Александр Гитович - Звезда над рекой

• Название: Звезда над рекой
• Автор: Александр Гитович
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Поэзия
• Год: 1962

Александр Гитович — один из виднейших представителей старшего поколения советских поэтов. В книгу «Звезда над рекой» вошли лучшие стихотворения, написанные им с начала его творческого пути, с 1929 года, до наших дней. Прижизненное издание. 1962 год — не судите строго некоторые стихи.

С благодарностью и любовью к Поэту.

Спасибо Судьбе, что в конце 70-х свела меня с его творчеством.

---

1929–1933

Из книги «АРТПОЛК»

Знамена

Андрей Коробицын

Что такое граница?
Спокойнейших сосен вершины,
Моховое болото, туманы, дожди и песок,
Хойка — финский ручей шириною в четыре
                                                        аршина —
И тропинка к заставе, бегущая наискосок.

Что такое граница? Работа широкого риска,
Это — путь пограничника, ночью, дозорной
                                                           тропой,
Это — маузер сбоку, как самая суть террориста,
И навстречу бандиту — фуражек зеленый
                                                         прибой.

Надо выйти вперед и открытою грудью
                                                     пробиться
Через ряд мелочей,
К основному рассказу ведя.
И тогда — на виду — зашагает Андрей
                                              Коробицын
По зеленой земле,
По блестящему следу дождя.

Прямодушен порядок деревьев тяжелых
                                                    и ржавых,
У тропинки — сарай, совершенно дремуч и 
                                                       мохнат.
И молчат за сараем
Представители «мирной» державы,
Документы в порядке —
От маузеров до гранат.

Вот уже ветерком, как тишайшею смертью,
                                                          подуло…
Пограничник идет по тропинке,
И тут невозможна ничья.
Что такое граница?..
Четыре прищуренных дула,
Окрик «стой!» и «сдавайся!»
И четыре аршина ручья.

Пограничнику ясно одно (и отсюда
                                 рождается подвиг):
Нарушители наших границ, перешедшие
                                           берега,—
Это новая бомба в напряженное сердце
                                               заводов,
Враг на нашей земле.
Коробицын идет на врага.

Так ударили пули, опаленный кустарник
                                                  ломая,
И тогда на тревогу и выстрелы,
Покидая ночные посты,
С двух сторон выбегают на помощь…
Торопитесь, товарищ Мамаев!
И начальник заставы
Продирается через кусты.

Он не видит еще
Уходящей на север границы,
Результатов неравного боя
В невеселой предутренней мгле,
Где, простреленный трижды,
Лежит у ручья Коробицын,
И бандиты уносят бандита
К пристрастной финляндской земле.

Там знамена рябин опускают тяжелые
                                               кисти
Явно-красного цвета.
Рассвета проходит река.
И кончается повесть…
И нету пятна на чекисте,
На простой, как железо,
Биографии батрака.

Нам известны военные подвиги
Всевозможных времен и окрасок,
Но Андрей Коробицын
Превосходною славой звени!
В этом есть напряженье
И мужество
Целого класса,
И над самою смертью
Тебя подымают они.

Хойка, финский ручей,
Ты катил свои темные воды,
В расторопном порядке
Бежали волна за волной…
Я видал эту мрачную пропасть,
Разделяющую народы,
Шириною в четыре аршина
И едва ли в аршин глубиной.

Но единое дело идет по земле нерушимо.
И дождется ручей величайшего дня своего:
Мы поставим мосты
Протяженьем в четыре аршина,
Дети вброд перейдут
Пустяковые воды его.

1932

Будни

Три стихотворения о коне

Первая встреча

Что увидел я сначала,
Утром, первый раз, когда
В полумраке возникала
Эта грозная беда?

Хуже бреда,
Злее смерти
Наклонились надо мной
Зубы длинные, как жерди,
Опаленные слюной.

Выше — глаз глядел сердито,
Полный красного огня,
И огромное копыто
Сбоку целилось в меня.

Хладнокровный горожанин
Ощутил при виде их
Как бы легкое дрожанье
Всех конечностей своих.

За дощатой загородкой
Против зверя одинок,
Обладал он только щеткой,
Словно чистильщик сапог.

Но от века и до века,
Оглашая торжество,
Правит разум человека,
Воля страшная его.

Он врывается с размаха,
Видя вещи все насквозь, —
Он в кармане ищет сахар:
Укрощенье началось.

1933

Дружба

1

Конь во сне бормочет глухо,
Гривой медленно горя.
Над его высоким ухом
Подымается заря.

Бродит шорох, наступая,
Ухо тянется, дрожа.
То не ухо —
То слепая,
Первобытная душа

Видит:
Облачной тропою
Ходит рыжая луна,
И стоит у водопоя
Предводитель табуна.

Вот он вздрогнул,
Вот он замер…
Но, уздечкою звеня,
Азиатскими глазами
Дружба смотрит на меня.

2

Я возьму седло и сбрую,
Все, что скажет отделком,
Стремена отполирую
Самым мелким наждаком.

Я работу кончу первый
(Кто мне скажет: подожди)
Скоро осень и маневры,
И походы, и дожди.

Будут дни пороховые
Вплоть до яростной зимы.
Всё, товарищ, не впервые:
Старослужащие мы.

3

На Востоке ходят бури,
Тучи, полные огня.
Там давно готовы пули
Для тебя и для меня.

Но, шагая в горе боя,
Пороха багровый чад,
Отвечаю: нас с тобою
Никогда не разлучат.

Если рапорт без ответа,
Не оставят нас вдвоем, —
Мы до Реввоенсовета,
До Буденного дойдем.

Скажем: «Как, разъединенным,
Нам идти под пулемет?!»
Я ручаюсь, что Буденный
С полуслова нас поймет.

1933

Последнее стихотворение о коне

Никогда, ни под каким предлогом
Не хочу предсказывать, друзья,
И, однако, гибели берлога
Снится мне, темнея и грозя.

Вижу тучи, прущие без толку,
Отблеск дальнобойного огня,
Дальше все потеряно… И только —
Морда полумертвая коня,

Душная испарина и пена.
Это он, а вместе с ним и я,
Оба — тяжело и постепенно —
Падаем во мрак небытия.

Падаем…
Но через толщу бреда
Музыка плывет издалека, —
То растет великий шум победы,
Гул артиллерийского полка.

Так во сне моем произрастает
Истины упрямое зерно.
Что поделать? Жизнь идет простая,
С ней не согласиться мудрено.

Лето нас приветствует июлем.
Ясной радугой, грибным дождем.
Мы еще поездим,
Повоюем
И до самой смерти доживем.

1933

Встреча

О верности свидетельствуем мы…
          _____

Пустыни азиатские холмы,
И пыль путей, и мертвый прах песка,
И странствия великая тоска.
Пустая ночь ползет из края в край,
Но есть ночлег и караван-сарай,
Дикарский отдых, первобытный кров
И древнее мычание коров,
Блаженная земная суета —
Мычание домашнего скота.

Скорей гадай, шагая на огонь:
Чей у столба уже привязан конь?
Кого сегодня вздумалось судьбе
Послать ночным товарищем тебе?

Перед тобой из душной темноты
Встают его простейшие черты
И пыль путей и мертвый прах песка
На рваных отворотах пиджака.

Закон пустыни ясен с давних пор:
Два человека — длинный разговор.

Куда ведет, однако, не слепа
Его мужская трезвая тропа?
О чем имеют право говорить
Работники, присевшие курить,
Пока война идет во все концы
И Джунаида-хана молодцы
Еще несут на уровне плеча
Английскую винтовку басмача?

Он говорит сквозь волны табака: —
Порою, парень, чешется рука.
Пустыня спит, пески ее рябят,
А мне бы взвод отчаянных ребят,
И на бандита вдоль Аму-Дарьи
Уже летели б конники мои!..—

Я посмотрел на рваные слегка
Косые отвороты пиджака, —
Там проступали, как пятно воды,
Петлиц кавалерийские следы.

Я говорю:
           — Продолжим план скорей…
Сюда бы пару горных батарей,
Чтоб я услышал, как честят гостей
По глинобитным стенам крепостей,
Как очереди пушечных гранат
Во славу революции гремят. —

Мы встали с мест, лукавить перестав,
Начальствующий армии состав,
И каждый называл наверняка.
Как родину, название полка.

Мы встали, сердце верностью грузя,
Красноармейцы, конники, друзья,—
Мы вспоминали службу наших дней,
Товарищей, начальников, коней.

Республики проверенный запас!
На всех путях Союза сколько нас,
Работников, сквозь холода и зной
Раскиданных огромного страной
От моря к морю, от песка к песку.
Мы только в долгосрочном отпуску,
Пока она не позовет на бой,
Пока бойцы не встанут за тобой.

И повторяет воинский билет,
Что это отпуск. Увольненья нет.

Из книги «ДЕНЬ ОТПЛЫТИЯ»