Александр Дюма - Все приключения мушкетеров

• Название: Все приключения мушкетеров
• Автор: Александр Дюма
• Жанр: Исторические приключения

Перед Вами книга, содержащая знаменитую трилогию приключений мушкетеров Александра Дюма. Известный французский писатель XIX века прославился прежде всего романом «Три мушкетера» и двумя романами-продолжениями «Двадцать лет спустя» и «Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя». В центре сюжета всех трех романов славные королевские мушкетеры – Атос, Арамис, Портос и Д'Артаньян. Александр Дюма – самый популярный французский писатель в мире, книгами которого зачитываются любители приключенческих историй и романтических развязок. В число известных произведений автора входят «Граф Монте-Кристо», «Графиня де Монсоро», «Две Дианы», «Черный тюльпан», «Учитель фехтования» и другие.

---

Д’Артаньян понял, что помешать Атосу значило оскорбить его. Действительно, спустя несколько секунд, Кагюзак упал, пораженный шпагой в горло.

В туже минуту Арамис, упирая шпагу в грудь опрокинутого противника, заставлял его просить о пощаде.

Оставались Портос и Бикара. Портос делал разные хвастовские выходки, спрашивая Бикара, который час, и поздравлял его с ротой, полученной его братом в Наваррском полку; но, насмехаясь, он ничего не выигрывал. Бикара был из тех железных людей, которые падают только мертвые.

Между тем пора было кончить: караул мог придти и забрать всех сражавшихся, раненых и не раненых, королевских или кардинальских. Атос, Арамис и д’Артаньян окружили Бикара и убеждали его сдаться. Хотя один против всех, и раненный в бедро, Бикара не отступал; но Жюссак, приподнявшись на локоть, кричал ему, чтоб он сдался. Бикара был Гасконец как и д’Артаньян; он притворился, что не слышит, и продолжал смеяться, потом, уловя время, чтоб указать концом шпаги место на земле, он сказал:

– Здесь умрет Бикара.

– Но их четверо против тебя; перестань, я тебе приказываю.

– А! если ты приказываешь, это другое дело, сказал Бикара: – так как ты мой бригадир, то я должен повиноваться.

И, сделав скачок назад, он сломал шпагу о колено, чтобы не отдать её, бросил обломки через стену монастыря и, скрестив руки, начал насвистывать кардинальскую песню.

Храбрость всегда уважается, даже в неприятеле. Мушкетеры сделали Бикару приветствие шпагами и вложили их в ножны. Д’Артаньян сделал то же, потом с помощью Бикара, который один оставался на ногах, отнес на паперть монастыря Жюссака, Кагюзака и того из противников Арамиса, который был только ранен. Четвертый, как мы уже сказали, был убит. Потом они позвонили в колокол и, унеся 4 шпаги из пяти, направились, упоенные радостью к дому де-Тревиля.

Они шли, взявшись за руки, во всю ширину улицы и забирая всех встречавшихся мушкетеров, так что наконец это превратилось в торжественное шествие.

Д’Артаньян был в восторге; он шел между Атосом и Портосом, нежно обнимая их.

– Если я еще не мушкетер, сказал он новым друзьям своим, входя в ворота дома де-Тревиля, – по крайней мере я уже принят учеником, не так ли?

VI. Король Людовик XIII

Происшествие это наделало много шуму: де-Тревиль громко бранил своих мушкетеров, а потихоньку поздравлял их, но так как нужно было, не теряя времени, предупредить короля, то де-Тревиль поспешил в Лувр. Но было уже поздно. Кардинал был у короля, и де-Тревилю сказали, что король занимается, и не может принять его в эту минуту. Вечером де-Тревиль пришел к королю во время игры. Король выигрывал и был в отличном расположении духа, потому что его величество был очень скуп, поэтому как только увидел де-Тревиля, он сказал.

– Подите сюда, г. капитан, подите, я вас побраню; знаете ли, что кардинал жаловался мне на ваших мушкетеров, и с таким волнением, что он оттого сегодня вечером заболел. Но ваши мушкетеры – это черти, их надо перевешать.

– Нет, государь, отвечал де-Тревиль, заметивший с первого взгляда какой оборот приняло дело: – нет, напротив, они добрые люди, тихи как ягнята, ручаюсь, что у них только одно желание, чтобы шпаги их вынимались из ножен только для службы вашего величества. Но что же делать, гвардейцы кардинала беспрестанно ищут ссоры с ними и, для чести своего полка, бедняжки принуждены защищаться.

– Послушайте, де-Тревиль, сказал король, – послушайте, можно подумать, что он говорит о каких-нибудь монахах. Право, любезный капитан, мне хочется отнять у вас должность и отдать ее госпоже де-Шемро, которой я обещал аббатство. Но не думайте, чтобы я поверил вам на слово. Меня называют Людовиком справедливым, и я сейчас докажу это.

– Вполне полагаясь на вашу справедливость, государь, я буду терпеливо и спокойно ожидать приказаний вашего величества.

– Я не долго заставлю вас ждать, сказал король.

Действительно, счастье переменилось, король начинал проигрывать и потому ему очень хотелось найти предлог оставить игру.

Спустя несколько минут король встал и, положив в карман лежавшие перед ним деньги, которых большая часть была им выиграна, сказал:

– Ла-Виевиль, займите мое место, мне нужно поговорить с де-Тревилем о важном деле. Да так как передо мной лежало 80 луидоров, то положите и вы эту сумму, чтобы проигравшие не могли жаловаться. Справедливость прежде всего.

Потом он пошел с де-Тревилем к амбразуре окна.

– Итак, продолжал он, – вы говорите, что гвардейцы кардинала сами искали ссоры с мушкетерами.

– Да, государь, как обыкновенно.

– А расскажите, как это случилось, потому что вы знаете, капитан, что судья должен выслушивать обе стороны.

– Очень просто и естественно: трое из моих лучших солдат, имена которых известны вашему величеству, и преданность которых не раз была вами оценена, потому что они выше всего на свете ставят службу своему королю, это я могу сказать утвердительно; так трое из моих солдат, говорю я, Атос, Портос и Арамис с одним молодым Гасконцем, которого я рекомендовал им, в то самое утро сговорились отправиться на прогулку, кажется в Сен-Жермен. Они собрались, как было условлено, у монастыря Кармелиток, но гг. Жюссак, Кагюзак, Бикара и еще двое гвардейцев, придя туда такой большой компанией, вероятно, не без дурного намерения, противного указам, все расстроили.

– А! я догадываюсь, сказал король: – они, вероятно, сами пришли туда драться.

– Я не обвиняю их, государь, но предоставляю вашему величеству судить, зачем бы могли пятеро вооруженных людей отправиться в такое уединенное место как окрестности монастыря Кармелиток.

– Да, вы правы, де-Тревиль, вы правы.

– Но когда они увидели моих мушкетеров, то переменили свое намерение; общая вражда двух полков заставила их забыть свои личные распри, потому что вашему величеству известно, что королевские мушкетеры, преданные одному королю, естественные враги гвардейцев, служащих кардиналу.

– Да, де-Тревиль, да, сказал король печально, уверяю вас, что очень жаль видеть две партии во Франции, две главы в королевстве; но всему этому будет конец, де-Тревиль, непременно будет. Так вы говорите, что гвардейцы искали ссоры с мушкетерами.

– Я говорю, что, вероятно, дело было так, но я за это не ручаюсь, государь. Вам известно как трудно иногда узнать правду, и надо обладать тем удивительным инстинктом, за который Людовику XIII дали прозвание справедливого.

– Да, вы правы, де-Тревиль, но ваши мушкетеры были не одни, с ними был какой-то юноша.

– Да, государь, и один раненый, так что трое королевских мушкетеров, из которых один был раненый, и еще один мальчик, не только не уступили пятерым из самых страшных гвардейцев кардинала, но еще положили их четверых на месте.

– Но ведь это победа! сказал радостно король, – это полная победа!

– Да, государь, такая же полная как у моста Се.

– Четверо, в числе которых один раненый, другой мальчик, говорите вы?

– Его едва можно назвать молодым человеком; между тем он так превосходно вел себя в этом случае, что я осмелюсь рекомендовать его вашему величеству.

– Как его зовут?

– Д’Артаньян. Это сын одного моего старого друга; сын человека, участвовавшего в партизанской войне с покойным королем, родителем вашим.

– Вы говорите, что этот молодой человек хорошо вел себя? Расскажите мне это, де-Тревиль, вы знаете, что я люблю рассказы о войнах и сражениях.

И король гордо закрутил усы.

– Государь, сказал де-Тревиль, – д’Артаньян, как я уже сказал, почти мальчик, и так как он не имеет чести быть мушкетером, то он был в гражданском платье гвардейца г. кардинала, видя его молодость и зная, что он не принадлежит к числу мушкетеров, предлагали ему удалиться прежде чем они нападут.

– Из этого ясно видно, де-Тревиль, сказал король, – что они первые напали.

– Совершенно справедливо, государь; в этом нет никакого сомнения. Итак, они предлагали ему удалиться; но он отвечал, что он мушкетер в душе и предан вашему величеству, и поэтому останется с мушкетерами.

– Храбрый молодой человек, сказал король.

– Действительно он остался с ними, и ваше величество приобрели в нем редкого бойца, потому что страшный удар, нанесенный Жюссаку и столько разгневавший кардинала, был его делом.

– Так это он ранил Жюссака? сказал король, – он, ребенок! Это невозможно, де-Тревиль.

– Это именно так было, как я имел честь донести вашему величеству.

– Жюссак, один из первых бойцов королевства?

– Значит, государь, он нашел достойного себе соперника.

– Я хочу видеть этого молодого человека, де-Тревиль, я хочу его видеть, и если можно что-нибудь сделать для него, то займемся этим.

– Когда угодно вашему величеству принять его?

– Завтра, в 12 часов, де-Тревиль.

– Прикажете привести его одного?

– Нет, приведите всех четверых. Я хочу поблагодарить всех их; преданные люди редки, де-Тревиль, и надо награждать преданность.