Эван Ознос - Век амбиций. Богатство, истина и вера в новом Китае

• Название: Век амбиций. Богатство, истина и вера в новом Китае
• Автор: Эван Ознос
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-17-085454-7

Китай со стороны выглядит почти карикатурой: коммунисты-прагматики, “колосс на глиняных ногах”, роботообразные студенты, “мастерская мира”, бесстрашные коррупционеры и диссиденты, “желтая угроза”… Настоящий котел противоречий под прыгающей крышкой. Корреспондент журнала “Нью-Йоркер” делится впечатлениями о культуре, политике и экономике, но главное – о людях стремительно меняющейся КНР, где он прожил восемь лет. Эта книга в 2015 году вошла в шорт-лист Пулитцеровской премии в номинации “Документальная литература”.

---

Супервизоры носили камуфляж и были вооружены мегафонами. Ученики передвигались колоннами. Отовсюду с плакатов с английскими фразами смотрел Ли. Плакат на лестнице в столовую гласил: “А заслужили ли вы обед?” С плаката на площади, где ученики строились перед занятиями, Ли советовал: “Не подводите свою страну”, а на двери, ведущей на арену, значилось: “Хотя бы раз в жизни вы должны поддаться безумию”.

В девять утра в день открытия студенты заняли арену. Там было холодно, как и в общежитиях. (Я спал полностью одетым и в шапке.) Ли усматривал в способности говорить по-английски связь с физической выносливостью: разрыв между англоговорящим и не-англоговорящим мирами настолько велик, что для преодоления этой пропасти уместны и тяжелая работа, и унижение. Он приказывал своим ученикам “полюбить терять свое лицо”. На видео, записанном для школьников средних и старших классов, он говорил: “Вы должны делать много ошибок. Над вами должны смеяться. Но это неважно, потому что ваше будущее отличается от будущего других”.

Подиум с красной ковровой дорожкой делил толпу надвое. После взрыва фейерверков Ли вышел на сцену с беспроводным микрофоном. Он пружинисто вышагивал взад-вперед. “Шестая часть населения планеты говорит на китайском языке. Почему мы учим английский? – спросил Ли и показал на преподавателей-иностранцев, угрюмо сидящих у него за спиной. – Потому что мы жалеем их, неспособных говорить по-китайски!” Толпа взревела.

Следующие четыре часа, которые мы провели на холоде, Ли переходил от оскорблений к поощрениям и обратно, всячески выделываясь перед камерой. Аудитория млела от восторга… По утрам ученики вместе бегали, выкрикивая английские слова и фразы. В последнюю ночь они ходили по углям. Между занятиями все бормотали что-то, уткнувшись в книги Ли.

Выйдя однажды подышать, я встретил Чжан Чжимина – мужчину тридцати трех лет с чубчиком как у Тинтина. Он попросил, чтобы я называл его Майклом, и рассказал, что пять лет проучился в “Крейзи инглиш”. Чжан был сыном шахтера-пенсионера и не мог позволить себе билет в лагерь, поэтому весь предыдущий год он работал здесь охранником и старался все услышать. Теперь его назначили помощником преподавателя и даже положили небольшую стипендию.

“Обычно, когда я вижу Ли Яна, я немного нервничаю, – сказал Майкл, когда мы грелись на солнце. – Это сверхчеловек”.

Энтузиазм Майкла был заразителен. “Пока я не знал о “Крейзи инглиш’, я был просто очень застенчивым китайцем, – говорил он. – Ян слова не мог вымолвить. Был очень зажат. А теперь я уверен в себе. Я могу говорить с кем угодно на людях, и я могу убедить людей говорить вместе”.

Старший брат Майкла работал ассистентом Ли. Майкл стал по восемь часов в день изучать английский, снова и снова слушая записи Ли, голос которого звучал, “как музыка”.

Любимой книгой Майкла была “Библия стандартного американского произношения” Ли Яна, которая помогла ему подтянуть гласные и одолеть согласные. В конце концов он получил работу преподавателя в школе английского и надеялся со временем открыть собственную. Я расспрашивал учеников Ли Яна, какую роль играет в их жизни английский язык. Крестьянин, выращивавший свиней, желал достойно встретить американских покупателей. Финансист, приехавший сюда в свой отпуск, подумывал о повышении. Майкл не сомневался, что английский может многое ему дать. Несколько лет назад брат Майкла занялся сетевым маркетингом (он продавал спортивное питание). Подобная торговля (китайцы называли компании прямых продаж “крысиными обществами”) процветала в эпоху быстрого экономического роста, когда люди мечтали о быстрых деньгах.

“Он всегда хотел втянуть меня в это”, – начал свой рассказ Майкл, и я попытался представить его расхваливающим некий белковый коктейль с той же страстью, с какой он теперь отдавался английскому языку. “Я потратил полгода и ничего не получил”, – посетовал Майкл. Его брату пришлось отправиться в США, чтобы заработать деньги и расплатиться с кредиторами. Он работал официантом в Нью-Йорке, и до его возвращения Майкл должен был содержать родителей.

С течением нашей беседы решительность Майкла таяла. Брат хотел, чтобы и Майкл переехал в Америку: “У него грандиозные мечты… Но я не очень хочу туда ехать, потому что хочу иметь собственное дело. Работая на другого человека, не станешь богатым. Не сможешь купить дом, машину, содержать семью”. Майкл опустил глаза: “У меня нет выбора. Это жизнь. Я должен улыбаться. Но я чувствую ужасное давление. Иногда хочется плакать. Но я же мужчина”. Он замолчал. Воздух был неподвижен, если не считать голоса Ли, выступавшего на арене.

Несколько недель спустя Майкл пригласил меня на ланч в свою квартиру в Гуанчжоу, где он жил с родителями. Это был район многоэтажек. Майкл был в хорошем настроении: “Меня повысили до супервизора, я получил прибавку”. Жилище состояло из гостиной, двух маленьких спален и кухни. Его родители готовили, пахло имбирем. Майкл и его отец делили двухъярусную кровать в одной комнате, а его мать и ее старшая сестра жили в другой. Комнату Майкла занимали в основном учебники английского. Английский казался материальным, третьим – и притом неряшливым – соседом по комнате. Майкл порылся в ящике и вынул самодельные словарные карточки. На карточке “Занятия” значилось: “Астроном; булочник; бармен; биолог; босс; ботаник…”

Когда Майкл был ребенком, семья жила в шахтерском городке под названием Шахта № 5. Его родители, пережившие тяжелые годы бедности и политических неурядиц, имели одну цель в жизни – “провести остаток своих дней в покое”. Но Майкл отчаянно желал выбраться из Шахты № 5. В отрывке, который он использовал для языковой практики, он написал:

Я не могу ежедневно есть паровой хлеб, лежалую зелень и бататы. Я не могу год за годом носить одну и ту же заштопанную одежду, служа посмешищем для одноклассников. Я не могу идти час пешком до старой занюханной школы.

На деньги, занятые у босса шахты и других людей, Майкл поступил в колледж, где влюбился в английский. В дневнике он записал: “Иногда я даже не могу уснуть – так сильно хочу изучать английский”. Он смотрел американские фильмы и копировал гулкий голос Муфасы из “Короля-льва”. Муфасу озвучил Джеймс Эрл Джонс. Молодой китаец, говорящий как Дарт Вейдер, не остался в лагере незамеченным. “Он был словно обкуренный”, – сказал мне Гобсон, приятель Майкла.

Студентом Майкл работал на местной радиостанции и мыл посуду в Кей-эф-си, и все же, даже с учетом ссуды, полученной от босса угольной шахты, обучение было для него слишком дорогим. Майкл отчислился после двух лет и посвятил все свое время “Крейзи инглиш”. Он поглощен задачей управления собственной судьбой сильнее, чем все, кого я знаю, и называет себя “заново родившимся англоговорящим”. В своем дневнике Майкл больше не описывает неудачи: “Рост дерева зависит от климата, но я сам управляю погодой, управляю собственной судьбой. Нельзя изменить начальную точку своей жизни, но с помощью обучения и упорной работы можно изменить конечную!” Его книжные полки ломятся от самоучителей. Майкл перенял у продавцов привычку прибавлять ко всем фразам заискивающее “верите ли”.

Когда мы сидели в его комнате, Майкл решил прослушать записи, которые он подготовил для своих учеников, оттачивающих произношение. Он открыл файл “Что такое английский язык?” На фоне из звука волн и крика чаек зазвучали фразы, надиктованные девушкой по имени Изабель: “Английский язык – это легко. Я могу овладеть английским. Я буду пользоваться английским. Я выучу английский. Я буду жить в английском. Я больше не раб английского. Я – его хозяин. Я верю, что английский станет моим преданным слугой и другом на всю жизнь”.

Это продолжалось несколько минут. Майкл внимательно слушал. Я осматривал комнату, и мой взгляд наткнулся на небольшой листок в ногах кровати. Надпись на китайском гласила: “Прошлое не предопределяет будущее. Верь в себя. Твори чудеса”.

Глава 6 Борьба насмерть

Ветры “века амбиций” пронеслись от побережья вглубь материка, вспять по маршрутам миграции: из крупных городов в небольшие, а оттуда – в деревни. Люди, ждавшие шанса дольше других, пустились во все тяжкие. Обитатели далеких деревень взялись изобретать. Некоторые идеи “крестьянских да Винчи” были исключительно прагматичны (так, мужчина с больными почками построил из кухонной техники и медицинских деталей прибор для диализа), но чаще всего изобретателей вдохновляло внезапное ощущение, что возможно все. Они собирали гоночные машины и роботов. Старик У Шуцзай построил деревянный вертолет. Соседи говорили, что тот похож на клетку для кур, но У продолжал им заниматься в надежде на то, что сможет “улететь с этой горы и повидать мир”.