Галина Дитрих - Олег Рязанский

• Название: Олег Рязанский
• Автор: Галина Дитрих
• Жанр: Попаданцы
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-98604-256-5

«Не то, что входит в уста, оскверняет человека, но то, что выходит из уст…» Эта библейская истина, высказанная Иисусом Христом, стала, вероятно, основополагающей для авторов неординарной книги о неординарном герое русского средневековья князе Олеге Рязанском.

Тщательно изучив и пропустив через себя суждения историков, мифы и легенды о нем, как добрые, так и не очень, авторы не «осквернили» своих уст недобрыми словами и создали книгу необыкновенной и проникновенной красоты и чистоты.

---

Едва ноги унес от разъяренных зевак Олег Иванович, князь рязанский, любитель одиноких поездок. Без охраны и в одежде не княжеской. Ни оружия при нем достойного, ни удостоверения личности… Попробуй доказать толпе, что ты есть князь и шапка на твоей голове твоя собственность. Личная, видимая, не снимаемая и, значит, недвижимая. Отороченная золотым рысьим мехом с серебряной проседью – одна такая на всю рязанщину!

Подумать только, что из-за шапки, на другую похожей, князь рязанский своей головы мог лишиться!

Эпизод 6 Пришельцы. Земные и небесные

1379 год

На перепутье лета с осенью приостановил своего коня князь рязанский, посмотреть-проверить как жизнь течет-движется, все ли в порядке на земле приокской…

Вдруг, нечто вылетело из низкой тяжелой тучи и плюхнулось в пограничье воды с сушей! Грязь с брызгами деревьев выше! И вновь тишь, гладь да благодать: лес, река, в засаде стрекоза с большими круглыми глазами, отлетных журавлей прощальный круг и листья с березок летящие, ну, как обойтись без березок?

Прошли ватажники с добычей в плетенках. У кого клюква-ягода, грибы-боровики, у кого раки шевелятся. В отдалении, в тени деревьев княжья охрана, полагающая, что князь рязанский их не видит.

Ворон вскрикнул! Из-за мыса за излучиной вниз по реке самотеком три лодки выплыли. Княжий конь навострил уши, кого усмотрел своим круговым зрением? Пригляделся и всадник… Ого! На передней рулит сам князь московский! Башковитый, сановитый, ухватистый…

Окликнул его Олег Иванович, рукой махнул, дескать, заворачивай, греби к берегу на сходни, к пристани! Тот понял, но сплоховал, попал в стремнину, где две струи водоворотят, противоборствуя друг другу. И ветер сменил направление, полоснул волною в лицо. Лодку качнуло, борт дал опасный крен и князь московский ухнул в воду! По горлышко! Выбрался на берег, отряхнулся – на солнце теплынь, но вода-то мокрая! Пока облачался в сухую одежду конвойного, туча на небе пустила слезу и пришлось бежать, чтобы не вымокнуть снова. По ходу бега Олег Иванович донимал пострадавшего вопросами:

– И куда твой конвой глазами глядел? И сам почему, весло из рук выпустил?

– В подводной коряге застряло весло, ни туда, ни сюда, ни назад, ни обратно…

– Коряга, похоже, живая… С хвостом и плавниками… Кадомский сом здесь балует, водяным притворяется. Щука, хоть и зубастая, но к человеку уваженье имеет, а сом хозяином себя чувствует, чуть что не по нем – на дно или в траву добычу утянет. И сам вроде змеи: без чешуи, голый, гладкий, скользкий и дышит шумно…

Далее выяснилось, что путь князя московского лежит в Суздаль, к тестю. С делом сугубо личным, а не государственным… Что повлияло на князя московского, купание незапланированное или от простуды крепкая медовуха, только потянуло его на откровения:

– Накануне казни сына последнего тысяцкого, два часа я ему вдалбливал свое последнее слово. Он слушал, кивал, соглашался, поддакивал, а сам пристально смотрел на мой золотой пояс, надеваемый в особых случаях, и считал на нем каменья драгоценные… Шесть рубинов величиной с вороний глаз насчитал, восемь изумрудов размером чуть поменее, двенадцать алмазов брильянтовых в жемчужном оперении и заявил, что дома в отцовом сундуке лежит точно такой же золотой пояс чешуйчатый с точно такими же каменьями! Что этим заявлением он хотел выразить? Однако, при описи имущества казненного, пояса с каменьями не оказалось. Куда пояс запропастился? Пояс не перстень, в щель не закатится… Возник вопрос, откуда мог появиться двойник моего пояса или у сына тысяцкого перед казнью в глазах двоилось? Не княжье дело заниматься дознанием, а поручить сыскарю то же самое, что показать пескарю наживку щучью. Пойдет дознаватель кругами, наткнется на след ожившего казненного и таких дров наломает…

Дмитрий Иванович мыслил в правильном направлении, но, как и всякий дилетант, споткнулся, свернул не в ту сторону, не довел расследование до конца. Иначе, поверил бы в существование двух одинаковых поясов, один из которых с фальшивыми каменьями. Тот, что опоясывал его живот в особо торжественных случаях. Подмененный на его собственной свадьбе почетным гостем – последним московским тысяцким! Отцом казненного… Только через шестьдесят лет всплывет эта история. На свадьбе Василия Косого, внука Дмитрия Ивановича, что послужит причиной военного конфликта между дядьями и племянниками с позорным двойным ослеплением. Но сам Дмитрий Иванович до этого не доживет…

Разоткровенничался князь московский о делах семейных, а они государственными оказались. Повздыхал Дмитрии Иванович, переключился на другую тему. Тоже государственного значения:

– Осведомители донесли, будто к тебе, Ольг Иванович, переметнулось от меня два именитых боярина. Имеют право. Да и я не против. Скандалисты, смутьяны, правдоискатели…

– Не отказал им, – подтвердил Олег Рязанский, – принял, честь по чести. Ты же сам не раз говорил: пришел к тебе человек, радуйся! Обмой, накорми, дай ему безвозмездно топор, пилу, лопату, землю дай гулящую – пусть обустраивается. Что я и сделал. А причину переезда не выспрашивал, не те птицы перелетные…

– И правильно. Всяк знает, что на одно и то же событие у двух лиц есть три мнения. – Перевел гость взор на потолок из тесаных уголком сосновых бревен, отчего они светились даже при малом свете, и стал рассказывать с горячностью, как после казни сына тысяцкого всерьез перессорились меж собой думские бояре, главная опора трона московского. Из-за расхождения взглядов, касаемых лишения человека жизни путем казни и права человека на эту самую жизнь. Два союза организовали, думскую стольную на две части перегородили… На взгляд князя московского, союз – это крепко сжатый кулак, а не пальцы растопыренные!

После короткой незапланированной паузы Дмитрий Иванович продолжил свой монолог:

– Один раз пошел у них на поводу, так они изготовились на шею сесть. Дескать, у них работы невпроворот и расширились до девяти человек, четвертую скамью к столу приставили, для выработки устава, по уточнению состава, распределения обязанностей. И снова песня не в лад. Одни за расширение своих полномочий, другие – за укорочение своих обязанностей с возложением последних на главенствующее лицо. Разве серьезны их уверения, будто пятеро мыслят лучше семерых, а трое лучше пятерых? И в результате учредили должность главаря, лучше всех остальных думающего!

– И кого выбрали?

– Вовек не догадаешься! Чтобы не зреть во главе себя никого из противоборствующих сторон, назло друг другу, всучили бразды управления ими, молодому…

– Толковому…

– Бездарному отпрыску старинного рода боярского, в жилах которого течет всего одна капля крови рюриковой и ничего более. Хотим сына Михалыча, дружно прокричали они за самим себе навязанного возглавителя! Доверили коту рыбицу… Пусть сначала наведет порядок на своей усадьбе, чтобы у его коров был коровий удой, а не козий! Мне в хомуте княжеском тоже не легко ходить, но терплю, опереться-то не на кого, каждый в свою сторону одеяло тянет. Второй месяц указ выдумывают, обязующий всяческое лицо в оговоренный срок уведомлять о своих доходах с пахотной земли, с лесных угодий, с поголовья дикого зверья, ремесленных промыслов, торговых махинаций…

Внимал Олег Иванович сетованиям гостя московского, вздыхал, ус щипал левый, чего только в горячке не наплетет лицо, властью облеченное…

Если заглянуть в глубокую трещину прошлых тысячелетий, то обнаружим, что главные княжьи советчики не изобретали ничего нового. Доходы, налоги, взыск – три зубра, на которых зиждется любая власть. Еще при египетских фараонах до тьмы египетской существовал закон с предписанием своим подданным: под страхом смертной казни оповещать администрацию фараона о состоянии своих доходов по всем видам деятельности… Князь московский об этом не слыхивал, иначе вскипел бы, вошел в раж, а не жевал вяло блины, заедая раками.

– Все же ты зря погорячился, изгнав строптивцев, – заметил хозяин.

– Я? – от удивления у гостя из рук даже рак выпал. – Они уехали по собственному желанию! Добровольно! Ишь, страдальцами прикинулись, беженцами!

– Для кого беженцы, а для меня – пришельцы, – возразил Олег Иванович, – пришлые люди упорные, рукастые, головастые, смекалистые!

– Бездельники и лентяи! – раскипятился Дмитрий Иванович, – не счесть, сколько их по дорогам шляется! На жалость бьют, дескать, они не сами уехали-и-и, их, несчастных, выгнали-и-и… Там – выгнали, тут – не приживаются. Не вглядясь попристальней, не разберешь, кто бродяжничает? Беглец ли от суда праведного, воин увечный без семьи оставшийся, попрошайки извечные или переселенцы на целинные подсечные земли? Погорельцы или лица разбойные под ликами богомольцев-странников? Приобвыкли жить подаянием на хлеб, на соль, на косточку, на крещение – прощение, на прирост, на погост, на домовину, на церкву Божию…