Вера Космолинская - Коронованный лев

• Название: Коронованный лев
• Автор: Вера Космолинская
• Жанр: Исторические приключения

Хроники станции «Янус». Первый том дилогии «Deus ex Machina».

Основное время действия — 16-й век. Вокруг да около Варфоломеевской ночи. Причем она — не главная проблема…

---

— Не шмей так ш нами разгофаривать, — сказал он почти ласково и будто бы спокойно, но его акцент усилился, не думаю, что у меня всего лишь зазвенело в ушах. — Барчшук, значшит, только чшто в короли не метил, — он зловеще усмехнулся, — тем лучше, чшто кровь у тебя красная, ты ужше знаешь, а что кишки тонкие?

Я тряхнул головой, чуть не оторвавшейся от удара и сердито посмотрел на него. До чего же и впрямь странные, совершенно прозрачные глаза. Немец со слабой улыбкой медленно сжимал и разжимал пальцы в металлических пластинках. Чепуха, моей крови на них быть еще не могло, хотя я почувствовал, что что-то влажное потекло по скуле, кроме горячей пульсирующей волны.

Немец заговорил еще тише и доверительней:

— Я тебя выпотрошу, как молочного поросенка, не все жше крестьян резать, а уж когда дамочек режшешь… — его глаза подернулись мечтательной дымкой, — особенно тяжшелых… — его пальцы широко растопырились, а потом будто конвульсивно сомкнулись, — давить в пальцах еще тфёплых жшивых младенцевф…

— Ах ты, свинья!.. — яростно крикнул я, выйдя из невольного мгновенного завороженного оцепенения и резко рванувшись, от неожиданности меня едва удержали, но все-таки удержали… Если бы это было пустым бахвальством… Но этот ублюдок не лгал — в ближайшей разоренной деревне я видел именно то, о чем он говорил — у всех моих друзей волосы от такого стояли дыбом, «если бы я увидел того, кто на такое способен, то задушил бы его голыми руками! — говорил Пуаре. — А лучше, сделал бы с ним то же самое!» Я был с ним совершенно согласен. К сожаленью, мне не хватило ни сил ни дыхания на настоящее буйство, скоро я выдохся. Ничего не изменилось. Но да уж… теперь я знал, к кому в зубы попал. Чертовы ублюдки… И я снова горячо пожалел о том, что сражение проиграно. «А сволочи остаются всегда, — всплыло в голове как рефрен, — они просто бессмертны!»

— Ты вфидел! — искренне, почти взахлеб рассмеялся этот ублюдок, и его подельники тоже довольно заржали. — А я ужш думал, тебе совфсем плевать на простых людтей!.. Ну, что ш, пора к делу, пока никто не мешает…

Он кивнул, подмигнул своим подпевалам, и поднялся, подобрав с земли длинный спадон с еще не вычищенным лезвием, на который я посмотрел сперва недоуменно — им, что ли? И понял, что им — у некоторых жертв ведь были отрублены конечности. К дьяволу… ощущая все еще что-то похожее на недоумение, гораздо более сильное, чем страх — не может же все это происходить со мной на самом деле!.. — я принялся вырываться. Но сопротивление не привело ни к чему, кроме гнусного смеха и издевательских предложений позвать на помощь. Нельзя сказать, чтобы я об этом всерьез не подумывал, в конце концов, враги тоже бывают разные. Но из-за какого-то проклятого упрямства я сдержался, да и сильно подозревал, что на самом деле позвать никого не удастся. Негодяи быстро перерезали ремешки, удерживающие мою покореженную вдавленную кирасу, что мне чертовски не понравилось, хоть она и душила меня железной хваткой, в ней я все же чувствовал себя защищеннее.

— Что ж, не очень-то и хотелось… — проговорил я, беря себя в руки, прекратив бессмысленные попытки освободиться. По крайней мере, дышалось мне теперь — пока — легче, и если я еще могу говорить… Я вдохнул поглубже, заставляя себя успокоиться, забыть о боли в груди — это ведь ненадолго, и надеясь, что дрожь от напряжения и ярости сойдет всего лишь за напряжение, а может быть, тоже уляжется. Мне нужно лишь немного вдохновения… Такие мерзавцы всегда суеверны, когда речь заходит о них самих. Рассказывать сказки я умею, если захочу. Я еще заставлю их видеть кошмары и бояться собственной тени, чем бы все для меня ни кончилось… — Посмотрим, что вы скажете, при нашей следующей встрече. Очень скоро!

— Э… Гамельнец… — настороженно позвал Дышло, отчего-то забеспокоившись. Значит, мой голос действительно прозвучал спокойно, а то и весело.

— Что? — Гамельнец прищурился, проведя лениво острием спадона по моему колету, едва его надрезав и внимательно глядя мне при этом в глаза. Я тоже не сводил с него глаз и презрительно улыбался.

— Ну же, вперед! — поощрил я. — Должен же я вернуться назад!

Гамельнец замер на неуловимое мгновение, затем чуть усмехнулся.

— Да. Безумие, это бывает!

— Как и послания, — сказал я, посмотрев на него с кривой усмешкой, вприщур, а затем поймал на мгновение взгляд каждого, давая понять, будто знаю о них все. — От Сатаны.

Справа от меня раздался сдавленный вздох. Хватка ослабла. Я этим не воспользовался. Еще не время портить впечатление. Дрожь и впрямь исчезла, начисто, мне сейчас было все равно, я вел свою игру, и она мне нравилась — нравился испуг в их глазах, оттого что они не видели его в моих. Как много значат для людей всего лишь интонации и то, что ты ведешь себя не так, как они ожидают.

— Я здесь лишь затем, чтобы сказать тебе это, — глаза Гамельнца, оставаясь все такими же безразлично-прозрачными, тревожно, будто украдкой, метнулись вокруг — я знал, что он видел — гору трупов, из которой они по чистой случайности вытащили почему-то еще живого человека. — Ты все делаешь верно. Все делаешь для него, и он тебе благодарен. Он стоит за твоей спиной, — Гамельнец невольно дернулся, будто с усилием подавил желание обернуться, а я подавил желание рассмеяться, другие уже вовсю нервно крутили головами, — и улыбается тебе! Он очень ждет тебя, чтобы ты развлекал его до конца вечности. Он готовит для тебя что-то особенное… — В таких вещах никто не может быть до конца уверен в том, что ты просто лжешь. Даже для меня самого это слишком походило на правду. — Что бы ты теперь ни делал, ты принадлежишь ему. Он любит тебя и скоро придет за тобой, за всеми вами. И я тоже еще вернусь, чтобы забрать вас к нему. Мы еще встретимся! — пообещал я. И в это мгновение я сам в это верил. Я бы вернулся за ними откуда угодно, чтобы утащить их в ад.

— Ганс!.. — заорал один из французов, бросая мою руку, и я с мрачным удовлетворением почувствовал себя хоть немного отомщенным. — Убей его сейчас же! Просто убей!

— Заткниссь!.. — Гамельнец прибавил еще несколько горячих быстрых слов по-немецки. — Подтбери слюни, безмозглый дтурак!

— Да катись ты к черту! — гаркнул «безмозглый дтурак». — Среди папистов полно продавших душу дьяволу! А он еще рыжий!..

— Давфольно! — рявкнул Гамельнец и со всей силы треснул меня спадоном по разбитым ребрам плашмя, так что перехватило дыхание и из глаз посыпались искры. — Держши его!..

И тут неподалеку раздалась чья-то отборная немецкая ругань, но голос был другой и чуть поодаль. Когда зрение опять прояснилось, я увидел, что Гамельнец стоит замерев, его спадон висит надо мной в воздухе, но не так, как если бы он собирался вот-вот нанести удар, его поза выражала досаду, а кто-то рядом продолжал честить его собственную персону свирепым тоном на его родном языке. Я еще понятия не имел, что значит для меня этот поворот событий, но все-таки перевел дух и прислушался.

— Ja, hauptmann[9], — вяло, с неохотой проговорил Гамельнец, и в ответ ему послышалось рассерженное медвежье фырканье.

— Позвольте, капитан, — раздался чей-то вежливый голос, чуть охрипший, и до невероятного знакомый. Услышав его, я на мгновение зажмурился. Быть не может или я уже брежу… — Мне сдается, я знаю этого человека. — Обладатель голоса приблизился и я действительно увидел Огюста — усталого, помятого, в пропыленном панцире, надменного и неприязненного. — И смею сказать, он заслуживает подобного обращения, — в его голосе отчетливо зазвучал металлический призвук настоящей ненависти. Я не знал, верить ли своим ушам и собственным чувствам, которые были так противоречивы, что, казалось, готовы разорвать меня на части, даже если этого не сделает кто-то другой. И я был уже слишком вымотан, чтобы в них разобраться. Может, было бы лучше, если бы все уже кончилось…

— Де Флеррн? — удивленно произнес немецкий капитан. — Вы ли это?

И впрямь, он ли?.. Я всегда считал, что Огюст совершенно не умеет лгать. Может, и не умеет. Я почувствовал усталую горечь и безразличие.

— Это тот самый офицер-католик, что застрелил Конде, — сухо сказал Огюст.

— А! — с оттенком понимания негромко воскликнул капитан рейтар, и все прочие уставились на Огюста с алчным любопытством. Меня же его слова будто ударили.

— Это не… — от удивления вырвалось у меня.

— Это правда, — резко перебил Огюст, и в его глазах загорелось неподдельное яростное пламя. — Выстрел должен был прийтись в меня, но я уклонился, я слышал, как пуля просвистела над моим ухом!.. — Он резко замолчал, потом продолжил: — Я не знал, что принц был прямо за мной. Если вы не помните меня, то я вас — отлично помню!

«Вас?» — он делал вид, что не знает моего имени, или хотел показать, что не желает его знать? Если сказанное было правдой — этим объяснялась и его непоколебимая враждебность при Жарнаке, хотя тогда она так помогла мне убедить всех, что мы враги. Если это было не так только для меня, и я ошибался… Голова сильно закружилась. Как же все это было глупо… Почему все нужно узнавать только тогда, когда уже поздно?