Лада Акимова - Загадочная Шмыга

• Название: Загадочная Шмыга
• Автор: Лада Акимова
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-905667-16-9

Она ушла, оставив за собой едва уловимый запах любимых духов «Мадам Роша». Ушла, оставив нам на память очаровательную улыбку, прищур чуть раскосых глаз, уникальный полетный голос, звонкий смех, гибкую фигуру, летящую походку, легкий стук каблучков, шарм, едва уловимый акцент, искусство быть Женщиной, неповторимую «Карамболину», потрясающее «хрюканье» Элизы Дулитл, неподражаемого Чарли Чаплина, роскошную Диану, озорную Катрин, трогательную Джейн, великую Джулию Ламберт…

Ушла, оставшись на этой грешной земле уникальной актрисой — единственной королевой в своем королевстве, имя которому — Оперетта!

---

Он очень много знает, и ей с ним интересно. Правда, довольно часто бывает стыдно, что рядом с ним выглядит «малограмотной». Ну что ж, у каждого свои изъяны.

Они по-прежнему не устают признаваться друг другу в любви. И во время спектакля, если он стоит за дирижерским пультом, — тоже. Это понятно только им двоим. А разве нужен кто-то третий?

Но это все будет потом. А тогда…

— Рудька, ты представляешь! — У нее сегодня не было вечернего спектакля, и она сама кормила мужа ужином. К тому времени родители уже смогли поменять огромную комнату на Ульяновской улице на двухкомнатную квартиру на Хорошевском шоссе. — Выхожу я сегодня из театра с репетиции, сажусь в троллейбус, встаю, как обычно, на задней площадке спиной к салону. И вдруг вижу, что за троллейбусом едет «победа», за рулем которой сидит Канделаки. Троллейбус сворачивает на Хорошевку, и «победа» сворачивает. Интересно, думаю, что Канделаки нужно в нашем районе? А он, обогнав троллейбус, останавливался около остановки.

— А ты что?

— Ничего. Еще раз поздоровалась, хотя виделись в театре, и пошла домой.

Над ее рассказом хохотали оба.

— Ох, маленькая, смотри, влюбишь в себя главного режиссера.

— Ты что? Он же меня лет на двадцать старше.

— А Ярон насколько старше… — и муж назвал фамилию молоденькой актрисы, которой явно симпатизировал Григорий Маркович.

— Не знаю, не задумывалась…

С того дня она все чаще и чаще замечала следующую за троллейбусом машину Канделаки. Однажды она, как всегда, вышла из троллейбуса и пошла по тротуару. Его машина медленно ехала рядом. Первой мыслью было: «Не дай бог, мама из окна случайно увидит, что меня провожает другой мужчина! Что тогда будет?!» С таким «почетным эскортом» она ездила довольно долго.

Сначала со смехом обо всем рассказывала Рудольфу, потом перестала. Это случилось после того, как Канделаки все-таки уговорил ее покататься на его машине и они поехали гулять в Серебряный Бор.

В октябре 1956 года ей удалось выкроить немного времени для отдыха. Прошлый сезон в театре был удачным: она сыграла премьеру «Белой акации», по-прежнему пела Виолетту и готовила новую роль. Ее Чанита отличалась от тех скромных, застенчивых девчушек, которых играла до этого: она не была похожа ни на Виолетту, ни на Тосю, ни уж тем более на Саню-трактористку — самую первую ее, пусть и маленькую, роль. Чанита — непосредственная и романтичная — была уже молодой женщиной, готовой к настоящей любви. Премьера будет в новом сезоне. Она уже во время репетиций поняла, что переходит в новый класс школы воспитания характера и упорства, не менее трудную, чем школа вокального и актерского мастерства, которую ей — болезненно застенчивой с юности — приходится проходить.

Что-то начало происходить и в ее личной жизни. Она пока еще не могла сформулировать, что именно. И дело даже не в том, что Канделаки все настойчивее и настойчивее пытается за ней ухаживать и его абсолютно не волнует тот факт, что она замужем. С ней самой что-то стало происходить. В семейной жизни тоже что-то непонятное. У нее не было к мужу никаких претензий — он умный, образованный, обаятельный, талантливый. Ее первая «взрослая» любовь, ее первый мужчина. Но… у него своя жизнь, у нее — своя. В последнее время они отдалились друг от друга: она практически целыми днями в театре, он — на телевидении.

Словно предчувствуя надвигающуюся беду, однажды она произнесла:

— Рудька, поехали в Сочи, отдохнем какое-то время. Сейчас самый бархатный сезон.

— Маленькая! Ну как я сейчас уеду? Кто мне даст отпуск? Поезжай одна, отдохни.

Ох, не зря, видимо, говорят, что где-то наверху расписана вся наша жизнь. И как бы мы ни хотели, но от судьбы не уйдешь.

Муж проводил ее на вокзал, посадил на поезд, попросил передать привет подруге, к которой она ехала. На том и расстались.

А может быть, все и к лучшему, подумала она, когда выходила с переговорного пункта, — позвонила домой, сказала, что она доехала и у нее все нормально. Здесь, в Сочи, где нет ни Рудика, ни Канделаки, у нее будет время подумать над сложившейся ситуацией и принять решение — что же ей теперь делать. А может быть, все разрешится само собой. Ну надоест же когда-нибудь главному режиссеру гулять с ней в Серебряном Бору…

— Танечка! — услышала она знакомый голос. — Вот так встреча! А я и не знал, что вы в Сочи.

Она чуть не уронила корзинку, в которую только что положила купленные фрукты. Нет, этого не может быть. На сочинском центральном рынке перед ней собственной персоной стоял главный режиссер и ее партнер по новой постановке Владимир Аркадьевич Канделаки. В оперетте «Поцелуй Чаниты» он репетировал роль влюбленного в ее героиню Чезаре.

— Здравствуйте, Владимир Аркадьевич! А вы здесь какими судьбами?

— Танечка, Танечка! Весь город обклеен афишами театра. У нас гастроли. Неужели не видели?

— Я только вчера приехала. — Она пожала плечами и поправила очки своим фирменным жестом.

— Знаете что, приходите сегодня на спектакль. Посмотрите меня на сцене, вы же как актера меня, поди, совсем не знаете, только как партнера… А во-вторых, дирижирует сегодня Самосуд. Сам бог велел прийти! А вечером приглашаю на ужин.

— Спасибо, на спектакль приду, а насчет ужина — вряд ли. Я же приехала к подруге.

— Значит, приходите с подругой. Я вас жду, Танечка! А потом все вместе пойдем ужинать.

О том, как умеет «гулять» Канделаки, она уже была наслышана. Что поделаешь — грузинский темперамент и размах!

А вот как умеет ухаживать Владимир Аркадьевич, она испытала на себе.

И вдруг она нашла ответ на вопрос, который мучил ее еще в Москве: что же с ней происходит? Ответ оказался проще, чем она предполагала: она увлеклась Канделаки, в нем было то, что в народе называют «мужницкое». Плюс ко всему — умный, обаятельный, остроумный, талантливый… Личность, одним словом.

Он ничего и ни от кого не собирался скрывать. И это тоже не могло не привлечь молодую женщину. Он не собирался держать ее в роли «фаворитки», не собирался встречаться с ней втайне от своей жены. Он хотел жениться на ней.

Премьера оперетты «Поцелуй Чаниты» состоялась 29 декабря 1956 года.

Любить глубоко я могу только раз,
Но когда придет этот час?
Но когда придет этот час?
Любить глубоко я могу одного,
Но как узнать, кого? —

пела она от лица своей героини.

Как выяснилось, в театре уже все и все давно знали. А то, чего не было, допридумывали. Она слышала за своей спиной шушуканье, но старалась не обращать внимания. «Опомнись, Танечка! Зачем тебе этот старик?», «Красавица и Чудовище!», «Странная пара!» — что только ей не доводилось слышать, какими эпитетами не награждали ее и Канделаки, хотя между ними еще вообще ничего не было. Единственное, что осталось неизменным, — это поездки Канделаки за троллейбусом да их совместные прогулки в Серебряном Бору.

Но не столько поразили ее коллеги, как поклонники. Вот уж кто воспринял ее «связь» с Канделаки в штыки.

Некоторые из самых любопытных пытались даже проследить за ней — куда, когда и, главное, с кем она поехала.

Испугавшись, что сплетни достигнут ушей мужа и родителей, она приняла решение обо всем рассказать.

Первым ее признание услышал муж. На следующий день, сообщив родителям, что они с Танечкой уедут на несколько дней в дом отдыха, он отвез ее в студию на Шаболовке и запер в своем кабинете.

Разговор был трудным и мучительным для обоих. Прав Грибоедов, ох как прав: «Муж-мальчик, муж-слуга». Вот так и с актрисой: надо быть либо ее слугой, либо соратником. А у них слишком разные темпы жизни: она полностью поглощена своей работой в театре, он — на телевидении. В свободное время вытащить ее куда-нибудь в гости весьма проблематично: «Рудька, сходи один. Я лучше дома посижу, почитаю, над ролью поработаю». «Пленница» была выпущена на свободу только тогда, когда Рудольф Борецкий понял — жену надо отпустить. Это не блажь, не легкое увлечение, а нечто большее. Он знал: если уж жена решила, значит, все серьезно.

А еще — он был благодарен своей «Маленькой» за чистоту и честность. За то, что она не была предательницей.

С Борецким они разошлись достойно, без громких выяснений отношений. Единственное, что ее «убило», — сама процедура развода. Пришли они в суд, а там сидят какие— то бабушки и начинают копаться в их личной жизни. «Ты красивая, он красивый, что вам еще надо?» — говорили они. Выйдя из суда, она разрыдалась, настолько все это выглядело омерзительно. И даже Рудьке сказала: «Ты никогда не женись больше». Конечно же она имела в виду регистрацию брака.

С родителями все было намного сложнее. Когда они узнали о том, что дочь уходит к Канделаки, человеку, который годится ей в отцы, — они пришли в ужас.