Давид Рикардо - Начала политической экономии и налогового обложения

• Название: Начала политической экономии и налогового обложения
• Автор: Давид Рикардо
• Жанр: Бухучет, налогообложение, аудит

«Начала политической экономии» – работа известного английского исследователя Давида Рикардо, в которой отображены основные взгляды автора на экономическую теорию. В своей книге автор излагает теорию стоимости труда, определяет правила, которые управляют распределением ренты, заработной платы и прибыли между собственниками земли, трудящимися и промышленниками. Читатель также найдет здесь взгляды Рикардо на функционирование налогов, его изложение позиций известных ученых Адама Смита, Томаса Роберта Мальтуса и Бернарда Бозанкета. Книга будет интересна специалистам в области экономики и бизнеса, всем, кто хочет ознакомиться с историей политической экономии.

---

В предыдущей части этого сочинения мы допустили предположение, что деньги постоянно сохраняют одну и ту же ценность; в настоящее время мы стараемся показать, что, кроме обыкновенных колебаний в ценности денег и тех, которые свойственны всему торговому миру, существуют еще и такие частные колебания, которым деньги подвергаются в отдельных странах. И, действительно, ценность денег никогда не бывает одинакова в двух каких-либо странах, что зависит от различия в податной системе, от промышленного искусства, от преимуществ климата, богатства сил природы и многих других причин.

Но хотя деньги подвергаются таким беспрерывным колебаниям, и, след., цены тех товаров, которые производятся во многих странах, весьма различны между собою, однако ни прилив, ни отлив денег не производят ни малейшего действия на уровень прибыли. Капитал не возрастает вследствие того, что увеличивается количество орудия обращения. Если рента, которую платит фермер своему землевладельцу, и задельная плата его рабочих будут на 20 % выше в одной стране, чем в другой, и если в то же время номинальная ценность капитала фермера будет также выше на 20 %, то уровень его прибыли останется совершенно одинаковым, хотя он и будет поставлен в необходимость продавать свой сырой продукт 20 % дороже.

Прибыль – и это следует повторять бессчетное число раз – зависит от задельной платы, не от номинальной, но от реальной задельной платы, не от числа фунтов, которое может быть ежегодно уплачиваемо рабочему, но от числа дней труда, необходимого для получения этих фунтов. Таким образом, задельная плата может быть совершенно одинакова в двух странах; она может, сверх того, сохранять совершенно одинаковую пропорцию к ренте и ко всему продукту, извлекаемому из почвы, хотя в одной из этих стран рабочий получал бы 10 шилл., а в другой 12 шилл. в неделю.

На первых ступенях общественного развития, когда мануфактурная промышленность сделала еще мало успеха; и когда продукты всех стран приблизительно одинаковы и состоят из товаров большего объема и наиболее употребительных, ценность денег в разных странах регулируется, главным образом, расстоянием их от рудников, которые доставляют драгоценные металлы; но, по мере усовершенствования в искусствах и новых способах производства, и по мере того, как известные нации начинают отличаться в тех или других отраслях промышленности, ценность драгоценных металлов начинает регулироваться всего более превосходством в таких отраслях, хотя и расстояние продолжает входить в счет.

Предположим, что все страны занимаются единственно производством хлеба, скота и грубого сукна, и что только посредством вывоза этих товаров может быть получено золото из тех стран, где оно производится или в чьем распоряжении оно находится; естественно, что золото было бы дороже в Польше, чем в Англии, вследствие больших издержек на пересылку такого объемистого товара, как хлеб, в более отдаленную местность, а также вследствие больших издержек на препровождение золота в Польшу.

Это различие в ценности золота или, что то же самое, различие в цене хлеба в двух странах продолжало бы существовать, хотя бы легкость производства в Англии была бы гораздо более значительна, чем в Польше, вследствие большого плодородия почвы и превосходства в искусстве и в орудиях рабочего.

По если бы Польша первая улучшила свои мануфактуры, если бы она приобрела преимущество в производстве товара общей потребности и заключающего большую ценность в малом объеме, или если бы на ее долю выпало исключительное обладание каким-нибудь естественным продуктом общего спроса, то она получила бы прибавочное количество золота в обмен за этот продукт, что подействовало бы на цену ее хлеба, скота и грубого сукна. Невыгода большого расстояния, по всей вероятности, была бы более чем возмещена преимуществом обладания предметом вывоза большей ценности, и ценность денег была бы постоянно ниже в Польше, чем в Англии. Если бы, наоборот, преимущество ловкости и машин принадлежало Англии, то к прежней причине того, что золото в Англии дешевле, чем в Польше, и что скот, хлеб и сукно дороже в первой стране, – присоединилась бы еще одна.

Вот, по моему мнению, те две единственные причины, которые регулируют ценность денег в различных странах мира, ибо хотя система налогов и нарушает равновесие денег, – она производит это, лишая страну, где она существует, некоторых из преимуществ, сопряженных с ловкостью; промышленностью и климатом.

Я особенно старался установить различие между низкою ценностью денег и высокою ценностью хлеба или всякого иного товара, на который обмениваются деньги. Обыкновенно предполагается, что эти два явления совершенно тожественны. Тем не менее, очевидно, что если хлеб возвышается от 5 до 10 шил. за бушель, то это может быть приписано или падению ценности денег, или возвышению ценности хлеба. Так, напр., мы видели, что, вследствие необходимости, последовательно обращаться к почве все худшего, да худшего качества, для того, чтобы прокормить возрастающее население, ценность хлеба должна подняться относительно других вещей. Если бы, след., деньги продолжали сохранять свою прежнюю ценность, то хлеб обменивался бы за большее количество денег, иными словами, он поднялся бы в цене. Точно такое же возвышение цены хлеба произошло бы вследствие такого улучшения машин и мануфактур, которое дало бы нам возможность производить товары, обладающие особенными преимуществами: ибо следствием этого был бы прилив денег, ценность их упала бы и, таким образом, они стали бы обмениваться на меньшее количество хлеба. Но результаты, производимые тою высокою ценою хлеба, которая происходит вследствие возвышения ценности хлеба, и тою, которая порождается упадком ценности денег, совершенно различны между собою. В обоих случаях денежная цена задельной платы поднимется; но когда это произойдет вследствие упадка ценности денег, то не только возвысятся задельная плата и хлеб, но и все вообще товары. Если бы фабриканту пришлось расходовать больше на задельную плату, то он стал бы получать больше за свои мануфактурные товары, и уровень прибыли остался бы без изменения. Но если возвышение цены хлеба есть следствие затруднений в производстве, то прибыль упадет, потому что фабрикант будет принужден платить более высокую задельную плату, и не будет иметь возможности вознаградить себя возвышением цены своего мануфактурного товара.

Всякое улучшение в обработке рудников, благодаря которому драгоценные металлы могут производиться меньшим количеством труда, понижает ценность денег вообще. Они начинают обмениваться на меньшее количество товаров в других странах; но если какая-нибудь отдельная страна отличается в мануфактурном производстве, так что прилив денег в нее усиливается, то цена денег понижается, и цены хлеба и труда становятся относительно выше в этой стране, чем в какой-либо другой.

Эта более высокая цена денег не может быть указана вексельным курсом; векселя по-прежнему могут обмениваться al pari, хотя цена хлеба и труда и будет на 10, 20 и 30 % выше в одной стране, чем в другой. При предположенных нами обстоятельствах такая разность в ценах – естественный порядок вещей, и вексельный курс тогда только может стать al pari, когда в страну, отличающуюся мануфактурами, видено количество денег, достаточное для возвышения цен ее хлеба и труда. Если бы чужие страны могли запретить, вывоз денег и могли бы достигнуть повиновения такому закону, то они действительно могли бы предупредить возвышение цен хлеба и труда в мануфактурной стране, ибо подобное возвышение может иметь место единственно после прилива драгоценных металлов, предполагая, что бумажные деньги не находились бы в употреблении; но они не могли бы предупредить весьма неблагоприятного для себя вексельного курса. Если бы Англия была такою мануфактурной страной, если бы было возможно помешать ввозу денег, то вексельный курс на Францию, Голландию и Испанию мог бы на 5, 10 и 20 % упасть для этих стран.

Когда течение денег насильственно приостанавливается, и когда деньгам препятствуют сохранять свой правильный уровень, тогда не существует границ возможным колебаниям вексельного курса. Результаты наступают те же, какие последовали бы в том случае, если бы в обращение насильственно были введены бумажные деньги, неразменные на монету по предъявлению. Подобное орудие обращения необходимо ограничивается пределами страны, в которой сделан выпуск: оно не может, если бывает выпущено в слишком большом количестве, разойтись по другим странам. Уровень обращения нарушен, и вексельный курс неизбежно станет неблагоприятен для страны, где существует излишек обращения; совершенно таковы же были бы последствия и металлического обращения, если бы посредством насильственных мер, законов, когорт нельзя было бы обойти, деньги были бы удержаны в стране в то время, когда течение торговли давало бы им толчок по направлению к другим странам.