Джина Лагорио - Она и кошки

• Название: Она и кошки
• Автор: Джина Лагорио
• Издательство: «Радуга»
• Жанр: Роман
• Год: 1991
• ISBN: 5-05-002641-5

Книга признанной писательницы, автора многих романов, рассказов, очерков, удостоена одной из самых престижных в Италии литературных премий. Героиню романа — уже не молодую и очень одинокую Тоску — окружающие считают «женщиной со странностями» из-за ее неугасающего ни при каких обстоятельствах оптимизма и по-детски трогательной привязанности к кошкам. В романе рассказана грустная история о том, как доброта и открытость людям не выдерживают столкновения с жестокой действительностью.

---

Как звали того, самого разнесчастного… ну, его еще все постоянно обижали, и это имя стало нарицательным?.. Ах да, Иов! Вот и она как Иов. Но он, сколько помнится, был весь покрыт язвами и сидел в пепле. Она заставила себя встать, пошла в ванную, пустила воду, налила душистой пены.

— Нет, я не Иов, черт возьми! — Ругательство не принесло облегчения, и она тут же бросилась оправдываться перед кошками: — Ненароком вырвалось, надеюсь, Господь не слышал. Если и он от меня отвернется — пиши пропало!

Хотя Бог, если он и есть, и так не очень-то о ней заботится. В ванне согрелась, и стало легче, но ни к какому решению так и не пришла. Ясно одно: нужно потянуть время. Пожалуй, она съездит в город и посоветуется в Ассоциации квартиросъемщиков (она случайно увидела такую вывеску прошлой зимой).

А в Геную звонить не стала. Боялась — начнут жалеть. Нет, она уже достаточно взрослая, чтобы самой улаживать свои дела.

Как всегда, когда долго плакала, почувствовала сильную усталость во всем теле. Сегодня и без обманчивого утешения сумеет заснуть. Включила телевизор, фильм показывали скучный, и Тоска погрузилась в сладкую дремоту. Вдруг резко встала, выключила телевизор и принялась быстро готовиться ко сну. Кошки уже дремали в своем уголке. Пока автоматическими движениями расчесывала волосы и чистила зубы, в уже тяжелой от сонливости голове возникло утреннее письмо. Невероятным усилием воли отогнала страшные мысли. Хочется спать: она уже почти скользит в тумане с горы, на которую взобралась без посторонней помощи. Если еще приучить себя к снотворным… Ну нет, довольно! Она сделала вид, что не понимает, отчего вдруг запершило в горле. Уткнулась головой в подушку и постепенно успокоилась.

Сны Тоска распределила на несколько категорий, пометив их значками, как итальянское телевидение — свои программы. На первом месте стоял нежный и сладкий сон, похожий на мякоть мускатного персика. После него встаешь, будто заново на свет родилась. Морщины разглаживаются, глаза блестят. За ним шел музыкальный сон, состоящий из нескольких частей, как симфония; у каждой части свой ритм, и одна плавно переходит в другую. Наутро она просыпалась отдохнувшей, но на лице оставались следы от складок на подушке: должно быть, ворочалась, вслушиваясь в изменяющееся звучание сна. К третьей категории относились кошмары, после которых весь день ходила разбитая, хуже чем от тяжелой физической работы. И, наконец, четвертая — сон-пудинг, наполненный внутренней дрожью, какими-то неуловимыми, отрывочными видениями, запомнить их невозможно, а все же просыпаешься в хорошем расположении духа, с каким-нибудь дрожащим кусочком воспоминания в душе. Этот пудинг — пища для размышлений за утренним кофе.

В ту ночь над ее подушкой качался тряпичный Пьеро с фарфоровой головкой. Куклу подарил ей еще в юности на Рождество один парень, с которым вместе работали, а потом она где-то затерялась. У Пьеро было грустное выражение лица, черные реснички и розовые щеки. Из широких шелковых рукавов выглядывали две маленькие фарфоровые ручки с ярко-красными ногтями. И ножки тоже были крохотные, в черных ботиночках, нарисованных на розовом бисквите. Он походил на маленького больного мальчика и никогда не нравился Тоске. К тому же невольно напоминал о человеке, сделавшем ей этот подарок, — робком, чересчур услужливом парне с вечно потными руками. Он был в нее влюблен, а она, еще не ведавшая, что такое любовь, обошлась с ним не лучшим образом. Во сне Пьеро смотрел на нее глазами того мальчика и время от времени прикасался влажной фарфоровой ручкой. Она металась, пытаясь стряхнуть с себя эту руку, а Пьеро хохотал и дергался, как марионетка. И все вещи вокруг смеялись. Она не могла понять, где находится и что это за вещи. По форме как будто вазы или стаканы, только очень уж большие. И все покатывались со смеху вокруг нескладного трясущегося Пьеро. Вдруг под ветром вздулась старая кружевная занавеска, вся в крохотных, почти незаметных заплатках, и Тоска узнала дом своей бабушки. Бабушки не было видно, хотя Тоска знала: она где-то рядом. И действительно, бабушка неожиданно прикрикнула на Пьеро, тот испугался и пропал.

Из этого сна Тоска запомнила только штопанную бабушкиной рукой занавеску да странный хохот Пьеро. Сон как сон, хотя непонятно, к чему бы это. Ни один из образов не вызывал в памяти что-либо для нее важное. Ну, припомнила незадачливого ухажера, ну, подивилась еще раз терпению и бережливости своих домашних. Обычная ночь, после которой, как это ни горько, приходится возвращаться к мыслям о несчастьях, готовых обрушиться на нее как поток, сметающий все на своем пути. Тоска приготовила кошкам завтрак и принялась медленно прихлебывать кофе. Любопытно, что сталось с тем парнем и почему вдруг сон напомнил ей о нем после стольких лет, ведь наяву она никогда о нем и не вспоминала. Значит, ничто из пережитого и совершенного не исчезает насовсем. Все оставляет свой след, иначе этот Пьеро не явился бы к ней из такого далека отстаивать свое право на существование… Или сводить счеты. Все-таки я была в молодости легкомысленной, равнодушной к ближнему, подумала Тоска, иногда, наверно, и жестокой, как Лавиния. Но я же его не целовала… а, брось, не оправдывайся, тогда было другое время, да ты и не помнишь толком, как все это происходило. Работала за огромной стойкой с множеством стеклянных окошечек, подходили люди, протягивали какие-то бумаги, потом забирали. Ты в зависимости от настроения то строила глазки этому Пьеро, то даже не глядела на него. А он был счастлив от одного твоего взгляда.

Должно быть, сон все же приснился неспроста. Теперь пришел его черед смеяться над тобой. Никакая, даже забытая обида не остается безнаказанной: рано или поздно все равно наступает расплата.

5

Тем летом в газетах и журналах, грудами скапливавшихся в квартире Джиджи и Тони, появилась мода на тесты. Однажды Тоска застала их за подсчитыванием очков, а потом они поддразнивали друг друга полученными результатами. По тестам выходило, что Тони в два раза моложе своего возраста, а Джиджи — восьмидесятилетний старик. Тоске объяснили, о чем идет речь, и предложили попробовать, но она стыдилась своей необразованности, боялась, что в ответах не удастся ее скрыть. Теперь, когда друзья уехали, она словно еще острее почувствовала свою ущербность. Даже те книги, которые раньше прочитывала на одном дыхании, теперь не вызывали интереса: она либо зевала, либо ломала голову над отдельными заковыристыми фразами. Да, видно, мозги совсем заржавели, уже не прочистишь. В годы, прожитые с Марио, было иначе. Хотя оба и получили не ахти какое образование в школе, но живо интересовались литературой, музыкой, театром. Марио доходил до всего легко, словно играючи, и старался просвещать ее.

— С тобой я была умнее, — сказала Тоска и вздохнула.

Проклятый городок, здесь так красиво, но будто задыхаешься. Здесь она поглупела, превратилась в ничтожество. Бруно на несколько лет вернул ее к жизни, но тоже каким-то животным способом: они обнимались, дарили друг другу наслаждение и тепло, но разговоры их редко выходили за рамки будничных дел. Бруно был сломленный человек. Общение с психически больной женой приучило его тщательно выбирать слова, к тому же, как он сам признался, Бог не наградил его ни тонкими чувствами, ни большим умом… Она вспомнила, как безжалостно он вычеркнул ее из своей жизни. Наверно, так же, как она сама когда-то выкинула из памяти Пьеро. Неужели так же?..

Тесты, на которые в тот раз не захотела отвечать, даже любовь разграничивали на строго определенные типы. С трудом ответила на вопросы, применяя их к своей связи с Бруно. Отношения с Марио вроде подходили под все указанные случаи, хотя полностью — ни под один.

Сложила плюсы и минусы. С Бруно, если верить таблице, все равно ничего путного не вышло бы. А с Марио какой смысл подсчитывать? Но все-таки подсчитала, убедившись, что в тестах есть своя логика: в итоге получилось выигрышное число. Но что значит — выигрышное? В выигрыше тот, кому он сулит удачу в будущем, а не кто победил вчера. Заерзала: обивка на спинке отодралась и колола плечо. Тоска ненавидела пластик, ведь даже море не может его переработать. Пересела на другой стул.

Она возвращалась из города, где получила пенсию и зашла в Ассоциацию квартиросъемщиков. Автобус был полупустой, кондуктор пробил ее билет, потом присел рядом. Раз в месяц на протяжении уже многих лет, не считая случайных поездок, Тоска садилась в этот автобус, и они здоровались как старые знакомые. В тот день мужчине, видно, захотелось поговорить. И он обратился к ней с таким участием, что она даже немного растерялась, поскольку уже никому из посторонних не доверяла.

— Что с вами? Вам плохо?

Она поспешно отвела глаза и стала глядеть в окошко.

— Я же вижу, — не унимался кондуктор. — У вас слезы на глазах.