Марина Ли - Школа Добра

• Название: Школа Добра
• Автор: Марина Ли
• Жанр: Фэнтези

Чем отличается Школа Добра от всех остальных университетов и академий? О, очень многим! Это единственная в своем роде школа-государство. Здесь есть правитель в лице ректора, своя конституция в виде общешкольного устава, своя полиция, свои судьи, границы, таможня, посольства и консульства. Ну, собственно, есть все, что и должно быть у любого нормального, самодостаточного государства. И экономика у нашего государства одна из самых развитых в мире, потому что наша школа - это единственное в мире учебное заведение, где готовят представителей сферы магических услуг. Мне повезло. Я здесь учусь.

---

Вечерняя прогулка на кухню показала, что Тищенко продолжает использовать место общественного пользования не по назначению. В маленькой кастрюльке на плите варилась рыба. Один мрачного и неизвестного науке вида карасик насыщенного красного цвета.

– Изверг! – изрек Вепрь, который, несмотря на то, что время Виноговского комендантского часа истекло, боялся отпустить Аврору на дело одну.

– Почему изверг? – изумилась коварная мстительница. – Уху варит...

– В живой воде?

Могила присмотрелась и заметила: правда, рыбка на вареную не походила никак. Вода громко булькала, сообщая присутствующим об уровне своей температуры, а красножаберный обитатель кастрюли чувствовал себя отлично.

За дверью, ведущей в коридор, послышались шаги и Аврора с Вепрем в кармане поспешила спрятаться в кладовой, не забыв оставить маленькую щель для наблюдения. В помещение вошел Тищенко. В руках он держал еще одну кастрюлю и пакетик с какими-то белыми кругляшами.

– Неуёмной энергии человек, – шепнул мыш, взобравшись подруге на плечо.

Затаив дыхание, заговорщики следили за тем, как Гениальные Ручки водрузили кастрюлю на плиту, зажгли огонь. После чего староста химиков с независимым видом уселся на подоконник, бросив на испытуемого карасика беглый взгляд и попутно пробормотав:

– Не подох еще? Удивительно...

И потянулись долгие минуты томительного ожидания. Когда над новопринесенной емкостью стал поднимать пар, Амадеус забросил в кипяток свои кругляши из пакета. Затем стукнул себя по лбу:

– Черт! Полотенце забыл! – и в аварийном режиме покинул кухню.

Аврора выскочила из своего убежища еще до того, как за Амадеусом закрылась дверь, и стремительно подбежала к плите.

– Это что такое? – удивленно выгнула бровь.

– Пельмени... – подобострастно выдохнул Вепрь.

– И что он с ними делает?

– Аврорка, не тупи. Это ужин.

Первоначальный план мести испустил дух через секунду после того, как до Авроры дошло, что кругляши – это не эксперимент, а еда.

Могила протянула соучастнику правую руку и спросила:

– Перчатку сделаешь?

– Легко! – Вепрь дернул носом и с важным видом потряс над Могилиной рукой усами.

– И все? – недоверчиво спросила она.

– Все. А что ты делать собираешься?

– Сейчас увидишь...

В первую очередь Аврора выключила огонь под ужином Тищенко и решительно, без сожаления, не слушая судорожных вздохов мыша, швырнула его в раковину, в освободившуюся кастрюлю набрала холодной воды и осторожно переместила в нее красножаберную жертву химических экспериментов. Ну, и осталось только одно: забросить пельмени из раковины в кипящую живую воду и поменять ёмкости местами.

Наверное, надо было сбежать к себе в комнату, но очень хотелось посмотреть, что из всего получится, поэтому мстители снова затаились за дверью кладовой.

Гениальные Ручки Амадеус Тищенко вошел в кухню, насвистывая под нос веселый мотивчик. Не обратил внимания на то, что вода, в которой плескался карасик, не булькает, легко подхватил с плиты кастрюлю с пельменями, слил кипяток и, не удержавшись, подхватил большой ложкой один, наиболее симпатичный, пельмешек, сглотнул жадно и в предвкушении гастрономического наслаждения прикрыл глаза.

– Не ешь меня, добрый молодец! – неожиданно произнес пельмень красивым баритоном.

– А-а-а-а!!! – заорал Тищенко и отшвырнул от себя говорящую еду вместе с ложкой.

Аврора зажала рот рукой, чтобы не расхохотаться, Вепрь блаженно попискивал на плече.

– Это что такое? – Гениальные Ручки испуганно ткнули пальцем в кастрюлю.

– Щекотно! – немедленно сообщили оттуда и захихикали.

– Мама... – простонал Тищенко и уселся прямо на не самый чистый кухонный пол, по-прежнему не выпуская кастрюлю из рук.

А пельмени сгруппировались и запели дружным тоскливым хором:

– В каморке, что за актовым залом,

Репетировал школьный ансамбль.

Вокально-инструментальный.

Под названием "Молодость".

Амадеус осторожно поставил ёмкость с группой "Поющие Пельмени" на пол и двумя руками схватился за голову, а певуны пошли на второй куплет:

– Ударник, ритм, соло и бас,

И, конечно, "Ионика".

Руководитель был учителем пения,

Он умел играть на баяне.

А потом они стали подпрыгивать. Высоко. И даже элегантно.

И Аврора не выдержала. Сначала она хихикнула, потом хрюкнула, потом взвизгнула, потом закрыла лицо руками. И только после того, как Вепрь ощутимо куснул ее за ухо, девушка подхватила юбки и черно-серой молнией метнулась из кладовой. Через кухню, вдоль по коридору и вверх по лестнице, поворот, дверь на себя... А за спиной сопение и мат. Красивый и грамотный.

Могила захлопнула дверь, повернула ключ и просто упала на пол, скрючившись в очередном приступе.

– Ты мне такой опыт испортила!!! – истерил под дверью Тищенко.

– Они та-а-а-ак пе-е-е-е-е-ли... – стонала Аврора, глядя в удивленные глаза Григория. – Что-то про Школу и учителя пения...

– Могила! Я тебя живой в землю закопаю!

– Уй!

– Убью! – пообещал Тищенко и убежал на кухню ликвидировать последствия своего опыта.

***

Мы с Могилкой, Вепрем и Григорием устроили маленький спальный пикник: расстелили на полу покрывало, набросали подушек и разложили еду, которой в кои-то веки было вдоволь. Оно и понятно, мы же из дома только вернулись. Валялись, болтали, радовались жизни.

– А может, он просто еще раз хотел песенку про актовый зал послушать, я не знаю, – веселилась Аврора. – Так что, сама видишь, повод для паники есть.

И высшие силы словно услышали ее слова, напомнив нам о том, что не время расслабляться.

В двери нашей спальни настойчиво и громко постучали. Я так и замерла на месте с открытым ртом и надкусанным яблоком. Аврора тоже затаилась и зачем-то кулаком Григорию погрозила. Стук повторился.

– Никого нет дома! – одними губами произнесла я, и Могила истово закивала, соглашаясь со мной.

Еще минуту мы не двигались и не дышали, кажется. А потом я решилась-таки опустить руку с яблоком на покрывало, и именно в этот миг в дверь снова забарабанили.

– Ай! – громко взвизгнула Аврора.

Я посмотрела на нее с упреком, а она прошептала:

– Что? Я думала они уже ушли...

– Я знаю, что вы дома, – раздалось из коридора, и Могила выдохнула, а я, наоборот, глаза закатила. – Советую открыть.

– Советчик нашелся... – пробормотала Аврорка, особо не понижая голос. Я состроила ей большие ужасные глаза, она же в ответ презрительно хмыкнула и громко и четко произнесла:

– Без сопливых скользко!

Я уверена, что Александр ничего не ответил только потому, что решил, будто ему показалось. Он выждал еще секунд сорок, после чего произнес одно слово:

– Юла.

Спокойно, без рычащих ноток в голосе, не зло, не обиженно, не раздраженно, просто:

– Юла.

В последний раз окинула я успевшую стать родной комнату, кивнула Григорию, подмигнула Вепрю, наклонила голову и поднялась с покрывала, чтобы открыть дверь их темнейшеству.

Он стоял на пороге и входить не собирался.

– Идем, – и головой качнул в сторону маленького холла, который в миру все называли целовальней.

Через плечо бросила Аврорке:

– Не поминай лихом, если что...

– Цирк! – проворчал Виног с видом смертельно уставшего человека.

Мне даже немножко стыдно стало. А еще любопытно: что это он так из-за меня переживает? Папа совершенно точно ему передал, что со мной все в порядке, отката не будет, и последствий заклятие никаких не оставило. А он все равно. Командует тут. Советы раздает. Вздыхает тяжело. Привязался...

Независимо нос задрала и быстрым шагом, впереди Александра направилась к месту казни. За двадцать метров, которые отделяли мою комнату от целовальни, успела испугаться, расстроиться, засмущаться и взвинтить себя до дрожи в коленках. Наверное поэтому в холл мы вошли почти бегом. Я фурией подлетела к окну, обхватила себя руками в попытке сдержать нервную дрожь, развернулась к Виногу и, глядя на него снизу вверх, хмуро спросила:

– Ну?

Он ухмыльнулся, изогнул удивленно брови, наклонился к моему лицу и поинтересовался:

– Самая смелая, да?

– Тебя, что ли, бояться? – к собственному ужасу выпалила я голосом дрожащим и, да, испуганным.

– Не бояться... – согласился неожиданно сипло, приподнял двумя пальцами мой подбородок и поцеловал.

Это было откровением, я даже не сразу сообразила, что меня целуют. Отстраненно заметила, что руки, которые поднимались для того, чтобы оттолкнуть Александра, почему-то обняли его за шею. Он промычал что-то, не отрывая своих губ от моих, и без труда меня на подоконник усадил. Ощущения стали удивительнее и острее, а сердце, кажется, разлетелось на тысячу маленьких сердечек, или на миллион, потому что их суматошные удары я ощущала в кончиках пальцев, за прикрытыми веками и под дрожащими коленками. Мы целовались, наверное, целую вечность, может быть, немного больше. В тот момент мозг мне начисто отказал и требовал вручить ключи от крепости по имени Юлиана Волчок такому настойчивому завоевателю.