Елена Невейкина - Наследница

• Название: Наследница
• Автор: Елена Невейкина
• Жанр: Исторические приключения

Действие романа происходит в первой половине восемнадцатого века, в основном во время правления Анны Иоанновны. Маленькой дочери графа Кречетова удаётся спастись из горящего дома, избежав участи отца и брата, которых при ней убивает её кузен со своими четырьмя подручными, желая получить наследство. Девочку подбирают цыгане. Элен удивлена, что все страшные рассказы о цыганах — неправда. Она растёт в таборе, учится всему, что должна уметь любая цыганка, она любит своих новых родителей и стремится ничем не отличаться от окружающих её людей. Но через несколько лет кузен узнаёт, что Элен осталась жива. Он ищет её и находит в таборе. Элен вновь оказывается на грани гибели. Угроза нависла и над приютившим её табором, поскольку кузену становится известно, что там знают, кто она, и собирается обвинить цыган в похищении и укрывательстве графской дочери. А заодно и поживиться, разорив табор. Чтобы избежать этого, решено отправить Элен к давнему другу её отца, о котором она вспомнила. Вот только живёт он далеко — в Польше. Элен уходит из табора в сопровождении своего названного брата-цыгана. Дорога для них становится тяжёлым испытанием. Разбойники, постоянный голод, враждебное отношение окружающих людей… Но всё же они достигают цели и находят того, кого искали — пана Яноша, который имеет в городе Речица школу фехтования. Он принимает дочь графа с радостью, называет своей приёмной дочерью. Она рассказывает ему о том, что случилось, и из разговора с ней Янош понимает, что девочка не верит в смерть отца и брата, считая, что они просто где-то єпотерялись, но когда-нибудь обязательно найдут её. Янош не разуверяет её, хотя понимает, что эти надежды призрачны. Элен вновь становится барышней, но в силу характера, не может соблюдать все правила хорошего тона и растёт сорвиголовой, своими проказами доставляя постоянное беспокойство взрослым. Детство Элен заканчивается в один день, после того, как она случайно слышит разговор пана Яноша с его гостем, и впервые чётко осознаёт, что ни отца, ни брата она больше никогда не увидит, что их нет в живых. Это становится для неё точкой отсчёта новой жизни, новой Элен, у которой появляется Цель. Она намерена отомстить убийцам, отомстить своей рукой, коли уж из всей семьи Кречетовых осталась она одна. Элен добивается разрешения пана Яноша учиться в его школе под видом его молоденького племянника из России. При этом для всех остальных она остаётся очаровательной молодой панной, которая вызывает восхищение, появляясь с Яношем на балах или верховых прогулках. В школе у неё появляется друг — Юзеф, который вскоре догадывается, что перед ним девушка, но не показывает вида, что знает правду. Это становится понятно позже, когда он спасает её. После окончания школы Элен намерена ехать в Россию, чтобы привести в исполнение свой план: найти и покарать убийц. Пан Янош просит Юзефа сопровождать её в качестве телохранителя. В Петербурге Элен начинает поиски своего кузена и его четырёх приятелей. Это оказывается не таким простым и быстрым делом, как она рассчитывала, тем более что следы негодяев обнаруживаются далеко от столицы. Ожидая в Петербурге известий от нанятого ею для розысков человека, Элен оказывается втянутой в политическую интригу, которую провоцирует представитель Франции при дворе Анны Иоанновны. Элен удаётся заручится поддержкой самого царского фаворита Бирона, который ведёт свою игру против Франции. В результате один из французов пытается отомстить Элен за свой проигрыш, но ему не удаётся подобраться к ней. Тогда он захватывает Юзефа, шантажируя этим Элен, добиваясь, чтобы она пришла. Элен приходит. Но не так, как надеется француз. Ей удаётся освободить Юзефа, спасти ему жизнь, как ещё в школе, он спас её. Между тем находятся те, кого она ищет. Но одного уже нет, его убили неизвестные. Второй же оказывается совсем рядом с Элен, он ходит по тем же улицам, они знакомы. Вскоре и его находят мёртвым в пустом доме. Закончив дела в Петербурге, Элен и Юзеф едут в Казань, узнав, что там живёт третий убийца. Но, когда они находят его, Элен решает, что смерти он не заслуживает, и они едут дальше, в Орёл, недалеко от которого расположены владения графа Кречетова, титул которого носит теперь кузен-убийца. В Орле Элен ожидает невероятная радость: она встречает брата. Оказывается, что он выжил благодаря своему слуге, который вынес раненого Алена из горящего дома. Тут выясняется, что первый убийца пал именно от его руки, так же, как и ещё один совсем недавно. Теперь, стараниями сестры и брата, остаётся только кузен. Ему удаётся захватить своих преследователей. Он угрожает смертью брату и бесчестьем сестре, но на помощь им приходит Юзеф. Кузен пытается бежать, его настигают. В поединке, который происходит рядом с развалинами дома Кречетовых, кузен погибает. Его убивает рука женщины, которая всё в своей жизни подчинила Цели. Теперь она, наконец, освобождена от той миссии, которую сама выбрала для себя. Она может жить так, как сочтёт нужным. И Элен принимает решение: она возвращается в Польшу с Юзефом, ставшим её мужем, оставив отцовские земли брату. И всё же она — Наследница.

---

По истечению двух дней, присоединившись к остальным курсантам, она заметила изменения в поведении Леха. Он, казалось, полностью оставил её в покое. Не подходил, не провоцировал на скандал, не отпускал в её адрес едкие замечания на потеху своим прихвостням. Можно было подумать, что он вовсе перестал её замечать. Но Элен часто встречала его взгляд и этот взгляд ей не нравился. В нём была острая неприязнь и какое-то выжидание. Такое выражение глаз должно было, наверное, быть у затаившегося в засаде хищника. Когда им выпадало работать в паре, Элен была постоянно настороже — от Леха можно было ожидать любой подлости. Почему бы ему, например, не попытаться было избавить Элен от занятий, нанеся травму? Случайно, разумеется! Да, его накажут, на несколько дней он попадёт в карцер, но, как она только что сама смогла убедиться, в этом не было ничего особо неприятного, скорей было обидно пропускать уроки. Так что вряд ли Леха пугала перспектива попасть в карцер. А вот неопасное, но умело нанесённое ранение могло бы прервать занятия человека недели на две.

Но у Леха на уме был другой план, о котором он сообщил приятелям, пока Элен отбывала наказание.

— Нужно найти способ подвести его под более серьёзное взыскание. Что там говорили в первый день? Было, по-моему, сказано о травмах. Хм. Что ж, будет вам травма.

— Но ведь тогда взыскание получите вы, Лех. Зачем вам это нужно?

— А кто сказал, что я собираюсь проткнуть этого придурка? Нет, это он нанесёт мне ранение, а не я!

— Вы подставитесь?

— Какое профессиональное слово! — засмеялся Лех. — Да, я подставлюсь.

— Неужели только для того, чтобы досадить Алену, вы решитесь на это?

— Досадить? Нет. Я хочу добиться его исключения! Ведь, если помните, из школы можно вылететь или за одно грубое нарушение или за несколько мелких. Ради такого стоит рискнуть! Один проступок на его счету уже есть, теперь будет второй. А там, глядишь, после третьего… — и он присвистнул, махнув рукой в направлении ворот.

Решение было принято, но спешить не следовало. Лех тщательно взвешивал каждый миг очередного боя с Аленом, выбирая наиболее подходящий: он отнюдь не собирался поранить себя серьёзно. Но в пару они попадали не каждый день, а Элен была чрезвычайно осторожна. И всё же однажды всё свершилось. Шпага Элен, несильным ударом противника переведённая с левой стороны его груди на правую, на миг замерла на уровне его плеча. В эту секунду Лех шагнул вперёд, вроде бы делая выпад, но при этом даже не поднял шпагу. Он буквально насадил своё плечо на остриё. Вскрикнув вполне натурально (оказалось, это и впрямь больно!), он отпрянул, выпустив из руки шпагу, и левой рукой зажал уже сочившуюся кровью рану. Поединки тут же остановились, все столпились вокруг места драмы. Оторопевшая было от неожиданности Элен, наклонилась над сидевшим на полу Лехом:

— Я приношу извинения и хочу заверить, что это чистая случайность, пан Лех. Я не представляю, как это могло произойти.

— Да, провались ты, щенок, — прошипел он, а потом, заметив подошедшего учителя, уже громче продолжил: — На что мне ваши извинения? Теперь я потеряю недели две, а то и три, и, несомненно, отстану! Если вы ещё не доросли до боевого оружия, нечего вам здесь делать! Это школа для мужчин, а не для младенцев!

— Пан Лех, вы забываетесь, — сегодня в зале командовал пан Стоцкий. — Разумеется, вас оправдывает ваше состояние, но всё же постарайтесь держать себя в руках… Господа! Прошу разойтись по местам и продолжить занятия. Пан Лех, лекарь будет с минуты на минуту. Пан Ален… Не ожидал от вас… Четверо суток карцера!

Для всех так и осталось тайной, чего он собственно не ожидал. То ли неаккуратного ведения боя, то ли того, что он сумел прорвать оборону противника. Ведь Лех оставался одним из лучших, а Элен находилась в «стабильной серединке». Впрочем, это выяснилось в разговоре с Нейратом. Оказывается, пан Тадеуш имел в виду и то и другое.

— Вы только подумайте! — говорил он в своей обычной эмоциональной манере. — Я никак не ожидал, что этот мальчик способен на такое! Ведь у Леха оборона очень надёжна, она почти идеальна.

— Я вам уже говорил как-то, что он мальчик только внешне. И что вы, собственно говоря, им так восхищаетесь, будто он не ранил пана Леха? Ведь за это он получил взыскание?

— Да. Получил. Но каков был бой! Ведь пока что мало кому удавалось такое!

— Поэтому вы и назначили пану Алену всего четыре дня карцера? — ехидно прищурился немец.

— А если и так? Вы-то, герр Нейрат, сами тоже дали ему всего два дня за проступок, который заслуживал более сурового наказания. Ведь дело касалось оружия!

— То был особый случай.

— Это в чём же его особенность?

— В чём? Хм… Вы обратили внимание, что ножны остались в комнате Алена?

— Ну…да. И что из этого?

— Скажите, пан Стоцкий, если бы вы по какой-то причине вдруг решили выбросить вашу шпагу…

— Выбросить?! Боже сохрани! Я что, похож на сумасшедшего?

— Не заводитесь. Вы же понимаете, что разговор наш чисто…э-э… гипотетический.

— Да? Ну, хорошо. Предположим. Правда, я даже представить себе не могу, что бы меня вдруг могло заставить это сделать!

— И это тоже меня настораживает. Ведь пан Ален, как и вы, не похож на сумасшедшего, зачем же топить свою шпагу?.. Да, так вот, я повторяю. Если бы вам всё же пришло в голову выбросить оружие, избавиться от него, стали бы вы, оставив в комнате на втором этаже ножны, бегать с обнажённым клинком по территории школы, чтобы, в конце концов, бросить её в пруд в самом дальнем конце парка?

— Конечно, нет.

— Я тоже. Следовательно, мы либо должны предположить, что на пана Алена накатило вдруг временное помешательство, либо он говорит правду и, так же как и мы, не знает, как его шпага могла оказаться… у рыб.

— А если он с кем-то дрался у пруда и случайно уронил шпагу в воду? Ведь вы же сами сказали, что это самый дальний уголок сада, значит, место вполне подходящее для этого.

— Ага. И, уронив клинок, он аккуратно принёс пустые ножны обратно в комнату?

— Да. Нелогично. А мог в этом деле участвовать денщик, этот Штефан?

— Нет. Во-первых, он тоже, скорее всего, взял бы шпагу вместе с ножнами. Так, если бы его кто-нибудь встретил, то не удивился: ну, несёт денщик оружие в чистку или ещё куда — ничего особенного. Вот если бы его увидели с обнажённым клинком, это выглядело бы дико и тут же породило ненужные вопросы. А во-вторых, и это главное, его не было в тот момент в комнате. Пан Ален зашёл в комнату со шпагой, это видели несколько человек, вместе с которыми он возвращался с занятий. Вышел он оттуда почти сразу и отправился на ужин. А через несколько минут Штефан ушёл к другому денщику, который попросил его помочь разобраться в каких-то там снадобьях, он ведь у нас в школе известный специалист в этом. Вернулся Штефан уже после возвращения пана Алена с ужина, они столкнулись возле двери. И шпаги в комнате уже не было.

— И что же вы предполагаете? Как, по вашему мнению, всё произошло?

— Правду знает только Господь наш Всемогущий. А что до моих предположений, то мне кажется, в комнате пана Алена побывал кто-то посторонний. И этот кто-то унёс оружие, оставив ножны.

— Зачем?

— Зачем унёс или зачем оставил?

— И то и другое.

— Унёс — не знаю, это может нам объяснить только сам злоумышленник. А оставил… Я думаю, он посчитал, что так пан Ален не сразу заметит пропажу. По крайней мере, для себя я нашёл только такое разумное объяснение. По-видимому, кому-то очень хочется неприятностей для юноши.

— И у вас есть предположения, кто этот человек?

— А у вас нет?

— Признаться, могу предположить только один вариант.

— Я тоже. И думаю, имя мы бы назвали одно и то же. Но давайте пока промолчим. Вот если бы были доказательства… Кстати, о сегодняшнем бое. Вы уверены, что удар был нанесён случайно?

— Конечно. Неужели вы можете предположить, что пан Ален способен намеренно ранить кого-то из учеников, даже если этот человек ему неприятен? Нет-нет, он не мог! Он благородный юноша, он…

— Подождите, — поморщился немец, — успокойтесь. Я имел в виду не пана Алена, а пана Леха.

— Пана Леха? Но ведь это он ранен, а не… или вы думаете, что…

— Вот именно. Я думаю о том, что вам хорошо известно и носит название «подставиться». Могло это быть? Ведь вы там присутствовали.

— Да, но там же не одна пара бойцов! Не мог же я видеть всех сразу!

— Я, представьте себе, в курсе, сколько там пар. Я интересуюсь: не заметили ли вы случайно чего-то необычного в ведении боя паном Лехом?

— Да нет, вроде бы всё было как всегда.

— И всё же: мог он подставиться?

Стоцкий задумался. Потом уже без эмоций, серьёзно ответил:

— Да. Мог. Я этого не видел, но — мог. Это вполне в его характере — сделать гадость другому, пусть даже такой ценой. Тем более что отношения между ним и Аленом, мягко скажем, не сложились. Но доказательств нет!