Даниэль Клугер - Летающая В Темных Покоях, Приходящая В Ночи

• Название: Летающая В Темных Покоях, Приходящая В Ночи
• Автор: Даниэль Клугер
• Издательство: Млечный путь
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2013

---

Выбрался Хаскель осторожно из-под стола с несчастным пирожком в руке, сел на свой стул и замер. Аппетит его, вполне понятно, остался там, внизу. В самом деле, какой там аппетит, когда надо придумать, как бы поскорей унести ноги от этой чертовой оравы. Не лез ему больше кусок в горло. Сел Хаскель Сандлер на свое место и тяжело задумался. При этом взглядом он блуждал по сторонам, словно в поисках выхода.

А надо сказать, что дверь в залу соседнюю из залы пиршественной была распахнута настежь. И там тоже был накрыт стол, а за столом сидели женщины. Чертовки, как понимал теперь Хаскель. И вот прямо напротив него оказалась молодая женщина, смотревшая на моэля с грустью и сочувствием. А сама женщина была необыкновенной красавицей. В другое время Сандлер от одного взгляда на этакую красоту забыл бы обо всех бедах и несчастьях. Что греха таить: был он по молодости весьма влюбчив, да и сейчас еще нет-нет да и заглядывался на красивых женщин, изредка забредавших в его лавку. Правда, заигрывать с ними он решался только в отсутствие Ривки.

И вот сейчас, несмотря на охвативший его страх, не мог наш моэль не отметить тонкие черты незнакомки, изящный ее наряд и манеры, а главное — тот самый сочувственный взгляд, с которым красавица смотрела на несчастного гостя. Словно сказать хотела: «Ах, реб Хаскель, как же это вы так попались? Сочувствую я вашему несчастью, очень сочувствую. Вы мне глубоко симпатичны, реб Хаскель, и у меня прямо сердце разрывается, когда на вас гляжу».

Тут Хаскеля отвлек его сосед-сандак, предложив выпить и наполнив его стакан водкой ровно наполовину. Хаскель вымученно улыбнулся, но делать нечего — поднял стакан и сделал пару глотков.

И тут почувствовал, как кто-то коснулся слегка его плеча. Обернулся Хаскель — а перед ним давешняя красавица. Он и вытаращил глаза. А красавица вдруг говорит ему негромко:

— Ах, реб Хаскель, как же это вы так попались? Сочувствую я вашему несчастью, очень сочувствую. Вы мне глубоко симпатичны, реб Хаскель, и у меня прямо сердце разрывается, когда на вас гляжу.

Ну, то есть, сказала слово в слово то, что Сандлер подумал. У моэля нашего в голове окончательно помутилось. Всхлипнул он, а красавица ему говорит, еще тише, в самое ухо:

— Идите-ка за мной, реб Хаскель, я вас отсюда выведу. Я и сама здесь случайно оказалась. Да вы не волнуйтесь. Я уж слугам приказала подводу вашу приготовить, стоит она прямо у черного хода. Вы идите за мной прямо след в след, тогда вас никто не увидит.

Тут появилась у нашего моэля слабая надежда на то, что, может быть, еще и выберется он из этой передряги. И унесет отсюда не только ноги, но и деньги. Встал он из-за стола и послушно зашагал за незнакомкой. А та словно не шла, а легко плыла по зале к выходу. И вот ведь удивительное дело! Шел Хаскель за нею, навстречу без конца попадались обитатели Старой усадьбы, а все они смотрели словно сквозь моэля, самого его не замечая. Похоже было, что и правда знала красавица какой-то секрет спасительный.

Так, шагая за нею след в след, выбрался Хаскель Сандлер из дома на высокое крыльцо. А рядом с крыльцом и впрямь стояла его подвода, и Лентяйка громко фыркала, ожидая хозяина.

А вокруг царила глубокая ночь. Над горизонтом висела только что взошедшая тусклая луна.

«Боже мой! — потрясенно подумал Сандлер. — Сколько же я тут пробыл?..»

Лентяйку держал под уздцы здешний конюх. Реб Хаскель испугался было, что тот при виде его кликнет хозяина, а то и что похуже учудит. Но нет, так же, как гости в зале, конюх равнодушно глянул сквозь моэля. Зато перед красавицей он подобострастно склонился.

— Ступай, Цудрейтер[28], — сказала она, и Хаскель, несмотря на страх, подивился странному имени, так точно подходившему к глуповатой физиономии конюха. — Ошеру скажи: у меня еще дела есть сегодня. Завтра я его навещу.

Конюх убежал.

— Садитесь же, реб Хаскель, — нетерпеливо сказала красавица. — Садитесь, и удачи вам. А то ведь скоро хватятся, тогда не уйти… — И повторила еще раз: — Как же это вы попались?

— А вы, госпожа? — спросил в ответ немного уязвленный Хаскель. — Вы-то ведь, сдается мне, тоже не из этих.

— Точно. — Красавица поникла. — И я не из этих. Это все наказание мне за грехи. Ладно, реб Хаскель, едемте. Вы же не откажетесь меня подвезти?

— Конечно, не откажусь! — Сандлер помог красавице забраться в подводу, сам сел на козлы, дернул вожжи. Лентяйке только того и надо была — взяла она с места так резво, будто за день в конюшне Старой усадьбы сбросила несколько лет.

Отъехав немного, Сандлер оглянулся. И от неожиданности с силой натянул вожжи. Лентяйка остановилась.

Не было позади ни дворца, ни ярко освещенных окон, а только черные изломанные очертания развалин. И полная тишина.

Спохватился реб Хаскель, хлестнул лошаденку. И понеслась его подвода прочь от проклятого места, именуемого Старой усадьбой.

Когда мертвые развалины поглотила наконец ночная тьма, реб Хаскель испытал невероятное облегчение. Правда, он продолжал что есть сил нахлестывать лошаденку, но душа его постепенно возвращалась из пятки, куда провалилась по вполне естественной причине, на определенное ей место. Он даже почувствовал, что сердце уже не колотится как сумасшедшее.

— А куда вас доставить? — поинтересовался воспрянувший духом моэль у своей попутчицы-спасительницы. — Тут скоро будет развилка, так на Яворицы мне поворачивать аккурат вправо. Вы скажите, госпожа, я вас довезу прямо до дому.

— Зачем же лошадь зря гонять? — ответила та. — У меня и в Яворицах знакомых достаточно, так что по дороге мне с вами, реб Хаскель, не беспокойтесь зря.

При этих словах глаза попутчицы странным образом сверкнули, так что реб Хаскель испытал смутное беспокойство. Все же он благодушно кивнул и отвернулся от женщины. Лошадь бежала резво, как будто ей передалось желание хозяина быстрее добраться до дома. Подковы цокали по камешкам, громко скрипели колеса, время от времени слышно было щелканье кнута и причмокивание реба Хаскеля. Эх, как хотелось ему, чтобы отросли у лошади крылья, да чтобы взлетела она, а после вмиг опустилась бы на землю — прямо у него во дворе! Но, как известно, у лошадей крылья не растут. Приходилось терпеть ту быстроту, с которой верная помощница могла передвигаться по разбитой дороге.

Чернота южной ночи меж тем сгустилась еще больше, так что моэль неожиданно испытал затруднение при дыхании. Он натянул поводья так, что лошадь тотчас замотала головой, будто бы соглашаясь с решением хозяина остановиться.

— Ах, как вы точно остановились, реб Хаскель, — сказала вдруг попутчица со смешком. — Я так и знала, что вы точно привезете меня к моему дому.

Моэль тревожно завертел головой, а только никакого дома поблизости не увидал. И то сказать: темень вокруг царила непроглядная. Коль остановишься подле человечьего жилища, пусть даже и в темноте, так непременно угадаешь его присутствие по слабому теплу, исходящему от стен. А тут никакого тепла не почувствовал Хаскель; напротив, ледяным холодом тянуло со всех сторон. Будто в погреб глубокий спустились. И так усиливался холод, что моэля нашего дрожь пронизала от затылка до пяток, он покрепче ухватился за кнут, чтобы не обронить его.

Все же попытался Хаскель улыбнуться:

— Что же… — пробормотал он. — Что же, госпожа моя, темно… Не вижу я дома, но, коли вы сказали, значит, есть… Так и прощайте, госпожа, спасибо вам.

Только она даже не пошевелилась, движенья даже слабого не сделала, чтобы выйти из повозки. Сидела неподвижно, да посматривала на яворицкого моэля. И вот ведь удивительное какое дело, вроде бы и темень вокруг непроглядная, луну закрыли тучи, и звезды тоже, — а вот поди ж ты, очень ясно видел реб Хаскель лицо своей попутчицы и спасительницы. И чем дальше смотрел, тем меньше ему это лицо нравилось. То есть, красота женщины никаких изменений не претерпела, а только в красоте этой видел теперь моэль что-то недоброе. И не видел даже, а чувствовал, необъяснимым образом понимал: самое-то страшное в сегодняшнем приключении у него не позади, а впереди, да, впереди…

Меж тем попутчица улыбнулась ему в ответ на робкую его улыбку (нет, не улыбку вовсе — гримасу), да так, что от белизны ее зубов на миг осветилось словно бы все вокруг.

— Проводили бы вы меня до двери, реб Хаскель, — сказала она вдруг. — Тут ведь десять шагов, не больше. А с лошадью вашей ничего не случится, лошадка ваша постоит на месте, куда ей бежать-то? — Попутчица протянула ему руку. — Ну, хоть сойти с вашей подводы помогите, что же вы, реб Хаскель? Такой учтивый кавалер, а тут вот нате вам.

Ох, как хотелось Хаскелю остаться на подводе, а только кто-то очень сильный словно бы поднял его за шиворот, и послушно он соскочил на землю и повернулся к красавице. А та — надо же — протянула ему руку так робко, что Хаскель невольно потянулся к ней и, смотрите-ка, взял осторожно за руку незнакомую женщину…