Елена Невейкина - Наследница

• Название: Наследница
• Автор: Елена Невейкина
• Жанр: Исторические приключения

Действие романа происходит в первой половине восемнадцатого века, в основном во время правления Анны Иоанновны. Маленькой дочери графа Кречетова удаётся спастись из горящего дома, избежав участи отца и брата, которых при ней убивает её кузен со своими четырьмя подручными, желая получить наследство. Девочку подбирают цыгане. Элен удивлена, что все страшные рассказы о цыганах — неправда. Она растёт в таборе, учится всему, что должна уметь любая цыганка, она любит своих новых родителей и стремится ничем не отличаться от окружающих её людей. Но через несколько лет кузен узнаёт, что Элен осталась жива. Он ищет её и находит в таборе. Элен вновь оказывается на грани гибели. Угроза нависла и над приютившим её табором, поскольку кузену становится известно, что там знают, кто она, и собирается обвинить цыган в похищении и укрывательстве графской дочери. А заодно и поживиться, разорив табор. Чтобы избежать этого, решено отправить Элен к давнему другу её отца, о котором она вспомнила. Вот только живёт он далеко — в Польше. Элен уходит из табора в сопровождении своего названного брата-цыгана. Дорога для них становится тяжёлым испытанием. Разбойники, постоянный голод, враждебное отношение окружающих людей… Но всё же они достигают цели и находят того, кого искали — пана Яноша, который имеет в городе Речица школу фехтования. Он принимает дочь графа с радостью, называет своей приёмной дочерью. Она рассказывает ему о том, что случилось, и из разговора с ней Янош понимает, что девочка не верит в смерть отца и брата, считая, что они просто где-то єпотерялись, но когда-нибудь обязательно найдут её. Янош не разуверяет её, хотя понимает, что эти надежды призрачны. Элен вновь становится барышней, но в силу характера, не может соблюдать все правила хорошего тона и растёт сорвиголовой, своими проказами доставляя постоянное беспокойство взрослым. Детство Элен заканчивается в один день, после того, как она случайно слышит разговор пана Яноша с его гостем, и впервые чётко осознаёт, что ни отца, ни брата она больше никогда не увидит, что их нет в живых. Это становится для неё точкой отсчёта новой жизни, новой Элен, у которой появляется Цель. Она намерена отомстить убийцам, отомстить своей рукой, коли уж из всей семьи Кречетовых осталась она одна. Элен добивается разрешения пана Яноша учиться в его школе под видом его молоденького племянника из России. При этом для всех остальных она остаётся очаровательной молодой панной, которая вызывает восхищение, появляясь с Яношем на балах или верховых прогулках. В школе у неё появляется друг — Юзеф, который вскоре догадывается, что перед ним девушка, но не показывает вида, что знает правду. Это становится понятно позже, когда он спасает её. После окончания школы Элен намерена ехать в Россию, чтобы привести в исполнение свой план: найти и покарать убийц. Пан Янош просит Юзефа сопровождать её в качестве телохранителя. В Петербурге Элен начинает поиски своего кузена и его четырёх приятелей. Это оказывается не таким простым и быстрым делом, как она рассчитывала, тем более что следы негодяев обнаруживаются далеко от столицы. Ожидая в Петербурге известий от нанятого ею для розысков человека, Элен оказывается втянутой в политическую интригу, которую провоцирует представитель Франции при дворе Анны Иоанновны. Элен удаётся заручится поддержкой самого царского фаворита Бирона, который ведёт свою игру против Франции. В результате один из французов пытается отомстить Элен за свой проигрыш, но ему не удаётся подобраться к ней. Тогда он захватывает Юзефа, шантажируя этим Элен, добиваясь, чтобы она пришла. Элен приходит. Но не так, как надеется француз. Ей удаётся освободить Юзефа, спасти ему жизнь, как ещё в школе, он спас её. Между тем находятся те, кого она ищет. Но одного уже нет, его убили неизвестные. Второй же оказывается совсем рядом с Элен, он ходит по тем же улицам, они знакомы. Вскоре и его находят мёртвым в пустом доме. Закончив дела в Петербурге, Элен и Юзеф едут в Казань, узнав, что там живёт третий убийца. Но, когда они находят его, Элен решает, что смерти он не заслуживает, и они едут дальше, в Орёл, недалеко от которого расположены владения графа Кречетова, титул которого носит теперь кузен-убийца. В Орле Элен ожидает невероятная радость: она встречает брата. Оказывается, что он выжил благодаря своему слуге, который вынес раненого Алена из горящего дома. Тут выясняется, что первый убийца пал именно от его руки, так же, как и ещё один совсем недавно. Теперь, стараниями сестры и брата, остаётся только кузен. Ему удаётся захватить своих преследователей. Он угрожает смертью брату и бесчестьем сестре, но на помощь им приходит Юзеф. Кузен пытается бежать, его настигают. В поединке, который происходит рядом с развалинами дома Кречетовых, кузен погибает. Его убивает рука женщины, которая всё в своей жизни подчинила Цели. Теперь она, наконец, освобождена от той миссии, которую сама выбрала для себя. Она может жить так, как сочтёт нужным. И Элен принимает решение: она возвращается в Польшу с Юзефом, ставшим её мужем, оставив отцовские земли брату. И всё же она — Наследница.

---

— Ещё ничего не известно. Пан без сознания. Вот придёт лекарь — всё разъяснится.

Перед доктором все расступились. Он прошёл в комнату, сразу за ним шёл комендант. Доктор, войдя, взглянул на своего пациента. Верхнюю одежду денщик снял, а сорочка в нескольких местах порвалась, открывая тело. Лекарь, при всей своей тучности, соображал очень быстро. Развернувшись, он не дал войти больше никому.

— Попрошу выйти всех, кроме денщика. Вас, пан комендант, это тоже касается. Поговорить с паном Аленом сейчас невозможно, он без сознания. А больше здесь делать нечего. Вот придёт в себя — спросите обо всём, что хотели узнать. Пока можете спросить пана Юзефа, он многое знает, — и он захлопнул дверь перед носом коменданта и подошедших учителей. Затем обратился к Штефану:

— Что ж, любезный, ты вряд ли не в курсе…м-м…некоторых особенностей твоего хозяина. Или хозяйки. Это как тебе будет угодно. Так что, помогать мне будешь ты.

— Я, конечно, знал, что… — Штефан смутился. — Но она всегда справлялась сама. Я только убирал, да одежду чистил. А так — она всё сама для себя делала.

— Да? А кто бальзамом её мазал?

— Тоже сама. Я иногда только помогал. Но я же не… раздевал её.

— А теперь придётся раздеть. Или ты хочешь, чтобы я кого другого позвал? Одному мне не справиться. Выбирай!

Штефан поклонился.

— Тогда, давай, раздень её, мне нужно провести осмотр.

Пока лекарь работал, он решил прояснить для себя кое-что.

— Итак, Штефан, будь любезен ответить на несколько вопросов. От твоих ответов, а именно от их откровенности, зависит моё дальнейшее поведение… Подержи вот так, не давай ей сгибать руку… Вопрос первый: всё ли известно пану Буевичу?

— Всё, пан доктор. Она — его племянница. Не родная, но любит он её, как свою собственную дочь. И всё ей позволяет.

— Оно и видно… Плохо держишь, крепче! Не жалей, а то ей же хуже будет!.. Вопрос второй: знает ли кто-нибудь в школе — учителя, комендант, другие ученики — о том, кем на самом деле является пан Ален?

— Нет, пан доктор, не знают.

— Угу. А пан Юзеф?

— Пан Юзеф, пожалуй, знает. Это получилось случайно. Но он ни разу даже вида не подал, что ему всё известно.

— А сама панна в курсе, что он знает?

— Да. Но и она ни разу не говорила об этом ни с кем. Они вроде как друзья.

— Вроде как… Хорошо сказал, точно…Вроде как! Хе-хе!.. Помоги мне её перевернуть… Удивительно! И зачем это ей?

— Вот этого не скажу, сам не знаю. Красивая панна, могла бы жить без забот, да ещё при таком заботливом дядюшке, как пан Буевич. Да вот, поди ж ты!

— Любопытно.

— А вы не расскажите об этом?

— Что ж я, враг себе? Если пану Буевичу всё известно, и он не возражает, значит, так тому и быть. Только я думаю, что всё равно, рано или поздно все обо всём узнают… Так. Всё. Накрой её пока одеялом, я приготовлю всё необходимое.

Через полтора часа доктор докладывал коменданту в присутствии находившихся здесь же учителей о состоянии здоровья пана Алена.

— Множественные синяки, ссадины, сломаны два ребра, подозреваю трещину в левой голени. Это то, что удалось определить при первом осмотре. Я не могу пока точно сказать, повреждены ли внутренние органы. Это будет понятно позже. Но предполагаю, что с этой стороны всё благополучно.

— Что вы можете сказать обо всём этом? — спросил комендант.

— Вы хотите знать моё мнение о состоянии здоровья пострадавшего или о случившемся в городе?

— Нас интересует и то и другое. Но сейчас я имел в виду второе.

— Об этом мне сказать нечего. Я медик, а не судейский. Но…

— Что — «но»?

— Есть одна странность. Даже две. Во-первых, почему среди множества ударов не было ни одного — ни одного! — нанесено по голове? Ведь, если нападают на человека с палками (а осмотр сказал мне, что использовалось именно такое оружие), логично сразу бить по голове. Простите за цинизм, но так меньше возни. Пару раз стукнул и — готово. А тут все удары нанесены по корпусу, причём большинство из них были сделаны по уже лежащему на земле человеку.

— Почему вы так решили?

— Потому что почти все синяки расположены справа и сзади. Значит, левая сторона была недоступна для нападавших. Трудно предположить, что пан Ален мог прикрыть чем-то себя слева, при этом оставаясь на ногах. Делаем вывод: скорее всего, он лежал на левом боку.

— А вторая странность?

— Вторая лишь подтверждает мою догадку. Убивать пана Алена не собирались. Мне пан Юзеф рассказал, что рядом со своим другом нашёл труп рослого мужчины, которого проткнули чем-то острым насквозь. Шпага пана Алена была в крови. Следовательно, это он заколол одного из нападавших. О том, что их было несколько, говорит то, что и погибшего и пана оттащили с улицы в тупик, да ещё накрыли соломой. Но даже после смерти одного из своих людей, они не убили его. А ведь это было бы так естественно! Значит, у них была другая цель.

— Какая?

— Откуда же мне знать? Это уж не по моей части… Только вряд ли воровство.

— Почему?

— Да всё потому же. Слишком много ударов вместо одного — по голове.

— А ведь убедительно звучит, — вступил в разговор герр Нейрат. — Что ж вы говорите, что не судейский? — он усмехнулся. — Такие мотивированные рассуждения сделали бы честь любому судейскому.

— А теперь всё же скажите, как вам видится дальнейшее? Каковы перспективы на выздоровление пана Алена? — спросил пан Стоцкий.

— Если травмы, полученные им, ограничиваются только выявленными мной сегодня, то это будет достаточно быстро. Повторю: я не знаю, получил ли он повреждения внутренних органов, хотя у меня есть уверенность, что не получил.

— Почему?

— Опять почему! Да просто потому, что ни на животе, ни на груди, ни даже на лице нет никаких последствий от возможных ударов. Похоже, пан Ален, упав, сгруппировался и, пожертвовав рёбрами, сохранил в целости всё остальное. Кстати, это можно отметить как его заслугу.

— В этой истории есть ещё много такого, что заслуживает поощрения, — заметил пан Стоцкий.

— Вот как? А что, если не секрет?

— Не секрет. Пан Юзеф рассказал, что, несмотря на все его старания, так и не смог вынуть из руки находящегося в беспамятности пана Алена шпагу. Он выпустил её только тогда, когда пришёл в себя и увидел, кому отдаёт её! Это изумительно!

Доктор подумал про себя, что это-то как раз вполне объяснимо с медицинской точки зрения, но вслух говорить ничего не стал, пусть считают заслугой пана. Тем более что со Стоцким согласился и Нейрат, которого в этот раз даже не покоробила восторженность коллеги.

Когда лекарь вышел, отпущенный комендантом, Нейрат при поддержке Стоцкого спросил, будет ли зафиксировано опоздание двух курсантов. Ведь формально это всё же было нарушение дисциплины, а комендант придерживался мнения, что отмечать нужно факты, а как их трактовать, как к ним относиться — это не его дело. В данном случае вопрос для него был сложный. С одной стороны, отступив от своих принципов раз, он создавал прецедент, на который, при желании, могли впоследствии сослаться те, кто пожелал бы каким-либо образом подтасовать факты, а к фактам комендант относился трепетно. С другой стороны, случай был исключителен, и это тоже было фактом. Но у вопроса существовала ещё и третья сторона. Пан Ален был племянником хозяина школы, а зафиксированное нарушение было бы у него уже вторым (о самом первом ему по каким-то соображениям официально доложено не было, но это не означало, что он остался в неведении), да ещё и грубым. Следовательно, возникал вопрос о том, что пану Алену придётся покинуть школу. Абсурд! Этого допускать было нельзя! Даже, наказав пана Юзефа, он мог попасть в неприятную ситуацию. Зная пана Буевича, комендант не сомневался, что тот захочет отблагодарить молодого человека за спасение племянника. О каком же наказании могла идти речь!

В результате, он принял решение, которое должно было в той или иной степени удовлетворить всех. То, что случилось с паном Аленом, было занесено в графу «Происшествия», где были отмечены его «достойное поведение и профессиональные навыки». В его случае об опоздании не было сказано ни слова. А опоздание пана Юзефа было отмечено, но никакого наказания наложено не было, не говоря уже о вопросе исключения из школы, поскольку вина искупалась спасением жизни пана Алена — и это тоже было внесено в список происшествий. Таким образом, оба ученика избегали наказания, комендант — скандала, а все факты оказывались задокументированными. Комендант очень гордился собой: как замечательно он обошёл острые углы в такой щекотливой ситуации!

А вот Лех был в бешенстве. Потратить столько усилий, вложить собственные деньги — и что в итоге?! Оба выскочки не получили даже устного выговора, не говоря уж о более суровом наказании. Мало того, на них ещё и смотрят, как на героев!

* * *

Ничего из этого Элен не волновало. У неё была другая причина для беспокойства. Придя в себя и обнаружив рядом доктора, она не знала, как себя вести. «Знает или нет?» — думала она, глядя в спину лекарю, который, бубня себе под нос что-то, похожее на песенку, готовил на столике питьё. Вот он закончил, обернулся.