Лев Данилкин - Человек с яйцом

• Название: Человек с яйцом
• Автор: Лев Данилкин
• Издательство: Ад Маргинем
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-91103-012-4

Еще в рукописи эта книга вошла в шорт-лист премии «Большая книга»-2007. «Человек с яйцом» — первая отечественная биография, не уступающая лучшим британским, а Англия — безусловный лидер в текстах подобного жанра, аналогам. Стопроцентное попадание при выборе героя, А. А. Проханова, сквозь биографию которого можно рассмотреть культурную историю страны последних пяти десятилетий, кропотливое и усердное собирание фактов, каждый из которых подан как драгоценность, сбалансированная система собственно библиографического повествования и личных отступлений — все это делает дебют Льва Данилкина в большой форме заметным литературным явлением.

---

Весь роман «Политолог», странное дело, воспроизводит сюжет антониониевского фильма «Blow-up», где фотограф, многократно увеличивая снимок, замечает на нем мертвеца. То же и в «Политологе» — главный герой, политтехнолог Стрижайло, скрупулезно анализирующий политический ландшафт, тоже обнаруживает в кустах труп — но не чей-то конкретный, а труп Человека вообще.

Увлечение футурологией Фукуямы и генной инженерией, новый статус — главного телебуффона от оппозиции в кремлевских и либеральных СМИ и переживание нового витка политической деградации, в том числе из-за украденной Кремлем идеологии оппозиции, зачистки Ходорковского, полное разочарование в КПРФ и ставка на рогозинскую «Родину» — вот из чего выкристаллизовался «Политолог».

В Михаиле Львовиче Стрижайло узнается вовсе не политолог С. Белковский, как втемяшилось почему-то всем комментаторам, а карикатурный автопортрет самого Проханова — похожая профессия, похожая биография, то же помешательство на Пскове, похожая коллекция «фетишей», в которой, правда, вместо гильз и фляжек — трусы и бюстгальтеры любовниц, и даже день он начинает с газеты «Завтра», которую читает, «чтобы лучше понять левопатриотические настроения». Как и Проханов в последние годы, он нарасхват — за него бьются лидер КПРФ, президент корпорации «Глюкос», опальный лондонский олигарх и, наконец, директор ФСБ. В «Политологе» есть то, что критик Золотусский в свое время с очаровательной неуклюжестью называл «отрицательной энергией самообнажения». Это не то что палинодия главного редактора «Завтра» (за что ему, собственно, каяться?), но анализ вслух собственного рентгеновского снимка: не подсел ли он на Останкинскую иглу, не слишком ли далеко зашел в своих политических альянсах?

Сувенир, который сам Проханов называет «Слеза Ходорковского».

Как и все прохановские герои последних лет, Стрижайло — челнок, курсирующий между десятками планет: он посещает светские рауты и телешоу, а в промежутке таскается на свидания к своей невесте рыбе палтус, которая прохлаждается в рамсторовском рефрижераторе; это и политический триллер, и мистический раек; десятки голов романа расползлись по огромной территории — но это одно существо, которое единственным напряжением мышц может сгруппироваться в компактную огневую точку, — и вот в конце роман смыкает кольца и предстает клубящимся Пифоном.

Конец — это бесланские сцены: Стрижайло, разглядев на своей «фотографии» тревожащую точку, производит финальное фотоувеличение — и отправляется 1 сентября в Осетию, чтобы оказаться в спортзале школы № 1. Проханов так крупно показывает то, что происходило, потому что там убивали не только конкретных людей — но, по его мнению, Человека вообще, человека как особый биологический вид, человека христианской эры, чтобы расчистить пространство для нового постчеловеческого андроида, продукта генных технологий тайных лабораторий ФСБ. Именно это символическое «перекодирование человечества» — реализованный здесь и сейчас проект будущего из книги футуролога Фукуямы. «Наше постчеловеческое будущее» на пороге и есть «романная ситуация» «Политолога»; роман не просто летопись только что закончившегося 2004 года с его ренационализацией ЮКОСа и Бесланом; речь о свершившейся биотехнологической революции — о почти свершившейся, отсроченной благодаря Стрижайло, который ценой жизни помешал «перекодированию».

В мае 2006-го Проханов крутанул штурвал сильнее прежнего — и, похоже, «Теплоход „Иосиф Бродский“» протаранит-таки мол, за которым укрывались от иронии скептиков самые преданные его читатели — чтобы, затонув, надолго стать рестораном-поплавком, где будут проводиться конференции на тему «Проханов — графоман».

Это раньше он клепал реалистические романы «с галлюцинациями», сейчас Проханов не столько сочинил роман, сколько записал на 600 страницах свой сон, в котором «реалистического» — то есть действительности в ее типических чертах — столько же, сколько в кольриджевском сне о Кубла-хане. Из Москвы в Петербург отплывает теплоход «Иосиф Бродский», на котором политики, олигархи и челядь из культуры справляет свадьбу угольного магната Франца Малютки и светской львицы Луизы Кипчак. Главный герой — глава президентской Администрации Василий Есаул — узнав о том, что его шеф отказывается идти на третий срок, лавирует между кишащими на судне врагами России, пытаясь сохранить власть во что бы то ни стало. Пока на «Бродском» элита закатывает оргии и общается с духом нобелевского лауреата, под Воркутой погибают несколько шахтеров, один из которых превращается в ангела-истребителя; прорыв под землей лаз, он выныривает в Исакиевском соборе, чтобы отомстить либералам, геям и американцам за все, что они сделали с его родиной. Тем временем скрывающийся в Петербурге от преследований газеты «Завтра» «писатель Проханов», побеседовав еще с одним ангелом, отправляется на Васильевский остров, где, прислушиваясь к внутреннему голосу, записывает стихотворение Бродского «Ни страны, ни погоста…»

Сразу следует сказать, что в масштабе 1:1 это гораздо чудовищнее, чем в пересказе; роман, по сути, состоит из бесконечных описаний половых органов, «изысканных» блюд и цветовых галлюцинаций. Это даже не сатира уже — потому что сатира обличает негативные явления действительности, а тут химеры и горгульи, и все. Удивительная вещь для Проханова — который всегда превосходил конкурентов именно остротой приметливого журналистского глаза. «Теплоход», такое ощущение, написал слепой, у которого остались только воображение, память и идеи. Писатель не стал разыгрывать даже самую очевидную карту — водный маршрут Москва — Петербург. Герои просто плывут по абстрактной Волге, натыкаясь на курьезные анклавы вроде чеченской и китайской деревень или генерала Макашова, бьющего в набат на затопленной колокольне. Это сугубо визионерская вещь, где вместо деталей — символы, вместо логических связок — причудливая агглютинация сна, и ни о каком правдоподобии речь не идет. За голову хватаешься уже когда понимаешь, что главный герой — Василий Есаул — гибрид, держитесь, Игоря Сечина, Владислава Суркова, Дмитрия Козака, Александра Проханова и Александра Руцкого: менеджер-силовик, изворотливый политический модельер, патриот-государственник, империалист, пророк, близнец и антипод Бродского, военный летчик, сбитый в Афганистане и распятый в плену моджахедами. Не спрашивайте, как такое может быть: это сон, и самое время взяться за его толкование, чтобы понять, с какой стати Проханов взялся его пересказывать.

Карикатура из газеты «Дуэль».

У романа, на отделке которого автор хорошо сэкономил, есть, однако, настоящая боеголовка. Изданный 5000-м тиражом, «Теплоход», на самом деле, адресован трем-четырем читателям. «Иосиф Бродский» — ужасно неуклюжая попытка всучить перспективным фигурам из президентского окружения — сечину-суркову-козаку-медведеву — барашка в бумажке, политический аванс, вовлечь их в свою орбиту. Если перевести провокационный месседж витиеватого романа на вульгату, то получится вот что: «Ребята, Путин вот-вот уйдет и сдаст вас — ну так ответьте ему тем же, если не хотите отправиться в Гаагский трибунал. Продолжив политику восстановления империи, вы не потеряете свои должности, яхты и нефтяные компании, но спасете Россию от либерально-еврейского Антихриста, сбережете народ и заслужите вечную славу». Рисуя Есаула силовиком-интеллектуалом, Проханов предлагает своим колеблющимся политическим партнерам ролевую модель, соблазняет их — и проповедует. «Вот та грязь, в которой вы пребываете (сексуальные оргии), вот те, кто растерзает милую Россию (евреи и американцы), вот то, кем вы можете стать (Сталин)». Я, говорит он, снабжу ваш проект идеологией, обеспечу вам миф: героическую биографию — и место в истории. Я инвестирую в вас свою великолепную фантазию и свою безупречную кровь, привью вам лучшие, избранные гены — полковника-афганца, художника-последнего-солдата-империи. Я сделаю из вас, менеджеров-временщиков, былинных героев. Я достаточно квалифицированный соловей Генштаба, чтобы защитить вас от ястребов Пентагона.

Карикатура из газеты «Дуэль».

Из «Теплохода» можно набрать таких цитат, что за Прохановым начнет охотиться «Моссад»; но едва ли можно обвинять Проханова в подсудном — и даже зоологическом — антисемитизме: призывах к этническим чисткам или чему-то подобному. В сущности, «Теплоход» — вовсе не анафема евреям, но предложение о партнерстве, подход делового человека: работайте в своем направлении, мы будем — в своем, и, будьте уверены, если каждый исполнит свое предназначение, мы непременно обнимемся на Страшном суде, где ваш Бродский станет автором моего «Красно-коричневого», а я, Проханов, выведу на чистом листе его «Ни страны, ни погоста…» — чем, собственно, и заканчивается этот роман, безобразно неполиткорректный, но не расистский, нет.