Николай Черкашин - Арена. Политический детектив. Выпуск 3 [сборник]

• Название: Арена. Политический детектив. Выпуск 3 [сборник]
• Автор: Николай Черкашин
• Издательство: Московский рабочий
• Жанр: Политический детектив
• Год: 1989
• ISBN: 5—239—00206—1

Произведения, включенные в данный сборник, рассказывают о царских офицерах-заговорщиках, действовавших в канун Октября; о нравах, царящих в буржуазной военной контрразведке; о протесте молодежи против бездуховности и отчуждения в обществе потребления; об изощренном преступлении, в котором на равных участвуют коррумпированная полиция, представители прессы и сверхбогачи.

---

О том, чем все это кончится, я в данный момент не догадывался.

Продолжение и окончание письма Гельмута Гёльмца из следственной тюрьмы Брамме.

«Когда я отнес три ружья господина доктора Рейнердса в его бильярдную наверх, я, к моему огорчению, обнаружил, что двумя из них нельзя пользоваться. Мои старания относительно их починки ни к чему не привели и только отняли дорогое время.

Оставалась одна малокалиберная винтовка, «винчестер-магнум-22». Длина ствола у нее больше полуметра, а убойная сила метров до 400. Мне, старому стрелку, это хорошо известно. Патронов хватало, целых пять штук. Это вам для информации.

Старался я не зря: удалось приладить оптический прицел.

Сначала я посмотрел через него на мою дочь. Знали бы вы, что я пережил, когда увидел Гун-хильд, которая сидела как на дымящейся бочке с порохом. Моя дочь, для которой я день и ночь вкалывал, чтобы она выучилась и имела на все остальное.

А этот преступник, там, в классе, хотел отнять у меня все, что у меня было. Вы захотите спросить, господин Гёльмиц, а как насчет вашей жены? Тут угольки уже давно потухли. Поверьте, кроме Гунхильд, у меня никого нет!

А тут такое!

Но теперь ее судьба снова в моих руках. «Помоги себе сам, и бог тебе поможет!»

Увидеть меня в водонапорной башне никто не увидел, потому что я прятался за портьерой. По моим расчетам, от окна бильярдной до класса І метров 150, что вы, конечно, уже сами перепроверили… На таком расстоянии я — стрелок, многократно имеющий призы, — попаду легко.

Вы спросите, не искал ли меня кто. Кому меня искать? Да и переполох такой… А жена моя в этот трагический день как раз поехала в Бремен за покупками. Выходит, опасаться насчет этого было нечего.

Ну вот, Плаггенмейер у меня на мушке, оставалось только нажать на спуск. Вы спросите, почему я медлил. Я вам так скажу. Сомневался я. Не попаду я с первого раза в Плаггенмейера, он взорвет свою бомбу — всем смерть. Когда я стреляю по мишени, рука у меня не дрогнет. А тут голова Плаггенмейера. Он, конечно, преступник и заслуживает смертной казни, но всего месяц назад он с Коринной сидел у нас дома на кухне. Легко ли тут выстрелить! Но в конце концов Гунхильд мне дороже Плаггёнмейера. И ради такого я не стану жертвовать мою плоть и кровь. Я уже хотел было нажать на спуск, как вдруг подумал: а чего это снайперы из спецкоманды давно не выстрелили, если все так просто? Не дураки же они. А что, если Плаггенмейер успеет нажать на взрыватель или упадет на него? Или я случайно попаду в портфель с бомбой? Или он, уже умирая, успеет выстрелить и попадет в мою дочь?..

Тогда я и Гунхильд не помог, а навредил, а это не в моих интересах.

Стою я с винтовкой и думаю, а тут во дворе гимназии появляется доктор Карпано.

Я знал, что он тоже на подозрении. Он или господин Блеквель совершили тот наезд, а моя Гунхильд не раз и не два говорила мне: «Папа, из них двоих я подозреваю доктора Карпано!»

А Плаггенмейер сказал, чтобы ему предоставили убийцу, не то…

Я решил рассуждать по логике. Если Гунхильд уверена, что Коринну убил Карпано, значит, Плаггенмейер тоже — сколько раз они вместе сидели и обсуждали.

И если я насчет этого правильно решил… то я мог очень даже просто спасти Гунхильд, убрав доктора Карпано.

Плаггенмейер, подумал я себе, мы с тобой заключим пакт. Я убираю с экрана убийцу твоей невесты и дарю тебе твою месть, а ты отдашь мне мою дочь Гунхильд».

Теперь Плаггенмейер не вмешивался в ход событий — он сам стал пассивным объектом происходящего. Он находился в том же состоянии, что и в самом начале событий, состоянии, которое мы охарактеризовали термином «опущенное сознание», — именно к нему всегда стремился доктор Карпано, когда в ходе аутогенной тренировки повторял раз за разом: «Я растворяюсь. Я растворяюсь».

За два десятилетия наше общество составило программу действий для человека по имени Герберт Плаггенмейер; теперь она реализовалась, и никто не в силах этому помешать.

Или возьмем пример из области техники. Вокруг Земли кружит ракета, подчиняющаяся не сигналам земных служб управления, а испортившемуся бортовому компьютеру. И в любое мгновенье она способна рухнуть на Землю, на город вроде Брамме, например. Причем ракета оснащена атомной боеголовкой.

Плаггенмейер выглянул в окно. Вот они, все почтенные граждане города Брамме, собрались на охоту. Они своего лиса загнали. Он в западне.

Он хитрый, как лис. Как черно-бурый лис. Но перед сотней загонщиков он бессилен.

«Я хочу выйти отсюда! Выйти живым! Прочь, прочь отсюда!»

Страх, страх, страх.

Ему хотелось бежать. Но куда? А вдруг они начнут стрелять в него, стоит ему выйти из гимназии? И прежде чем он успеет поднять руки, он уже будет мертв?

Я попросил у доктора Ентчурека бинокль, призматический бинокль для охотников и друзей природы, как написано на футляре. И в бинокль наблюдал за Плаггенмейером в тот момент, когда во дворе гимназии появился доктор Карпано.

Страх, написанный до того на его лице, мгновенно сменился выражением жгучей ненависти. Лишь в этот момент я по-настоящему понял, что подразумевается, когда специалисты-медики говорят об агрессивности.

Доктор Карпано взял в руки мегафон.

— Вы хотели поговорить со мной, господин Плаггенмейер?

— Я намерен рассчитаться с вами и на этот раз не позволю молоть всякую чепуху.

— Господин Плаггенмейер…

— Молчать! — перебил он Карпано. — Слушайте меня внимательно. Вы сделаете признание здесь и сейчас, перед всеми людьми. А если откажетесь или начнете выкручиваться, тут все взлетит на воздух, и смерть всех школьников и вашего коллеги будет на вашей совести. И не воображайте, что сумеете провести меня. Никакие уловки не подействуют…

Молчание.

— Спрашиваю в последний раз: вы сбили на шоссе Коринну Фогес?

Ответа нет.

Плаггенмейер начал считать:

— Раз…

Ничего.

— Два…

Все еще ничего.

— И тр…

— Стоп! — крикнул доктор Карпано. — Да.

— Это сделали вы?

— Да.

Я опустил бинокль и уставился на Карпано, стоявшего у бруствера вполоборота к открытому окну класса. Не знаю, действительно ли все стоявшие в непосредственной близости от него инстинктивно отступили назад; во всяком случае, этот человек неожиданно оказался как бы изолированным, отторгнутым толпой, именуемой сообществом.

Признание Карпано смутило самого Плаггенмейера; прошло несколько секунд, пока он продолжил допрос:

— Вы не лжете? И не станете опровергать свои показания на суде?

— Нет. Пусть господин Кемена занесет мои слова в протокол, я подпишу.

В голосе Карпано слышался отзвук металла. Может, дело в усилителе мегафона, может быть, именно поэтому слова Карпано прозвучали так, будто он выучил их на память. Неужели он не понимает, что сам сунул голову в петлю? Почему он не стал все начисто отрицать? Поверил, что Плаггенмейер действительно приведет свою угрозу в исполнение? (Честно признаюсь, я в этом сильно сомневаюсь. Но не я стоял перед выбором…)

К Карпано подошел Бут, взял у него мегафон из рук и проговорил:

— Здесь стоят сотни свидетелей, слышавших признание, господин Плаггенмейер. Я беру на себя ответственность за то, что на суде все будет зафиксировано как полагается.

Он передал мегафон Карпано, странно посмотрев на него при этом.

— Почему он не остановился? — услышал я голос Плаггенмейера. — Он врач. Оказать помощь — его обязанность!

Карпано промолчал.

— Я хочу знать, почему вы не остановились, Карпано?

— Потому, что я… — пробормотал Карпано, опустив голову.

— Не понимаю. Говорите громче, чтобы все слышали!

Карпано приблизил мегафон к губам.

— Меня словно замкнуло. Нажал на педаль газа, вот и все. Последствий я себе тогда не представлял.

Конечно, подумал я. Нервы не выдержали. Случается. Был, например, за рулем под градусом и опасался, что окажется замешанным в историю, которая повлияет на его карьеру. Но в любом случае все сложилось для него хуже некуда. Ни одна собака знать его не захочет.

Или он все-таки клевещет на себя? Чтобы потом, на суде, взять свои слова обратно, ибо он признал себя виновным с единственной целью — образумить Плаггенмейера. Если преступление действительно совершено им, почему на его машине не найдено никаких следов?

О чем-то подобном подумал, очевидно, и Плаггенмейер, потому что он крикнул:

— Вы лжете! Будь оно так, крыло вашей машины было бы смято. Как вы это объясните?

— Оно и было смято! — прокричал в ответ Карпано.

— Однако полиция ничего такого не обнаружила…

В это мгновенье раздался выстрел.

Один-единственный выстрел, сделанный откуда-то со стороны водонапорной башни.

Карпано ранило в правое плечо.

— Внимание! — крикнул Кемена. — Ахтунг!