Вера Космолинская - Коронованный лев

• Название: Коронованный лев
• Автор: Вера Космолинская
• Жанр: Исторические приключения

Хроники станции «Янус». Первый том дилогии «Deus ex Machina».

Основное время действия — 16-й век. Вокруг да около Варфоломеевской ночи. Причем она — не главная проблема…

---

— А вы уверены, что он сотворен именно им, а не кое-кем еще? — невольно парировал я.

Худой дворянин чуть попятился и неуверенно усмехнулся:

— Шутить изволите?

Ну разумеется, неважно, что когда-то за такие шутки выжгли пол южной Франции.

— Доброй ночи, — пожелал я с неестественной благожелательностью и, втолкнув Огюста в дверь, закрыл ее за нами.

— Это кат-тарская ересь… — с запинкой констатировал Огюст.

Ты смотри-ка… А я думал, он уже спит.

— Ерунда. Случайное совпадение.

— Где вы были? — послышался негромкий холодно-разъяренный голос.

В общем зале, за дальним столом в тусклых отблесках очага сидел отец. Это было отнюдь не внешнее впечатление, но мне показалось, что в глазах его разгораются угли, а борода наэлектризована и вздыблена. Он поднялся и двинулся к нам легко и зловеще как грозовой фронт. Огюст внезапно подобрался, почти пробудившись.

— Мы… мы просто… — начал было он, но нужных слов не нашел.

— У вас что, сомнамбулизм? — Отец пристально посмотрел на рапиру Огюста, которую я все еще держал в руке. Я молча сунул ее Огюсту, Огюст ее взял и тихо стал прилаживать на место. Отец перевел взгляд с нее на Огюста и снова холодно посмотрел на меня. — Вас не было около часа.

Я бросил взгляд на дверь и тихо сказал.

— Нас могут слышать. Мы не думали, что кто-то заметит. Нам нужно было поговорить.

— Я вижу, — отец слегка кивнул на шпагу Огюста и сверлящим взглядом уперся мне в грудь. Я глянул, на что он сморит. Атласный верх колета был в том месте слегка прорван. — Подвергая себя опасности, вы подвергаете опасности всех остальных. Это вы хоть понимаете?

— Это не было опасно, — сказал я.

Он снова посмотрел мне в глаза, и мне показалось, что сейчас я получу затрещину. Но хоть воздух слегка зазвенел, ничего подобного не последовало.

— Искать приключений в темноте — конечно, это очень разумно. Очень разумно навлекать на себя чужие подозрения. Очень разумно заставлять других тревожиться. Огюст, я все понимаю, тебе труднее других и я ничуть тебя не виню, тебе нужно было с кем-то поделиться своими чувствами и поговорить откровенно. Тебе следует знать, что бы ни было, мы на твоей стороне. — Он сочувственно потрепал Огюста по плечу. — У нас всех сейчас только одна сторона — ничего не имеющая общего с теми, что были прежде, и нам нечего делить и не из-за чего спорить. И сейчас тебе очень нужно отдохнуть.

— Да, — тихо ответил Огюст, чуть зарумянившись. — Спасибо.

Полностью проигнорировав меня, отец развернулся, направившись к лестнице.

Огюст посмотрел на меня немного смущенно.

Я промолчал, и слегка подтолкнул Огюста к лестнице. Да в чем дело? В конце концов, мы же взрослые люди. И все-таки у меня появилось ощущение, что я действительно сделал что-то не так.

Добравшись до нашей комнаты, я убедился, что Огюст нашел свою кровать и уже не заблудится, и снова отступил к двери.

— Я ненадолго.

Огюст издал в ответ что-то невнятное, но согласное.

Снаружи было пусто, и в коридоре и в зале внизу. Любитель религиозных тем, по-видимому, оставался на свежем воздухе.

Отец находился не в соседней комнате, а в следующей за ней. По одну сторону от его комнаты располагались девушки, по другую все остальные. Я тихо постучал в дверь и на всякий случай ее толкнул. Заперто. Потом я расслышал изнутри вздох, скрип, засов отодвинулся и дверь открылась.

— Не спится? — с сухой иронией поинтересовался отец. Открыв дверь, он проследовал к кровати, лег поверх нее и взял в руки книгу, повернув так, чтобы свет от свечи беспрепятственно падал на страницы. Макиавелли. «О военном искусстве». Сомнительная вещь — он начисто отрицал роль кавалерии.

Похоже, отец был совершенно спокоен. Он вел себя так, будто ничего не случилось. Но было в этом спокойствии что-то мнимое. Или мне просто так казалось.

— Послушай, — начал я, — я понимаю, что мы несколько… нарывались, но ты же не думал, что мы не в состоянии сами о себе позаботиться?

Отец молчал. Может быть, он и правда, читал.

— Черт возьми, — рассердился я. — Мы же не в двадцатом веке!

Он оторвался от книги и посмотрел на меня с каким-то академическим интересом.

— Нет, — сказал он. — Мы в шестнадцатом. — И снова уткнулся в книгу.

— Тогда что? Что было не так? Знаю, мне следовало поговорить с Огюстом спокойней и раньше, заговорить с ним первым, пока он не дошел до отчаяния. Я этого не сделал, это было глупо, эгоистично и я не находил слов, хотя знаю, что именно мне следовало их найти и ты на это рассчитывал. Но помогло бы это? Он же просто снаряд, который всегда готов разорваться. А снаряды укладывают в песочек и отвозят подальше от города. А если бы я его спровоцировал, и это случилось на людях? Я должен был его просто успокоить? И надолго бы этого хватило? Ему плохо не на шутку, тут битьем подушек не обойдешься!

Увлекшись, я упустил момент, когда он опустил книгу.

— И? — спросил он почти иронично.

— И?!..

— И ты решил, что вправе рисковать собой?

Я изумился.

— Да при чем тут я?..

— А при том, что — что бы мне пришлось потом делать с Огюстом — шею ему сворачивать?

Я поглядел на отца недоуменно.

— Какая чушь! Он ничего бы мне не сделал. В конце концов, когда-то я спас ему жизнь.

— А он — тебе. Значит, вы квиты.

— Тем более — зачем же сворачивать ему шею?

— Я знаю, что ваша дружба уже прошла огонь, воду и медные трубы. Но вы когда-нибудь прежде бывали в такой ситуации, как сейчас?

— Нет. Но мы и в тех ситуациях до них никогда не бывали.

— Безумие — очень тонкая штука.

— Вот и пусть лучше побесится немного сейчас, чем потом.

Отец вздохнул.

— Потом этого тоже будет не избежать.

— Потом будет проще. Все-таки, первый пар уже выпущен.

— Ну, да. — Отец немного помолчал и вздохнул. — Любишь ты все-таки эксперименты.

— Ничего я не люблю. Просто это должно было произойти. Лучше раньше, чем позже, и лучше с меньшими потерями.

— Поговоришь у меня о меньших потерях, — проворчал отец, снова беря в руки книгу. — Дети — цветы жизни — алая и белая розы, как говорил Эдуард Третий… Ладно, молодцы, надеюсь, это хоть как-то нам поможет. Но все-таки, давайте поосторожнее. И давай-ка спать.

— Ладно, — согласился я и напоследок кивнул на книжку. — Ты действительно это читаешь?

— Нет. Притворяюсь. — Он тихо фыркнул в усы. — Надо же как-то вернуть себе душевное равновесие. А тут знакомые четкие объекты рядами и колоннами. Раз — буковка, два — буковка… — Он посмотрел на меня с хитрецой и подмигнул. — Спокойной ночи.

Да, теперь, кажется, наконец, спокойной. Я с облегчением улыбнулся в ответ.

— Спокойной ночи.

Коридор был так же тих. Комната девушек упиралась в глухую стенку, а наша с Огюстом была ближайшей к лестнице. «Мы охраняем рубеж», — подумал я, усмехнувшись: «Если, конечно, не покидаем пост…».

В комнате было темно, если не считать лившегося в окно лунного света. Огюст лежал на своей постели неподвижно, зарывшись лицом в подушку. Прислушался. Дышит. Прекрасно. А вот раздеться он даже не пытался. Пришлось избавить его от самых громоздких вещей вроде сапог и портупеи, с остальным разберется сам, если что-то во сне вдруг начнет его душить. Хотя, если во сне что-то начинает душить, для этого «что-то» даже крахмальный воротничок не нужен.

VI. Путь мертвеца

В головокружительный полет среди бесконечности мертвых звезд врезался чей-то дикий крик. Я вздрогнул как от падения и очнулся в мягкой кровати, с бьющимся сердцем разглядывая серый и бледный в рассветных лучах дощатый потолок. Похоже, я весь взмок от приснившегося мне «звездного ужаса» — я парил в черной пустоте и по своему желанию мог оказаться возле любой звезды, но все они были мертвыми. Они все сияли издали живыми алмазами, но вблизи оказывалось, что это иллюзия, они были только съежившимися комками остывшего шлака — скорость света была слишком медленной, и свет еще шел, а звезд уже не было — ни одной! Они все были мертвыми.

Крик, видно замерший лишь на мгновение, повторился, и я с облегчением уразумел, что кричал все-таки не я. Да и с чего бы? Мне было страшно тоскливо, но… Боже, как же славно иногда просыпаться! Даже по такому поводу!.. Нет, это был даже не крик — самозабвенный визг, какой обычно издает не обладающая благородным хладнокровием дама, обнаружившая у себя под одеялом дохлую крысу.

Огюст, невнятно чертыхаясь, приподнял голову. Волосы у него на голове торчали как сдвинутые набекрень рожки.

— Кого там режут?

— Пока не знаю. — Но вероятность того, что кого-то и правда могут резать, заставила меня тут же сесть на кровати и начать одеваться. В окно никого видно не было. Огюст и так был одет и, судя по всему, успел это отметить, но от попытки сесть со стоном схватился за голову. Так что за дверь я выскочил один. В незастегнутом колете и с портупеей в руках.