Георгий Песков - Злая вечность

• Название: Злая вечность
• Автор: Георгий Песков
• Издательство: Salamandra P.V.V.
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2016

Любовь к кукле-вампиру, беседы об Атлантиде и Гондване, нападение бородатой ведьмы, «путь змия», бессмертие и способы вытравления души — в повести Г. Пескова (Е. Дейши) «Злая вечность», одном из самых необычайных произведений русской «фантастики странного». Повесть, созданная писательницей в эмиграции в начале 1930-х гг., переиздается впервые. В приложениях — рецензии П. Пильского, Г. Адамовича и И. Голенищева-Кутузова, а также биографические материалы.

---

7. Она исчезла

Беспокойное чувство, которое библиотекарь возбудил в князе при начале их знакомства, с каждым их разговором все обострялось. Это было ощущение какой-то связанности, отсутствия свободы, потери или, во всяком случае, ущерба собственной воли, подчиненность чужой, которое вызывало одновременно и тревогу и жуткое наслаждение. В присутствии библиотекаря весь строй мыслей князя менялся. Но даже не разговаривая с ним, не видя его, он никогда уже вполне из-под власти его не выходил. Часто и много думал он о том, что тот ему говорил, об этих странных пророчествах, которые так созвучали его собственным тревожным, хотя и неясным ожиданиям.

Через несколько дней после разговора о мировых катастрофах, библиотекарь пригласил князя к себе вечером, после ужина, выпить чашку кофе.

Князь поблагодарил, сказал, что очень рад, спросил только, не стеснит ли.

— Вы… один живете?

— Один. Теперь один, — ответил библиотекарь. Князь вспомнил то, что он слышал о загадочной смерти его дочери. — Я даже прислуги не держу, — прибавил тот. — По утрам ходит ко мне старуха. Уберет все и уйдет. Так спокойнее. Мы будем одни и прекрасно побеседуем. Я вас жду.

В этот день случилось с князем очень поразившее его происшествие. С неделю не был он у витрины антикварной лавки. Но тут почувствовал, что должен идти. С куклой — он знал — что-то случилось. Он не ошибся. На витрине ее не было. В своем волнении князь даже не заметил тонкой, похожей на Вольтера, стариковской рожи, следившей за ним из-за пожелтевшей гравюры. Он, верно, простоял бы так до вечера, если бы тот же, похожий на Вольтера старик, высунувшись из двери, любезно и заискивающе не спросил его, не угодно ли monsieur купить какую-нибудь antiquité? Вопрос еще больше испугал князя. Он пробормотал что-то непонятное и почти побежал прочь. По выставившемуся вперед подбородку, любопытным глазам и как бы вынюхивающему носу этого антиквария, князь понял, что он уже давно за ним следит, знает причину его постоянных посещений и теперь в душе над ним смеется. Особенно не понравилось ему в старике его поразительное сходство с Вольтером. Вольтера князь терпеть не мог, говоря, что с легкой руки этого пошляка человечество целый век только и делало, что зубоскалило.

«А может быть, он и не виноват, этот Вольтер, — думал князь, отойдя от лавки. — Может быть, ей просто-напросто вздумалось меня подразнить. Кому ей? Кукле? — задал он себе щекотливый для самолюбия вопрос. Но тотчас же мужественно отвечал. — Да, кукле: в известном предельном смысле, который я должен еще как-то выстрадать, кукла и есть она. Разобраться во всем этом мне поможет библиотекарь», — решил он вдруг, сам не зная почему.

8. Работы маленькой Нини

Вечером князь пошел к библиотекарю. Квартира его помещалась над библиотекой, в верхнем этаже. Из передней хозяин провел своего гостя в довольно большую комнату. В ней был образцовый порядок. Направо, где горел камин, выступ стены отделял уютный уголок. Мебель в этом уголке была старая, красного дерева, крытая выцветшим синим бархатом. Здесь был полумрак. Только красный отсвет камина ложился на блестящий паркет и на край мягкого ковра. Лампа под низко спущенным зеленым абажуром стояла в другом конце комнаты налево, на старинном бюро со множеством выдвижных ящичков.

Библиотекарь, потирая свои маленькие сухие руки, объявил, что кофе у него уже готов и просил князя присесть.

Князь сел на бархатное кресло в понравившемся ему уголке, перед камином. От кофе он было начал отказываться, но хозяин сказал, что пить вечером черный кофе его ancienne habitude и что хлопот это ровно никаких не составит.

Библиотекарь вышел, князь принялся рассматривать висевшие по стенам картины.

Они давали на обоях красивые, хорошо расположенные пятна. Но когда князь, надев пенсне, в них вгляделся, то был немало изумлен. Картины — рисованные, по-видимому, одним и тем же очень даровитым художником — контрастировали с уютом старомодной обстановки, к которому шли бы портреты бабушек или натюрморты. Они были странного содержания, эти картины. На одной изображалась дикая пляска каких-то кентавров. На другой — чудовищно безобразная голая женщина. Особенно гадко было то, что к своим отвислым грудям женщина эта прижимала букет пунцовых роз. Притворно стыдливое и чувственное выражение уродливого лица было передано мастерски.

Были здесь и свившиеся в отвратительной судороге обнаженные тела, были бородатые женщины и мужчины с женскими грудями, другие с непомерно развитыми половыми органами, уроды с невероятными горбами, крохотные головы на жирных телах и, наоборот, огромные на телах детских, но старчески-хилых. Бессмысленные улыбки идиотов сочетались на лицах всех этих чудовищ с выражением безмерного, экстатического ужаса в глазах. Словом, это был бред, создание потерявшего равновесие воображения. Но — и это больше всего поразило князя — в подлинной реальности этого бреда не оставалось сомнения. Так передать можно было, только увидев. Увидев глазами. Может быть, даже ощупав.

И еще — странная вещь — князю показалось, что все это он уже видел. Много раз. Знал с детства. Что все это копии каких-то известных, но забытых им картин.

Библиотекарь вернулся, неся поднос с двумя чашками.

— Чьи это картины? — спросил князь. — Я их, конечно, знаю, но не припомню автора.

— То есть как «конечно знаю»? — удивился библиотекарь. — Эти картины никогда не были ни на одной выставке. Это работы моей маленькой Нини. Покойной дочери.

— Неужели? — пробормотал князь. — Как странно, где же я мог их видеть? Но какой талант!

— Да, талант… талант у нее был. — Сказав это, библиотекарь как-то особенно плотно сжал свои длинные хамелеоновские губы. — Однако, прошу!

Князь сел на кушетку, поближе к камину. Хозяин поместился против него в кресле.

— Итак, дорогой князь, — заговорил он с не вполне естественным оживлением, — мы можем продолжать. Наш разговор, если не ошибаюсь, был прерван…

— Простите, — перебил князь. — У вас есть ее портрет?

— Чей? — притворно удивился библиотекарь.

— Вашей дочери.

Библиотекарь немного поколебался.

— Нет, — ответил он потом решительно.

Князю стало неловко за свою нескромность.

9. Трагическое будущее Европы

— Да, так вы начали?.. — поспешил князь обратиться к прерванному разговору.

— Мы говорили с вами о периодически происходящих в мире катастрофах. Это нуждается в мистическом толковании. Ибо мы с вами, слава Богу, не дети, князь: из узких штанишек рационализма успели вырасти. Не правда ли? — он засмеялся.

Князь тоже улыбнулся. Остановившись, библиотекарь занялся своим кофе. Он клал себе в чашку куски сахара один за другим. Он положил уже четыре, кофе пролился на блюдечко, но он, отхлебнув, опустил и пятый.

— Неужели вы пьете такой сироп? — удивился князь.

— Немцы, которые знают толк в кофе, говорят, что он должен быть черен, как ночь, горяч, как ад, и сладок, как любовь… Кстати, о любви! Я хотел спросить вас, князь… Впрочем, это после. Так вот, по вопросу о мистическом толковании мировых катастроф. Вы, русские, насколько я знаю, имеете склонность к мистицизму, а потому…

— Два слова! — опять перебил князь. Разговор до крайности интересовал его, но мимоходом брошенная библиотекарем фраза о любви дала его мыслям совсем иной оборот, уводя их куда-то в сторону, а может быть, напротив, к самому нужному и основному. — Вы так быстро переходите с предмета на предмет, что мне, откровенно говоря, трудно следить, — сказал он, смущаясь. — Что-то я хотел спросить вас? Да, неужели вы думаете, что и Европа…

— Дорогой князь, — с торжественным спокойствием, кладя свою руку на руку князя, сказал библиотекарь. — Европу ожидает участь Атлантиды и Гондваны. Это несомненно. Вопрос только во времени. Возможно, что мы и не доживем. А впрочем…

— Какие же основания? — спросил князь. При прикосновении библиотекаря он опять почувствовал себя несвободным.

— Основания? — переспросил библиотекарь. — А огненное кольцо вулканов и областей, подверженных землетрясениям, которое окаймляет материк Европы или, лучше сказать, Евразии? Евразией, как вы, может быть, знаете, ученые называют материк Азии вместе с его полуостровом Европой. Так вот, этот материк окружен совершенно таким же кольцом, как всем известное вулканическое кольцо Тихого океана. Проследите по любой карте эти вулканы и области землетрясений от Исландии, через южные полуострова — Пиренейский, Апеннинский и Балканский — Крым, Кавказ, горы Туркестана, Восточной Азии, через Японию и Курильские острова до сопок Камчатки. Факты, известные всякому лицеисту. Такие же роковые кольца были вокруг провалившихся материков и обусловили их гибель. Это линии разлома, князь, трещины в земной коре, происходящие от ее неравномерного сжатия. В момент катастрофы трещины внезапно разверзаются, окруженный ими материк проваливается, хлынувшее со всех сторон море заливает образовавшуюся обширную впадину, происходит так называемая трансгрессия. Иногда на поверхности остается ряд островов, как это мы видим в Тихом океане. Иногда не остается ничего.