Белькампо - Современная нидерландская новелла

• Название: Современная нидерландская новелла
• Автор: Белькампо
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Рассказы
• Год: 1981

В книге представлена новеллистика крупнейших нидерландских прозаиков, таких, как В. Херманс, Я. Волкерс, С. Кармиггелт, Г. Мюлиш, а также произведения молодых писателей, недавно начавших свой путь в литературе.

Грустные воспоминания о военном и послевоенном детстве, тема одиночества человека — вот только некоторые аспекты, затронутые в этих новеллах.

---

— Да, — сказал руководитель.

— Я хотел, потому что Фиа…

Он даже не спросил, кто она, словно давным-давно все знал, или, может быть, потому, что никакого объяснения сейчас не было достаточно. Или потому, что я уже перешел грань, за которой все слова теряют смысл и становятся пустыми, как соломинки.

— Да, — сказал руководитель, сидя на корточках, он продолжал смотреть на мальчика, который слабо застонал и повернул голову на неровном возвышении из песка. Он подложил ему под голову носовой платок. Из открытого рта сочилась жидкость. Волосы с одного боку были опалены, а лицо было красно и шершаво, как плодовая кожура.

Все сгрудились около ямы и затоптанного костра.

Я стоял на коленях около руководителя, у меня больше не было сил смотреть на окружающее, и я закрыл глаза.

Он на мгновение положил мне на плечо руку.

— Я знаю, — сказал он, — нас влечет к этому. Мы не можем иначе. Нам придется многое сделать, чтобы ты и другие, но прежде всего ты, могли заслужить прощение.

Мальчик на песке застонал. Руководитель нагнулся над ним. Прилив достиг своей высшей точки.

СКВОЗЬ ПЕЛЕНУ И СНА, И СЛЕЗ

Вторник. Прошел дождь, дорога была влажной, и, когда неожиданно налетал ветер, с деревьев сыпались капли. Себастьян не испытывал в этот миг ни радости, ни печали, одно только неясное беспокойство тяжело ворочалось в его голове. Он должен был подумать. Его худое и остренькое, как у мыши, личико собралось в морщинки. («О чем ты думаешь? — спрашивала его приемная мать. — Что случилось?» Но с ним никогда ничего не случалось — по крайней мере ничего особенного. Просто он думал о всякой всячине: о новом перочинном ножичке, который показал ему утром мальчик, сидящий рядом с ним в классе, о соседе, у которого на лице была большая бородавка, поросшая жесткой щетиной, о птицах, которых кормил крошками на улице перед домом, о том, как пахнет серебряная бумажка в коробке от сигарет, которую он нашел недалеко от школы, и о многих других вещах.)

В кармане его брюк лежал сложенный листок белой бумаги. На листке были записаны задачки, которые он решал в школе. Красный карандаш учителя испещрил их неразборчивыми каракулями. Мальчик достал листок и развернул. Листок затрепетал на ветру. Маленькие детские руки разорвали его на тысячу клочков, и они разлетелись по кустам в парке. Несколько обрывков упали на дорожку. Ветер попытался поднять их с земли, но не сумел: влажная земля крепко держала своих пленников. Они трепетали — маленькие белые птицы с перебитыми крыльями.

Дорожку устилали красно-бурые листья, которые осень сорвала с деревьев. Мальчик нагнулся, взял светло-желтый лист с темными прожилками и узорчатыми краями и растер его между пальцами. Табак. Он понюхал мелкую крошку: пахнет горечью — и сдул остатки листа с ладони.

Мимо проехал человек на велосипеде с никелированными ободьями.

Здесь нельзя ездить на велосипеде, подумал Себастьян. Почему же он тогда ездит?

Других посетителей в парке не было. Мальчик свернул на боковую дорожку. По обеим ее сторонам стеной стояли высокие буки, их влажную гладкую кору сплошь покрывали узловатые наросты. Черные ветви переплетались в неровную решетку, сквозь которую просвечивало молочно-серое небо. Мальчик так долго смотрел вверх, что даже голова закружилась. Птиц в парке не было. Должно быть, они давным-давно улетели на юг, в теплые страны. Он почувствовал голод, подумал о белых клочках бумаги, которые теперь никому не прочесть (чтобы прочитать написанное, нужно собрать их все до единого, потом один за другим, как в головоломке, наклеить на картон, а этого ни один человек на свете делать не станет), и пошел по направлению к дому.

На скамье возле дорожки он увидел молодую женщину в отливающей черным блеском меховой шубке; ее волосы были уложены в высокую прическу и скреплены гребнями; она сидела, выпрямившись и сложив на коленях затянутые в перчатки руки. На мгновение мальчик задумался о том, что она здесь делает. Наверное, потому, что он еще никогда не видел человека, так одиноко сидящего в парке на зеленой деревянной скамейке с вырезанными на ней сердцами, стрелами, таинственными инициалами и крестиками.

Он подумал о Дорине Лиун из их класса. Она была немного помоложе его. Мальчишки все стены на школьном дворе исписали инициалами «С. Н. + Д. Л.». «С. Н.» — это был он. Тогда он только презрительно пожал плечами, но в глубине души ему было приятно, что их имена стоят рядом. Иногда он вместе с Дориной ходил в школу и несколько раз, когда Дорина не возражала, нес ее портфель. Другие ребята, конечно, заметили это. На стенах сразу появились соответствующие надписи, и Себастьян больше не носил ее портфель. Теперь они шли вместе только до перекрестка перед школой, а потом поодиночке входили в школьный двор. Ни один из них словом не обмолвился о происшедшем. Таков был их молчаливый уговор.

Снова взглянув на женщину, мальчик заметил, что она уже некоторое время наблюдает за ним. Ее лицо как бы говорило: да, я тебя уже видела, и тебе не удастся незаметно ускользнуть. Я знаю, что ты здесь делал.

Мальчик, смущенный и сбитый с толку, приоткрыв губы в слабой улыбке, опустил глаза — опустил глаза не только оттого, что она, казалось, все знала, но и оттого, что она была очень красива. Бледное лицо, небольшой яркий рот и меховая шубка, сверкающая, словно обсыпанная блестящими снежинками, делали ее похожей на королеву.

— Здравствуйте, — запинаясь, сказал он. (Надо было бы сказать «здравствуйте, мефрау», — приемная мать не раз внушала ему, что к взрослым нужно обращаться вежливо. Но можно ли ее назвать «мефрау»? Мальчик подумал и решил, что она все-таки скорее замужем и у нее, должно быть, двое детей, мальчик и девочка, его возраста. Если бы она взяла его к себе домой, он смог бы с ними поиграть. Ему показалась очень заманчивой мысль поиграть с двумя новыми товарищами, у которых и игрушки, наверное, совсем другие — не то что у него. У них большой сад за домом, нет, перед домом, обнесенный старой каменной стеной с осколками стекла наверху, и собака, которая будет все время играть вместе с ними, — большой и добрый желтый лев.)

Она улыбнулась ему ободряюще и сказала:

— Ты не посидишь немножко со мной? Здесь так тихо, правда?

Было и правда тихо. Только ветер шевелил пожухлые листья на земле и почти столь же иссохшие листья на деревьях и кустах.

Он кивнул и посмотрел на ее затянутые в черную кожу перчаток руки, которые она опустила на колени, словно хотела уступить ему место рядом. Но она сидела посередине скамейки, и с обеих сторон, даже с той, где лежала ее маленькая сумочка, было достаточно места для двоих. К горлу мальчика подступил комок, и он поспешно сглотнул, прежде чем сесть на скамейку. Его ноги чуть-чуть не доставали до земли; он легонько качнул ими и задумался.

Она повернула к нему лицо и улыбнулась, словно была с ним давно знакома и знала все его тайны: и тайну о Дорине и ее портфеле, и о сегодняшнем дне тоже — о том, как он разорвал листок с неправильно решенными задачками, испещренный красными линиями и кружками.

От ее лица исходил запах, напомнивший ему вкус меда, сладкий и обволакивающий. Он ощутил легкое головокружение.

Ему захотелось прижаться к пушистому меху ее шубки. Чтобы лучше почувствовать этот запах — запах больших желтых и лиловых цветов. Их чашечки всегда полны нежной пыльцы, а если притронуться к внутренней стороне лепестков, пальцы окрашиваются в желтый цвет.

— Как тебя зовут? — спросила она и посмотрела на него большими теплыми глазами.

Мальчик был более или менее уверен, что она знает его имя, и не ожидал такого вопроса, но потом подумал: конечно, откуда ей, молодой незнакомой женщине, сидящей в полном одиночестве на парковой скамейке, знать его имя. Хотя все остальное было ей известно: например, как на прошлой неделе он прогулял последние уроки и отправился на загородный пляж, где собирал причудливо изогнутые ракушки и птичьи скелеты, которые хранил в большом шкафу у себя в комнате, среди деталей конструктора и фотографий кинозвезд.

— Себастьян, — ответил он робко.

— Себастьян, — повторила она, словно пробуя на вкус его имя своими красивыми яркими губами, которые, как две половинки тропической раковины, точно подходили друг к другу. — Ну что, Себастьян, будем друзьями?

Он кивнул и заболтал ногами.

Она посмотрела на них.

— Сколько тебе лет? — спросила она снова.

— Отгадайте, — сказал он, усмехнувшись. Он почувствовал, что сказал это ни к селу ни к городу, но она на это не рассердится. Ее взгляд скользнул по его маленькому детскому телу, синему свитеру и брючкам цвета хаки. Он перестал болтать ногами.

— Шесть, — сказала она.

— Нет, — ответил он, — семь. — В его голосе не прозвучало торжества, которое он испытал бы, если бы кто-нибудь другой неправильно угадал его возраст.