Фэй Уэлдон - Род-Айленд блюз

• Название: Род-Айленд блюз
• Автор: Фэй Уэлдон
• Издательство: Астрель: CORPUS
• Жанр: Любовные романы
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-271-24554-1

Фэй Уэлдон иногда называют современной Джейн Остин. Продолжая классическую традицию женского романа, Уэлдон вошла в литературу в середине 60-х и с тех пор, помимо пьес и сценариев, выпустила около тридцати книг (“Жизнь и любовь дьяволицы”, “Ожерелье от Bulgary”, “Жизненная сила” и др.), многие из которых экранизированы.

“Род-Айленд блюз” — выстроенная в блюзовой манере история двух представительниц одной семьи, каждая из которых хранит в памяти собственную трагедию. Взбалмошная красавица Фелисити, даже перевалив за восемьдесят, не утратила ни легкомыслия, ни очарования. Юность ее пришлась на эпоху моральной и материальной зависимости от мужской власти, от брачного контракта, от общественных предрассудков. Ее внучка София — полная ей противоположность: это самостоятельная и свободная современная женщина, монтажер на одной из лондонских киностудий. Родственная привязанность между ними весьма условна — София с детства не может простить Фелисити, что в трудную минуту та ее бросила, улетев за океан к очередному мужу. Но случай меняет все: раскручивается колесо фортуны, вскрываются семейные тайны, в дело вступает любовь, азарт, риск и надежда…

* * *

Фэй Уэлдон в английской женской прозе — звезда первой величины. Пьесы, сценарии (в их числе знаменитый сериал по книге Джейн Остин “Гордость и предубеждение”) и почти тридцать романов принесли ей славу признанного мастера современной беллетристики. “Род-Айленд блюз” — это и в самом деле роман-блюз, напряженный диалог двух женщин. И одновременно — яркая фантазия на тему “последнего шанса”, который возможен в любом возрасте.

---

Гая убедили купить набор для игры в пинг-понг за двенадцать долларов пятьдесят центов. Когда он наконец решился на это, мы вернулись к “Уиндему”, где нас уже ожидали Чарли и “мерседес”. Джек нас уведомил, что машина в нашем распоряжении, но в “Пассмуре”, к сожалению, идут ремонтные работы, и домик для гостей в “Уиндспите” занят, так что на время визита в “Золотую чашу” нам придется самим где-то устраиваться с жильем. Однако они, разумеется, будут очень рады с нами повидаться.

За несколько месяцев, что я не виделась с Чарли, он превратился в настоящего американца. Лицо раздалось вширь и стало более плоским, блестящие глаза смотрели уже не так настороженно. Теперь он не походил на дикаря-горца, двигался непринужденно и ладно, с грацией атлета. И уже не казалось, что он вот-вот выхватит Калашникова и примется ни с того ни с сего палить в воздух — что и напугало и привлекло к нему Джой при первом знакомстве. Гай рядом с Чарли выглядел карликом. Мы с Лорной это сразу заметили. И Гай — тоже, он сразу проникся к Чарли неприязнью. Он вообще-то нормального мужского сложения, но сейчас казался тщедушным и болезненным. У некоторых мужчин (у Красснера тоже) есть такой дар — рядом с ними другие представители сильного пола совершенно не смотрятся. Зубы Чарли, когда-то обломанные и черные, теперь поражали белизной и ровностью, выдавая отменное здоровье и большую жизненную силу. Гай же считал пустой затеей тратить деньги на зубы, они у него частоколом теснились во рту, кривые и желтые. Кроме того, Гай, как и многие европейцы, склонялся к мнению, что если Бог счел нужным обременить тебя каким-нибудь физическим недостатком, например огромным носом или двойным подбородком, значит, твой моральный долг жить согласно Его воле и не потакать своему стремлению усовершенствоваться. Ведь косметическое зубопротезирование, не говоря уж о пластической хирургии, — это в некотором роде мошенничество. Раз ты родился таким, как ты есть, значит, твой долг обращать к выгоде свои недостатки, а не стремиться к пересдаче козырей.

Лорна глядела на Чарли разинув рот. Я давно заметила, что она была бы очень хорошенькая, если б одевалась нормально и не ходила с кислой миной. Когда лицо у нее розовеет и оживляется, вот как сейчас, она смотрится вполне привлекательно. Сделала бы укладку, а то просто вымоет голову в раковине — и все. Прическа могла бы очень ее украсить, а сейчас посмотришь — тоска берет. Одевайся ты не так мешковато, подчеркни, что у тебя отличная фигура, а не только интеллект, и не пришлось бы довольствоваться Гаем. Смогла бы оглядеться вокруг и найти себе любовника. И забыть, что она дочь своей матери. И вспомнить, что она внучка своей бабушки.

— Привет, Чарли, — сказала я, когда он, словно пушинки, побросал в багажник наши чемоданы. Экие у него показательные, совершенно американские мускулы. Он научился хорошо их демонстрировать.

— Привет, крошка, — ответил он, — как живется-можется?

— Очень хорошо, — ответила я, — прекрасно.

Это была неправда. Я потеряла душевные силы и ничего не могла с этим поделать.

— Мне тоже, — сказал он, — да, стало быть, вот так-то!

Он, наверное, видел фильм “Отец невесты”, заглянул в тот вымышленный мир, где все говорят “крошка”, и “как живется-можется?”, и “да, стало быть, вот так-то”, и теперь будет перекраивать свою жизнь, чтобы иллюзия казалась правдой. Мы ведь теперь все постмодернисты.

46

Мы ехали в Род-Айленд три с половиной часа. Я сидела рядом с Чарли. Лорна и Гай разместились на заднем сиденье и время от времени подремывали. Они все еще не привыкли к разнице во времени. А я знала, как бороться с сонливостью, как совладать с ощущением, что мир то вдруг начинает крениться, карикатурно искажаясь, то становится на место. Голос Чарли порой проникал в мое сознание, потом исчезал. Он уже отделался от смиренной услужливости нелегального иммигранта, столь подходящей для шофера, а вместе с ней и от нежелания разговаривать во время пути. Теперь он гражданин США. Его мать и бабушка, рассказывал он, скоро тоже должны получить гражданство, и его два двоюродных брата тоже, а вот с двумя его женами — он ведь мусульманин, — с Амирой и Эсмой — проблема. Он должен признать одну из них настоящей женой и отказаться от другой, потому что по американским законам можно быть женатым только на одной женщине. Женись хоть сто раз, но по очереди. Но которую выбрать? Он не хотел обижать ни ту, ни другую. От Амиры у него сыновья, а от Эсмы — дочери, так что Эсме он, пожалуй, нужен больше. Но если он не решит этот вопрос в ближайшее время, и жен и детей могут депортировать. А Босния под контролем ООН — не то место, куда хочется возвращаться. Сараево по-прежнему сидит почти без света и отопления. Я сказала, что он мог бы жениться официально на одной, потом быстро с ней развестись и жениться на другой. Все это бумажные игры. Клочок бумаги, как назвал немецкий посол договор о нейтралитете. Это было в 1914 году, когда Германия вторглась в Бельгию, и посол Великобритании стал упрекать немецкого посла в несерьезном отношении к договору. А потом миллионы людей были ввергнуты в бойню и обречены на смерть, психопатический мальчишка Гаврило Принцип — это дело десятое. “За гранью” — так назывался фильм обо всем об этом. Гарри Красснер снял его в 1995 году. Я не монтировала этот фильм, но три раза его смотрела. Это было еще до нашего знакомства.

Чарли сказал, что теперь, когда в доме орудуют рабочие-строители и Джек Эпстейн почти все время проводит в “Уиндспите”, он, Чарли, хочет попросить разрешения переехать со всей семьей в “Пассмур”. Им очень тесно, они втроем спят в одной комнате, в домике для гостей над уиндспитским гаражом, и негде хранить фураж для животных. Пассмурский гараж сейчас забит старыми машинами, которые Джек не в силах выбросить и надеется продать. Но это просто смешно. Рабочие обманывают Джека: сыновья Чарли лучше бы справились со всеми столярными работами. Скоро настанет лето, но пастбище дает мало травы. Землю надо обрабатывать: сначала вспахать и дать ей отдохнуть, а потом удобрить и еще раз вспахать. На все уйдет пара лет. А в этих местах никто и не знает, как надо обращаться с землей. Друза, сестра Эсмы, опять беременна, нет, конечно, не от него, не от Чарли, а от одного американца, который мог бы помочь — уладить дело с ее иммиграционными документами. Друза работает в пансионе для престарелых в Мистике, и один из стариков обработал ее. Чарли-то думал, что среди престарелых она будет в безопасности, так нет же. Американские мужики, будь им хоть сто лет, — просто сексуальные маньяки, им лечиться надо.

Меня пробрала дрожь, и я попросила Чарли включить обогреватель. Он включил, но меня все равно трясло. И я спросила, как называется этот пансион для престарелых.

— “Розмаунт”. Место для Друзы не очень-то завидное, но работа есть работа.

Мне уже хотелось, чтобы он замолчал, но, оставив позади Нью-Хейвен и свернув на 91-е шоссе, он досказал историю до конца. Он иногда подвозил этого старого джентльмена повидаться с моей бабушкой, а иногда и в казино в Фоксвуде. Там работала Друза, потом выяснилось, что она нелегалка, и ее рассчитали. Мистер Джонсон оказал ему любезность — познакомил его с Марией, управляющей в “Розмаунте”, и она взяла Друзу на работу за восемь долларов в час — совсем неплохо, когда документов нет.

— Вы хотите сказать, что друг мисс Фелисити — отец будущего ребенка? — спросила я, сделав над собой усилие. Вообще лучше не задавать вопросов, ответы на которые вас не обрадуют. Никогда не надо спрашивать: “Ты меня любишь больше, чем ее?” — или: “Где ты пропадал прошлой ночью?” Чарли искоса взглянул на меня, и я ощутила, что под ровным американским загаром еще скрывается закаленный непогодой дикарь. Но это продолжалось одно мгновенье.

— Всего за пару тысяч долларов, — сказал он небрежным тоном, не отвечая на мой вопрос, — можно добыть Друзе гражданство и без всякой женитьбы. Совестно впутывать во все это мисс Фелисити, она теперь такая счастливая. Настоящая мисс Дэйзи, подумал я, когда вез ее на похороны.

Ну конечно, мисс Дэйзи. Этот фильм вошел в их сознание, обрел свой культурный ареал, стал образцом для подражания и прочно засел в голове Чарли, и, несомненно, в головах Амиры и Эсмы, и его матери, и двух двоюродных братьев, и даже будущий младенец во чреве Друзы через плаценту уже впитывал в себя эту голливудскую отраву. И может быть, скоро пастбище, сейчас требующее удобрения, запестрит овцами, козами и коровами из мультфильмов. Само собой, в Коннектикуте будет полным полно Бэмби, а вот Дамбо[17] ни одного — слишком суров климат, и Бейбов[18] тоже не встретишь — их изгонит запрет, налагаемый исламом. (Фильмы про них не пользуются успехом на Ближнем Востоке.) В здешних краях живут сплошь персонажи “Покахонтас”, а сам Чарли, рассчитывающий вспахать заброшенное пастбище, уже стал неким новым Дэйви Крокеттом, героем одноименного фильма[19].