Александр Хомяков - Весенние заморозки (СИ)

• Название: Весенние заморозки (СИ)
• Автор: Александр Хомяков
• Издательство: СИ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2016

В этом мире будущее, единожды представ глазам прорицателя, становится неизменным. В этом мире боги ведут между собой борьбу руками простых смертных. Пять героев становятся щитом на пути бесчисленных завоевателей - становятся, сами о том не зная. И лишь одно оружие у них в руках - свобода самим выбирать свой путь там, где одно-единственное пророческое видение обрекает на гибель целые народы.

---

Обрывок разговора между арденом и подхалимом Альбероником привлек внимание Лорбаэн. Вероятно, потому, что сложно было вообразить себе двух наименее склонных общаться друг с другом людей.

-Что же вызвало твое любопытство, перебежчик? - Альбероник именовал ардена так же, как и граф. Надо сказать, что больше так никто не делал даже в свите графа. Его отношение к Старшим, как она успела выяснить за проведенное с войском графа время, разделяли очень и очень немногие. Как правило, для тех же алагоров происхождение их народа от арденов было предметом гордости.

-Мне странно, уважаемый Альбероник, что вы находите различия между вашим 'цивилизованным' народом и племенами Истона столь существенными. Мне, Старшему, они кажутся очень незначительными, особенно в свете различий между нами и всеми вами, Младшими.

Лорбаэн обернулась на графа - но нет, тот общался сразу с двумя посыльными, слушая одного и выдавая указания второму. Арден как будто знал, когда завести такой разговор. То, что оскорбило бы графа Гисса до глубины души, у Альбероника вызвало лишь возмущение, и то - совсем по иному поводу.

-Как можно даже сравнивать! - забрызгал слюной он. - Как можно ставить рядом алагора и истонского дикаря! Это же примитивные, вонючие хамы, только по недосмотру властей Кагониса остающиеся пока на свободе, а не в рабстве. Они...

-Что там такое, Альбероник? - недовольно обернулся граф. - Что за шум?

-Я доказываю перебежчику превосходство народа алагоров над прочими Младшими народами Арденави, - заявил гордо Альбероник и осекся, наткнувшись на взгляд, которым сверлил его Атранек Экмарен, вождь большого кланового союза с запада Равнины и негласный предводитель истонской части войска графа Гисса. Лорбаэн нечасто его видела, но слышала, что Атранек свободно говорит на языках алагоров и южных миакрингов, и чуть ли и вовсе не учился в университете Кагониса.

Учился или нет, но был при этом истинным сыном своей земли. Взгляд Атранека не предвещал Альберонику Эаприну ничего хорошего. Вот только Альбероник, в отличие от Лорбаэн, не знал, что воины презираемой им народности не слишком-то любят трепать языком и больше предпочитают действовать.

Ночью девочка разбудила Броганека.

-Вставай, Обладатель заговоренного доспеха, - она трясла его до тех пор, пока истонец не соизволил перевернуться на спину и приоткрыть один глаз.

-Что такое случилось, дитя двух народов? Что не дает тебе спать?

-Твой народ готовит заговор, Броганек. Я слышала, что сказал Атранек Экмарен другому вождю, уж не помню, как того зовут.

-И что он сказал?

-Сказал, что сегодня ночью кланы вернут долг алагорам.

Броганек резко сел.

-Почему они не предупредили меня?

-Тише! Потому что это было опасно, Броганек. За тобой следят, - она уперлась ладонями ему в грудь и уложила его обратно на землю. - Тише, не разбуди никого, - шептала она ему в ухо. - Ты должен выбраться отсюда. Найдешь лошадь, и быстро скачи вслед за Галаком. Если ты не приведешь его сюда до рассвета, то можешь возвращаться на Равнину. Войска больше не будет.

Броганек задумался.

-Я не хочу спасать поганые шкуры алагоров, - прошептал он в ответ. - Если мой народ решил разорвать договор с графом, я подчинюсь решению великого совета кланов.

-Они перебьют друг друга, Броганек. Послушай меня, я хоть и младше, да еще и женщина к тому же, и шить не умею, но зато умею считать до большего числа, чем ты. Вас, истонцев, сейчас примерно столько же, сколько и алагоров. Значит, силы равные. У вас - преимущество неожиданности. Они - лучше вооружены. Все, чего достигнет Экмарен, это взаимное истребление. Кому выгодна ссора союзников?

-Врагам, - не задумываясь, ответил Броганек.

-Вот и делай выводы, вождь клана Эктуден, - она вздохнула, вспоминая Брионека, которого не смогла отговорить от самоубийственного нападения на графа Гисса и тем погубила. - Думай, чем ты поможешь своему народу, встав на его сторону в этой бойне, и как ты сможешь его спасти.

Броганек перевернулся на бок, посмотрел на нее. Она увидела, как в его глазах блестят два отражения молодой луны.

-Позвать Галака - это ты правильно придумала. Воины Равнины больше никого из алагоров не уважают, - он легко поднялся на ноги, сделал шаг, другой и неслышно растворился в ночи. Она вздохнула, откинулась на теплую медвежью шкуру, оставленную Броганеком, закуталась в нее и постаралась заснуть. У нее еще было немного времени до того, как люди вокруг нее начнут убивать друг друга.

Ей не спалось. Не давал покоя граф Гисс, который опять начнет допытываться, почему она его не предупредила о готовящемся нападении - если жив останется, конечно. Не давала покоя луна в небе. Не давали покоя какие-то мелькавшие на обратной стороне век образы, ускользавшие в сторону, едва Лорбаэн пыталась получше их разглядеть. Не давала покоя она сама, только что отправившая единственного еще сколько-нибудь дорогого ей человека куда-то в ночь, не зная, сможет ли он пройти все посты, сможет ли увести лошадь (хотя тут она беспокоилась меньше всего, способности истонцев как конокрадов ей были хорошо известны еще в годы ее жизни в Кагонисе), сможет ли не заблудиться и найти дорогу к Галаку (тут, вспоминая ее и Броганека блужданья по холмам Эверин, у нее возникали основные сомнения в успехе всего замысла). Она не чувствовала беспокойства, достаточно сильной тревоги за широкого прямодушного варвара. Сделала, что могла, и перевернулась на другой бок... Камень, грубый и бесчувственный камень - вот что она себе напоминала. Осталось ли в ней еще хоть что-нибудь человеческое? Что-то, кроме страха, кроме желания есть и спать? Что-нибудь общее с этими чудовищами, для которых главное в жизни - отравлять существование себе подобных? Неужели и ненависть окончательно ее покинула? Лорбаэн попыталась вспомнить арденских женщин, которых на ее глазах забили плетью до смерти - без толку. Ни жалости, ни злорадства. Ничего.

Впрочем, насчет ненависти она все-таки ошиблась. Это чувство еще осталось в ней, но только одного человека в этом мире она ненавидела. Себя. Себя - ту, в которую превратилась. Себя, для которой любой светлый луч в этой жизни уже не вернет радости прежних дней. Никогда не вернет...

Есть ли что-то еще у людей, кроме желания есть, спать, трахаться и убивать?

Когда она наконец услышала крики и звон оружия, они были еще довольно далеко от места, где они с Броганеком устроились на ночлег.

Спать, сказала она себе. Есть еще немного времени, чтобы поспать...

Ночь затаилась, расселась стрелками в зарослях, спряталась конницей за холмами, и даже броня панцирной пехоты алагоров ни разу не нарушила настороженной тишины случайным звоном. Праздник холодного железа, распугавший всю оставшуюся в холмах Эверин живность на две-три мили вокруг, прервался неожиданно, остановился, как по волшебству. И вправду, волшебством только и могло быть то, что расцепило сражавшихся, развело по кустам по разные стороны дороги. Но никакому волшебству не по силам было унять желание обеих сторон продолжить этот праздник до конца, до утра, пока не дрогнет одна из сторон, не побежит, оставив другую наслаждаться недолгим пьянящим чувством победы.

Недолгим, потому что победа эта была бы концом похода. И его поражением.

В месте, где дорога некоторое время шла по ровной и довольно широкой долинке, вышли из-под деревьев два человека. Оба были в броне, но без оружия; один выше и более сутулый, другой же ростом не вышел, зато отличался гордой осанкой аристократа.

Некоторое время они стояли, ожидая. Потом кусты на другой стороне дороги раздвинулись, выпуская сразу троих. Этих глаз с трудом мог отличить одного от другого: равно длинноволосые и бородатые, одинаково широкие в плечах, и все - примерно одного роста. Неотличимы одна от другой шкуры медведей, заменявшие им плащи, и металлом блестят в свете луны панцири.

Не видно в свете молодой луны, чем отличаются панцири друг от друга. Нужен был свет солнца, чтобы понять, что один из панцирей - бронзовый, с древней чеканкой, в то время как два остальных - темной стали оружейников Кагониса.

-Я пришел предложить мир вождям кланов Истона, - решительно начал аристократ. И замолчал, потому что стоявшие против него широкие воины в медвежьих шкурах не обратили на него никакого внимания. Их взгляды были прикованы ко второму, сутулому, что остался позади.

-Ты не один пришел сюда, граф алагоров, - произнес один из обладателей металлических панцирей на чистом, без акцента, алагорском. - Ты не можешь говорить за того, кто просил у нас мира. Ты не можешь предлагать мир, поскольку не ты его нарушил, а мы. Кланы Равнины не станут слушать тебя до тех пор, пока не выслушают слово воина. - и он повел подбородком в сторону спутника аристократа.

Надо сказать, аристократ не дал гордости взять верх над благоразумием. И ни мгновенья не мешкал - отступил назад, обернулся к сутулому.