Эдуард Филатьев - Главная тайна горлана-главаря. Книга 1. Пришедший сам

• Название: Главная тайна горлана-главаря. Книга 1. Пришедший сам
• Автор: Эдуард Филатьев
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-4425-0009-7

О Маяковском писали многие. Его поэму «150 000 000» Ленин назвал «вычурной и штукарской». Троцкий считал, что «сатира Маяковского бегла и поверхностна». Сталин заявил, что считает его «лучшим и талантливейшим поэтом нашей Советской эпохи».

Сам Маяковский, обращаясь к нам (то есть к «товарищам-потомкам») шутливо произнёс, что «жил-де такой певец кипячёной и ярый враг воды сырой». И добавил уже всерьёз: «Я сам расскажу о времени и о себе». Обратим внимание, рассказ о времени поставлен на первое место. Потому что время, в котором творил поэт, творило человеческие судьбы.

Маяковский нам ничего не рассказал. Не успел. За него это сделали его современники.

В трилогии «Главная тайна горлана-главаря» предпринята попытка взглянуть на «поэта революции» взглядом, не замутнённым предвзятостями, традициями и высказываниями вождей. Стоило к рассказу о времени, в котором жил стихотворец, добавить воспоминания тех, кто знал поэта, как неожиданно возник совершенно иной образ Владимира Маяковского, поэта, гражданина страны Советов и просто человека.

---

14 мая к острову Цусима прибыла 2-я российская эскадра, которой командовал вице-адмирал Зиновий Рождественский. За её передвижением, как мы помним, внимательно следил Володя Маяковский. Завершив долгий и утомительный переход от Петербурга до Дальнего Востока, русские моряки вступили в бой с Императорским флотом Японии. Битва продолжалась двое суток.

Вот как то сражение описал Владимир Джунковский, незадолго до того произведённый из майоров сразу в полковники:

«16 мая вся Россия содрогнулась – было получено потрясающее известие о гибели эскадры адмирала Рождественского под Цусимой. Русский флот погиб, из 11 броненосцев, 9 крейсеров, 9 миноносцев, 4 транспортов только 2 крейсера и 2 миноносца пробились через кольцо японской эскадры. Страшное несчастье обрушилось на Россию, всё было забыто, только «Цусима» была у всех на устах».

Всем стало ясно, что война проиграна. Об этом наверняка тоже много говорили в семье Маяковских. А через девятнадцать лет в поэме «Владимир Ильич Ленин» появились строки:

«Девятое января.

                    Конец гапонщины.

Падаем,

          царским свинцом косимы.

Бредня

          о милости царской

                    прикончена

с бойней Мукденской,

                    с треском Цусимы.

Довольно!

          Не верим

                    разговорам посторонним!»

В мае 1905 года в доме кутаисца Иосифа Гветадзе состоялась губернская конференция РСДРП. В её работе принял участие и Коба Джугашвили (он и в июне продолжал жить в Кутаисе).

А в Иваново-Вознесенске в том же мае вспыхнула стачка текстильщиков.

В июне произошло восстание в польском городе Лодзи.

21 июня, встречаясь с представителями дворян, крестьян, торговцев, промышленников и людей науки, царь сказал:

«Только то государство и сильно и крепко, которое свято хранит заветы прошлого».

Но российское общество будоражили уже новые «заветы», которые то и дело возникали в глубинах революционного подполья.

Тревожное время

28 июня Москву потряс ещё один террористический акт, о нём – Владимир Джунковский:

«Во время приёма посетителей московский градоначальник граф П.П.Шувалов был ранен тремя пулями в то время, когда углубился в чтение прошения, поданного ему одним из просителей. Граф Шувалов сразу упал, потерял сознание и, не приходя в себя, умер между 2 и 3 часами дня…

Убийцей оказался слушатель Петербургского учительского института Куликовский, который был задержан в Москве несколько времени назад по обвинению в политическом преступлении и содержался в Пречистенском полицейском доме, откуда бежал несколько дней назад».

Да, Павла Павловича Шувалова застрелил Пётр Александрович Куликовский, член Боевой организации эсеров. Суд приговорил его к повешенью.

Пётр Куликовский подал прошение на «высочайшее имя», и приговор ему был изменён на бессрочную каторгу. Убийцу московского градоначальника отправили в Сибирь – в Акатуйскую каторжную тюрьму.

В июле генерал-губернатором Москвы стал генерал от инфантерии Петр Павлович Дурново, а вице-губернатором – полковник Владимир Джунковский, который об уходе с поста предыдущего главы первопрестольной написал так:

«А.А.Козлов, простившись со всеми членами генерал-губернаторского управления, отправился тем же порядком, как и пришёл, со своей кухаркой, пешком на свою старую квартиру в номера Троицкой в конце Тверского бульвара и вскоре, не заезжая в Петербург, получив бессрочный заграничный отпуск, 2 августа выехал за границу…

При моих поездках за границу я встречался там с А.А.Козловым, который на мой вопрос, не тяжело ли ему жить всё время за границей, отвечал, что в России ему было бы ещё тяжелее, так как он не в силах был бы видеть весь тот хаос, среди которого жила Россия последние годы, и быть свидетелем, как она постепенно катится с горы».

Если так считал бывший генерал-губернатор, то не трудно себе представить обстановку, сложившуюся на тот момент в Москве. Не случайно Людмила Маяковская вернулась в Багдады раньше, чем планировала. Она вспоминала:

«Я приехала домой революционно настроенная, привезла с собой литературу, легальную и нелегальную».

Брата она охарактеризовала так:

«Он был насыщен революцией, горел и жил её судьбой. Я видела в нём юношу, которому было близко и интересно всё, что касалось революции, поэтому я дала ему читать всё, что привезла».

В «Я сам» об этом – отдельная главка «НЕЛЕГАЛЬЩИНА»:

«Приехала сестра из Москвы. Восторженная. Тайком дала мне длинные бумажки, нравилось: очень рискованно. Помню и сейчас. Первая:

Опомнись, товарищ, опомнись-ка, брат,

скорей брось винтовку на землю.

И ещё какое-то, с окончанием:

… а не то путь иной —

к немцам с сыном, с женой и с мамашей…

(о царе).

Это была революция. Это было стихами. Стихи и революция как-то объединились в голове».

Людмила Маяковская:

«В Володе я почувствовала взрослого человека, шагнувшего далеко в своём развитии. Я считала возможным говорить с ним как с равным. Познакомила его с нелегальными стихами и песнями. Володя их читал и заучивал наизусть».

В июне 1905 года вспыхнуло восстание на броненосце «Потёмкин». Это событие обсуждала вся Россия. Но в автобиографии Маяковского оно не упомянуто – там есть лишь ссылка (в главке «905-й ГОД») на общую обстановку, которая повлияла на результаты его учёбы:

«Не до учения. Пошли двойки».

Чтобы перейти в следующий класс, потребовалась переэкзаменовка.

Этот экзамен был сдан только в августе.

Осенью, как о том сказано в «Я сам», обстановка накалилась ещё больше:

«Пошли демонстрации и митинги. Я тоже пошёл. Хорошо. Воспринимаю живописно: в чёрном – анархисты, в красном – эсеры, в синем – эсдеки, в остальных цветах – федералисты».

Социалистами-федералистами называли в ту пору членов грузинской партии, требовавшей для Грузии территориальной автономии в составе России.

Наместником Кавказа был тогда граф Илларион Иванович Воронцов-Дашков, назначенный на эту должность высочайшим указом в феврале 1905 года. Граф, в свою очередь, доверил должность губернатора Кутаиса своему давнему другу Владимиру Александровичу Старосельскому, агроному-виноградарю, уже давно работавшему в Грузии (возглавлял плодопитомник в селе Сакара Кутаисской губернии).

Вот тут-то нуждавшиеся в оружии эсдеки и задумали прорыть подкоп, чтобы добыть тысячи две винтовок.

Неустрашимый Коба Джугашвили, который, как мы помним, прибыв в Кутаис, снял домик неподалеку от цейхгауза (оружейного склада), организовал всё, как надо. Специально отобранные люди принялись копать. Они наверняка добрались бы до оружия, если бы в дело не вмешались неблагоприятные почвенные условия. Работу пришлось бросить на полпути, винтовок эсдеки не получили.

А гимназист Маяковский продолжал тем временем получать свои двойки.

Революция продолжается

Из воспоминаний вице-губернатора Москвы Владимира Джунковского:

«3 октября на митинге в Военно-медицинской академии в Петербурге рабочими был решён вопрос о всеобщей забастовке, после чего забастовка стала охватывать всю железнодорожную сеть. Забастовочное движение начало приостанавливать работу на фабриках, заводах, остановились трамваи, конки, стачка широкой волной охватила всю Россию».

13 октября 1905 года Московская городская дума под влиянием революционных настроений тоже приняла решение о начале всеобщей забастовки («не исключая больниц и водопровода»), что, по словам Владимира Джунковского…

«… ускорило то бедствие, которое пало, главным образом, на неимущее население столицы, когда Москва осталась без воды, а больные в больницах были брошены на произвол судьбы…

В Москве забастовка была в полном разгаре, поезда не ходили, на улицах была темнота…».

Для борьбы с забастовкой и забастовщиками при активнейшем участии Департамента полиции был создан «Союз русского народа». Начались погромы и политические убийства.

Особый подъём ощущала тогда партия социалистов-революционеров. Несколько громких террористических актов невероятно подняли её авторитет. Желающих пополнить партийные ряды было очень много. А теми, кто хотел стать членом Боевой (террористической) организации, можно было, как говорится, пруд прудить.

Историки подсчитали, что за первое десятилетие XX века в России было совершено 263 террористических акта, объектами которых стали 2 министра, 33 генерал-губернатора, 16 градоначальников, начальников жандармских окружных отделений, полицеймейстеров, прокуроров, руководителей сыскных отделений, 7 генералов и адмиралов, 15 полковников, 8 присяжных поверенных, 26 агентов полиции и провокаторов. И это, не считая терактов, которые совершались без санкции партии.