Михаил Воробьёв - Япония в III-VII вв. Этнос, общество, культура и окружающий мир

• Название: Япония в III-VII вв. Этнос, общество, культура и окружающий мир
• Автор: Михаил Воробьёв
• Издательство: Наука
• Жанр: История
• Год: 1980

Книга представляет собой первую в советском японоведении попытку фундаментального, комплексного анализа истории Японии в III–VII вв. В ней рассматриваются основные аспекты этнической, социально-экономической и культурной — истории населения Японских островов того периода. Автор подробно исследует сложный процесс возникновения феодальной государственности и классической культуры Японии.

---

Японские этнологи в последние десятилетия особенно интенсивно разрабатывают южные этногенетические связи японцев. Янагида Кунио утверждает, что о-ва Окинава, в частности о-в Миякодзима, были оплотом предков японцев, которые двигались в поисках земель для расселения и наконец достигли Японии [9]. Вакамо ри Таро, изучая татуировку, определил, что народы Юго-Восточной Азии заселили Японию еще до проникновения туда риса [10]. С 40-х годов XX в. возросло внимание к западному направлению, приведшее к разработке широкоизвестной теории миграции на Японский архипелаг воинственных кочевников Восточной Азии. Как утверждает Эгами Намио, кочевники прошли через Маньчжурию и Корею, формируя там свои государственные образования, в III–IV вв. вторглись на Японские острова, где и создали правящую династию государства Ямато [Egami, 1964, 1963].

За эти десятилетия подтвердилось, что японская народность сложилась в результате неоднократных смещений в разное время многих этнических пластов самого разного происхождения. Но удельный вес этих пластов, условия, время, когда они появились, еще до конца не выяснены.

Западноевропейская и американская этнография за последние 20 лет сказала не так много нового по вопросам этнической истории древних японцев. Э. Киддер разбирает вопросы этногенеза японцев в связи с появлением культуры раннего металла (яёи) и протоисторической курганной культуры [Kidder, 1959]. Г. Сан- сом много места уделяет разбору миграций и этнических компонентов, составляющих японскую народность, причем особо останавливается на северном направлении [Sansom, 1962]. Большой груд Ш. Агенауэра целиком посвящен этногенезу японцев, но, к сожалению, главным образом на неолитической стадии [11]. Причем если Э. Киддер рассматривает проблему с археологических позиций, Г. Сансом — с позиций культурно-исторических, то Ш. Агенауэр привлекает очень широкий круг источников: антропологические, этнографические и — главное — лингвистические.

Значительные плоды принесло изучение этногенеза японцев в СССР. Первой послевоенной работой явилась статья археолога А. П. Окладникова, к которой приложена обширная библиография, составленная Н. А. Береговой. За ней последовали работы этнографа Н. Н. Чебоксарова и антрополога М. Г. Левина. Результатом их совместного труда явилась интересная обобщающая работа [12]. В книге М. Г. Левина, изданной посмертно, освещены основные этапы этнической истории Японии и сложение антропологических типов [Левин, 1971]. В ней широко использованы личные обмеры автора, литературные данные, материалы смежных наук. Этногенезом японцев много "и плодотворно занимался С. А. Арутюнов. Он показал сложное влияние миграций с Корейского полуострова на традиции архипелага [Арутюнов, 1961], создавшее культуру раннего металла. Он и Б. Г. Григоренко обратили внимание на взаимосвязи между Арктикой и Японским архипелагом [13].

Ликвидация серии политических запретов, существовавших в довоенной и особенно в воюющей Японии, привела наряду с другими причинами к заметному оживлению в области изучения истории Японии, в том числе древней и средневековой [Saeki, 1977; Japan…, 1965; 1970; Japon…, 1960; Takahashi, 1956].

В 23-томной «Истории Японии», выпущенной издательством «Иванами сётэн», суммированы последние достижения японской науки, а разработки выполнены с учетом положений основоположников марксизма-ленинизма [Иванами…, 1962, т. 1–4].

В периодизацию древней истории вводятся понятия «дикость», «варварство» и «цивилизация». Дикость подразделяется на ранний период (докерамическая культура и палеолит) и поздний период, включая неолитическую культуру дзёмон (VIII–VII тыс. — IV в. до н. Варварство охватывает энеолитическо-бронзовую культуру яёи (III в. до н. э. — III в. н. э.) и ранний железный век — курганный период (вторая половина III — конец IV в.). Цивилизация начинается с первых пяти царей Ямато, исторически досто-верных, т. е. с начала V в. (Сырицын, 1970, с. 53).

Тенденция комплексного изучения проблемы Ематай, претворившаяся организационно в симпозиумах, общих сборниках, наметилась еще в 50-х годах (см., например, сборник «Яматай коку»). В 1965 г. Ассоциация истории права созвала симпозиум, на котором знаменитое «Владение царицы» было охарактеризовано как образование, переходное от федерации племен к ранней государственности. Позднее Уэда Масааки высказал мнение, что Ематай — это глава союза мелких племенных объединений и может считаться идентичным Ямато, располагавшимся в Кинай [Уэда, 1959]. Эноки Кадзуо развил теорию нахождения Ематай на Кюсю в виде союза местных племен [Эноки, 1960]. Иноуэ Мицусада утверждает, что союз во главе с Ематай был свободной федерацией мелких, «карликовых» государств, а режим Ямато оформился не ранее чем во времена правления Одзина, т. е. в конце IV в. [Иноуэ, 1960]. По схеме Тома Сэйта процесс становления японского государства развивался в такой последовательности: племенной союз (будзоку рэнго) — союз мелких государств (сёкокка рэнго) — объединение страны (кокудо тоицу). Ематай по этой схеме сохраняло сильные пережитки племенного союза, но находилось на стадии союза мелких государств Северного Кюсю [Тома, 1960]. Сторонники размещения Ематай на Северном Кюсю, учитывая внешнеполитический фактор, относят объединение всей страны ко времени ослабления Китая, т. е. к IV–V вв.[14]. Мидзуно Ю и Иноуэ Мицусада связывают объединение с восточным походом выходцев из Кореи [Mizuno, 1968; Иноуэ, 1960]. Последние, двигаясь с юга Кюсю на север, завоевали Ематай, а потом пошли на восток, в Кинай, где правитель Одзин основал новую династию. Эгами Намио роль, создателей новой династии отводит конникам-тунгусам, которые в IV в. н. э. через Северное Кюсю проникли в Ямато [Egami, 1964].

Отражение объединения страны ищут и в эпической литературе. Историки и филологи упорно разыскивают в Японии следы «героической эпохи» («эйю дзидай») [15]. В основе дискуссии о «героической эпохе» лежит разное понимание социальной структуры Японии в III–IV вв. В то время как адепты теории «Ематай в Кинай» настаивают на раннем образовании деспотического госу-дарства— во II–III вв. н. э. (Уэда Масааки, Сэки Акира, Кобаяси Юкио), сторонники теории «Ематай на Кюсю» считают III–IV вв. периодом первобытной демократии, олигархической власти влиятельных семей и лишь в V в. допускают существование деспотической царской власти (Тома Сэйта, Исимода Сё, Иноуэ Мицусада). Сторонники теории сакрального характера царской властн возводят ее к концу IV в. [Waida, 1976].

В 1964 г. Институт японской культуры созвал симпозиум по вопросам происхождения японского государства. Центральное место в работе симпозиума заняла дискуссия по концепции Эгами Намио о двух завоеваниях, приведших к воцарению Судзина (начало IV в.) и Одзина (конец IV в.) [16]. Основной социальной ячейкой в этот период представители рассматриваемого направления считали институт удзи (клан). Но в определении указанного поня-тия существует значительный разнобой. Сейчас японские историки склонны оценивать структуру удзи как «фиктивно-кровнородственную организацию», где господствовали «ложнопатронимические отношения». Разбирая функциональную сторону удзи, Абэ Танэхи- ко пришел к выводу, что удзи — это система управления, созданная государством Ямато для обеспечения господства влиятельных семей над зависимыми (бэминами) [17]. Этих зависимых большинство японских исследователей рассматривают как рабов японского типа [Наоки, 1964; Кадоваки, 1960]. Сиодзава Кимио рассматривает удзи как организацию для взимания дани-ренты [Сиодзава, 1958]. В этом Каваото Нохэй видел признак зарождающегося феодального общества, крепостнический вариант которого он усматривал в системе «рицурё», т. е. «правовом государстве» VIII–IX вв.[18]. Основы этого «правового государства» были заложены в ходе реформ Тайка, которым посвящено множество работ, подробно рассмотренных И. М. Сырицыным [Сырицын, 1973].

Проблема оценки социально-экономического строя Японии в III–VII вв. — одна из наиболее острых и спорных [Конрад, 1937; Поздняков, 1962; Сырицын, 1977, 1969; Тихвинский, 1967].

Выдвигались утверждения о существовании в древней Японии рабовладельческого строя (Такигава Масадзиро), причем иногда в классической его форме (Ватанабэ Есимити); деспотии, сложившейся в условиях азиатского способа производства (Сиодзава Кимио); феодальной формации, господствовавшей в стране сразу же после окончания первобытного этапа (Хаякава Дзиро); о наличии собственного исторического пути, непохожего на всемирный (Иси — мода Сё), в виде, например, так называемой «древней императорской системы», «героической эпохи» (Тома Сэйта), «правового государства» («рицурё кокка»).

В настоящее время в Японии наиболее популярна концепция рабовладельческого строя, якобы господствовавшего в стране с конца первобытности и до X или XII в. [Мацуока, 1970]. Причем варианты рабовладельческой системы предлагаются разные. Наряду с классическим направлением — идеей «деспотической империи» — распространена концепция «всеобщего рабства» на базе азиатского способа производства [Shiozawa, 1965, с. 70–71].