Матиас Фалдбаккен - Кока-гола компани

• Название: Кока-гола компани
• Автор: Матиас Фалдбаккен
• Издательство: Издательство К. Тублина
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-8370-0510-7

«Кока-гола компани», первая книга «Скандинавской мизантропической трилогии», — это роман о современной Европе и европейцах. Людям, чьи предки вели кровавые войны, строили корабли, на которых покорили весь мир, не остается ничего, кроме как пить колу, нюхать «снежок», снимать порнофильмы и бегать от арабов-кредиторов. Идеологическая составляющая этого образа жизни — политкорректность. Но должен же найтись хоть один человек во всей Норвегии, который захотел бы сломать такой порядок вещей…

На помощь простому норвежцу, решившемуся на войну с глобальной скукой, приходит неожиданный союзник — порнобизнес. Просыпайся, старуха-Европа, будем молодость вспоминать!

---

Квартира Спидо находится в паре кварталов от района проституток, крошечного райончика проституток, который есть у нас в этом дерьмовом и холодном как сволочь городе. Я на пару секунд отвлекаюсь от мыслей о Пернилле, задумавшись над тем, откуда собственно на хер взялся прикид проституток. Что это, собственно говоря, за стиль? Проститутки стоят на всех углах и дрожат в своем интернациональном одеянии. Когда Пернилла вновь возвращается в мои мысли, все встает на места. Собеседование с учителями! Родительское собрание! Это же, блядь, учительница Лониля! Вот кто это. Не знаю, как ее зовут, но я блин ни на минуточку не сомневаюсь. Я, Симпель и Лониль и она сидели в одном говняном кабинете в Самой средней школе и беседовали о поведении или о будущем или еще о чем-то Лониля. Или, точнее, она вещала, а я, Симпель и Лониль сидели и смотрели в стол. Или нет, Лониль сидел на полу, да, точно, он на полу. А за столом сидели я и Симпель. Я за все время собеседования даже не пикнул. Симпель заставил меня пойти туда с ними, пришлось там с ними сидеть, а я заставил его заплатить мне за это. Но мне на хер не за то платили, чтобы я что-нибудь вякал, вот я и не вякал.

Ну я дурак, что не допер, какая связь между училкой Лониля и нами. Только уже дозвонившись до папы Ханса, я усекаю, в чем тут дело. Когда я рассказываю, что Спидо встречается с училкой Лониля, он меня сначала четыре-пять раз переспрашивает, не прикалываюсь ли я. Затем он начинает вопить и костерить меня за то, что я ее не отвалтузил как следует на месте, или не приволок с собой, чтобы ей отплатил/ее отделал сполна кто-нибудь другой из участников ЕБУНТа. Мне приходится несколько раз задать вопрос о том, какая связь между ней и всем остальным, пока наконец я не получаю ответ.

— Че, не усекаешь? Неужели не допер? Ты же наш курьер вроде как? Еб твою мать, это же в газетах было напечатано. Это было в газетах, Айзенманн, ты что, не читаешь блядь газет? орет Ханс.

— Да что там было в газетах-то? говорю я.

— Что училка Лониля пропала! Что, неужели не слыхал? Это же несколько раз даже писали, что она пропала. Бесследно. Дело завели, стали расследовать, ну все такое. Ее же три на хуй недели не было! Как сквозь землю провалилась. А так заведено, что если не найдено прощальной записки, то, значит, в этом деле нет ничего криминального. Последнюю неделю газетные публикации распухают с каждым на хер днем. И ты же, конечно, понимаешь, что произошло..?

— Что это она настучала? тихонько спрашиваю я. Всегда неприятно, если тебя гоняют как сучку и распекают за что-то, чего ты не знаешь.

— Ну поздравляю, Айзенманн! 10 тебе гребаных баллов! (Вот сейчас папа Ханс говорит голосом Симпеля.) Она втерлась в наши ряды, ты сечешь? Она же коллега Берлица, который работает в школе Лониля, а он в свою очередь друг Ёрана Пердссона… папаши Спидо. Она на хуй втерлась в наши ряды через этого придурка Спидо, который полдесятилетия не трахался. Ты сечешь? Он бы, еб твою мать, с радостью отдался бы гребаному Аттиле, если бы ему посулили близость и человеческое тепло. Ну что бля за идиот. А ты на хуй не многим лучше, взял да и выпустил сучью рыбку из сетей! Ах, еб твою мать! Нет тебе прощения, Айзенманн, ты должен должен должен был знать о ней! Всегда нужно держать ухо востро в клубке своих сраных друзей! Да сколько же раз нужно это повторять? В любой момент все и вся за тобой на хер следят, и твой единственный шанс — следить за всеми в ответ! То, что случилось с училкой Лониля, это же все было на первых полосах все последние недели! В МОЕЙ ГОЛОВЕ НУ ПРОСТО НЕ УКЛАДЫВАЕТСЯ, КАК ТЫ СУМЕЛ ПРОХЛОПАТЬ ВСЮ ЭТУ ИСТОРИЮ?

— Но мне же никто этого не рассказывал. Вы же могли бы по крайней мере упомянуть эту историю на рабочем совещании… разве не для этого вообще проводят рабочие совещания..? Да я и вспомнил-то, кто она такая, только когда уже был на улице, обиженно говорю я.

— ЗАТКНИ ПАСТЬ, АЙЗЕНМАНН! Не вздумай бля перекладывать ответственность за это ни на меня, ни на кого другого…

— Слушай, я всего десять минут как ушел из квартиры Спидо. Ну давай я схожу и приведу ее…

— Ты что это, серьезно? Думаешь, она такая же дура, как ты? Да? Она-то начеку! Допер? Ее уж и след простыл! Забудь, прости. Она манатки смотала, едва ты свою тупую башку убрал за дверь. Она небось в гребаной Замби…

Я вешаю трубку и возвращаюсь к Спидо. Когда я стучу, Спидо открывает, и когда я спрашиваю о Пернилле, что мол за дела, он говорит, что она ушла. Я ему говорю, что мне кажется, я с ней раньше встречался, и что хотел ее кое о чем расспросить. Спидо говорит, что она ушла сразу же после меня, просто «прогуляться», ему это показалось немножко странным, учитывая, что она, можно сказать, не выходила за дверь с тех самых пор, как они познакомились. Я, выругавшись, снова выхожу на улицу. В этом сраном концерне на хуй ничего не заработаешь, кроме головомойки. Так что и хрен с ним, что он летит в тартарары.

ПОНЕДЕЛЬНИК, 21 ДЕКАБРЯ

Первое, что вчера сделал папа Ханс, переговорив с Айзенманном, — позвонил в Окружную тюрьму, чтобы записаться на свидание. Там ему сказали, что видеться с заключенными можно только по будним дням. Потому посещение пришлось на сегодня.

Жизнь за решеткой явно развивается не совсем так, как планировал Симпель. Он входит в помещение для свиданий и лицо у него совершенно пустое от скуки.

— Ну как дела? спрашивает папа Ханс и берет Симпеля за руку.

— Да хрен его разберет. Начинаю скучать. Я и не думал, что уже так скоро начну скучать.

— А здесь почти как у вас в квартире.

Папа Ханс кивает в пространство, разглядывая стены. Не особо веселенькое помещение, но папе Хансу сдается, что бывает и хуже. При всем при том. Симпель смотрит на папу Ханса и думает, что тот неплохо выглядит для своих 61. У папы Ханса есть морщины, но кожа толстая, того типа, что всегда выглядит здоровой. И волосы на голове у него сохранились. Руки мощные. А, да не все равно, думает Симпель и подавляет зевок. В комнате нет ни охранников, ни надзирателей, так что папа Ханс продолжает разговор с Симпелем, который смотрит ему в лицо с другой стороны стола.

— Айзен вчера сделал одно открытие…

— Что такое? Симпель оживляется. Папа Ханс видит, как он оживился. Роба заключенного выглядит не так, как представлялось папе Хансу.

— Я его отправил предупредить народ о том, что происходит, и вот догадайся, кого он встретил в квартире у Спидо?

Симпель ложится лбом на стол. Он перекатывает голову со стороны на сторону и шумно выпускает воздух через сжатые губы. Папа Ханс слышит, как он бормочет «блядьблядь блядьблядьблядьблядь…» про себя. То еще зрелище, когда мужик сорока лет так себя ведет. Папа Ханс ждет некоторое время, чтобы продолжить рассказ, но быстро теряет терпение.

— Ну, что это еще такое, Симпель? Если тебе не интересно, так я это наше к ебене матери свидание могу в любой момент прервать. Неинтересно тебе, или как?

— Да уж и не знаю, на хуй мне знать, как ЭТОТ ГРЕБАНЫЙ ПРИДУРОК СПИДО обосрался… еб твою мать. Просто страшно услышать… ну давай, Ханс, выкладывай. Вряд ли уж будет много хуже, чем сейчас уже… выкладывай… давай… Симпель поднимает голову. Затуманенным взором он смотрит на папу Ханса.

— Айзенманн отправился к Спидо, чтобы рассказать ему, что и как, и там была баба, которую он узнал, но он не мог вспомнить, кто она такая, пока не вышел опять на улицу. И тогда он вспомнил, что он однажды ходил с тобой на родительское собрание…

— Еб твою мать (долгая пауза). Еб твою мать (долгая пауза). Не может быть. Еб твою мать. Какие мы идиоты.

Симпель вновь плюхается головой на стол. Папа Ханс смотрит на его макушку. Она постепенно краснеет под светлыми волосами. Уроды, которые заправляют в этой шарашке, еще не сподобились выдать ему успокоительного. Симпель уже очень заметно ощущает, что кое-чего ему не хватает. Он уж на хер и не помнит, когда ему в последний раз приходилось четыре дня подряд обходиться без ксанакса. Состояние постоянной агрессии сказывается в том, что работа в камере продвигается все медленнее и медленнее. Конечно, агрессия — это движущая сила его проекта, но без коротких мгновений покоя он не в состоянии направить агрессию в нужное русло. Сегодня ночью он записал на листке: ОТ БАНАЛЬЩИНЫ УСТАЕШЬ, но это было единственным, что он написал.

— В определенном смысле причиной всего этого явился твой проект, начинает папа Ханс.

— НУ УЖ НЕТ, БУДЕМ! Мы всей шарашкой ходили по острию ножа, Ханс, нефиг сидеть здесь и делать из меня козла отпущения…

— Ну ладно, говорит папа Ханс и больше обвинений не выдвигает.

— Я тут даже использовал проведенное в заключении время, чтобы раскумекать, как нам надо… или как я спасу остатки…

— Ну и?

— Ну, знаешь, тот мужик, что сделал фотки, напечатанные в газете, он отец одной девочки из Лонилева класса, так вот он работает над тем, чтобы меня пригласили на какое-нибудь телевизионное шоу. И мне там предоставят полную свободу… Я об этом сам попросил. Я подумал, что если уж все у нас пошло прахом, и если вам удастся удалить почти полностью следы и признаки существования ЕБУНТа, то тогда для всех, кто участвовал в нем, будет выгодно…