрант взял грамоту и подарки, и тогда ближние люди объявили ему, что богдыхан из-за грамоты с великими государями ссориться не будет и отправит к ним свою грамоту, только титул напишет иначе, чем он написан в русской грамоте, напишет просто: «Белым царям». На это Избрант не согласился; несмотря на то, он был допущен к богдыхану, причем кланялся ему по китайскому обычаю, становясь на колена. Богдыхан был «обличием мунгальским, усы немалые, борода небольшая, черная». Богдыхан жаловал Избранта из своих рук чрез ближнего человека горячим вином и спрашивал у него чрез иезуитов: «Из Московского государства до Французской, Италийской и Польской земель как скоро можно поспеть сухим и водяным путем?» Избрант отвечал, что во Францию можно поспеть недель в десять, в Италию – в двенадцать и в Польшу – в две недели. Избранту было наказано требовать от китайского правительства, чтоб выданы были изменники из сибирских инородцев, освобождены были русские пленники; чтоб богдыхан приказал высылать в Москву серебра доброго пуд по тысяче и больше с своими купчинами, которые покупали бы всякие русские и немецкие товары, какие будут им годны; чтоб приказал высылать дорогие камни, пряные зелья и всякие коренья, которые в Китайском государстве водятся; приказал своим китайцам приезжать в Российское государство со всякими товарами; приказал в Китайском государстве дать место под церковь, которая будет выстроена царскою казною. Кроме того, Избранту было наказано разведать о разных делах, и он, заплатив большие деньги, разведал от иезуита-француза, что богдыхан желает сохранять мир с Россиею; но желает ли пересылаться послами и посланниками и отправлять купчин с своим серебром и товарами, также простых купцов, об этом самом важном для русского правительства деле разузнать ничего не мог, хотя по наказу и разглашал между китайскими купцами о вольной торговле, какую ведут в России иноземцы, и о дорогих русских товарах»[190].